— Бл…ть, я теперь что, негр?
Крас с любопытством новорождённого жирафа рассматривал свою поднятую руку. Кожа, некогда бледная, теперь напоминала, крепко заваренный кофе или шоколад, забытый на солнцепёке. Он сглотнул, новый язык занял непривычно много места, и выдал:
— Бл…ть, я что, теперь blackface?
Снова озадаченно спросил Крас вслух, увидев, что кожа и на второй его руке имела чёрный цвет. Он прекрасно осознавал, что это не следы какой-то- травмы или отмирания тканей. Его кожный покров был вполне здоровым и гладким, без каких либо повреждений, но имел чёрный как сажа цвет. Лишь ладонь выделялась светлым оттенком.
Гироха, появившийся в дверях как плохой актёр в неподходящий момент, расцвёл в улыбке:
— Я не знаю такого слова. Скорее всего, тебя удивил цвет твоей кожи. Поздравляю с апгрейдом! Теперь ты официально, менее заметен в темноте, лучше переносишь жару, а главное — соответствуешь эстетике Холпека. Да, мы решили его изменить, это максимально снизит твою узнаваемость. Всем известно, что разыскивается именно белый мужчина средних, ближе к преклонному возрасту лет. Теперь ты темнокожий, молодой человек.
Крас потрогал новое лицо, обнаружив, губы, достойные голливудской звезды и нос, которым можно открывать консервные банки. «Ну, хоть не хвост и не щупальца», — оптимистично подумал он.
— Надеюсь тебе понравиться твой новый кожаный костюм с костями. Хе-хе-хе.
Гироха говорил так, словно ничего сверхъестественного не произошло и такое у них случается чуть-ли, не каждый день, он разглагольствовал с невозмутимостью таксиста, объясняющего маршрут.
— Ну да, сменил расу, подумаешь! — Он щёлкнул пальцами, будто вспоминая. — У нас в прошлом месяце парень в скальную лису превратился — вот это был цирк! — Пошутил кобольд.
— Шедевр, правда? — Он обвёл Краса жестом, словно представляя новую модель авто. — Теперь ты и бегать быстрее будешь, и солнце лучше переносить, хотя на Холпеке это не важно.
В его словах читалось восхищение от проделанной работы скульптора, а так же лёгкая насмешка над Красом. Старый шаман был явно доволен результатом. А восхищение скульптором граничило с восторгом.
Крас поднял бровь (новую, более густую):
— Это что, расистские шутки теперь в норме?
— Ой, да расслабься, — махнул рукой кобольд, — зато теперь тебя в баню не пригласят, ты просил оставить кожаный отросток того каторжника, а мы тебе сделали новый, да ещё больше и массивнее!
Говоря эти слова, Гироха еле сдерживал смех.
— Сколько я так провалялся? — Спросил Сергей.
— Почти месяц! Ты можешь гордиться этим результатом, как правило, восстановление занимает более трёх, а ты за один справился. Но ты же особенный, как мой старый геморрой. Для первого раза почти рекорд. — Его коготь постучал по лбу Краса. — Хотя твой новый череп явно пустоват…Вопросы есть?
Глаза Краса очень широко распахнулись от удивления. Он и представить не мог, что так долго залечивал раны после сложной процедуры изменения внешности. По его прикидкам, он максимум неделю отсутствовал. Видимо старый шаман усыплял его очень сильнодействующим порошком.
— Охренеть, я потерял один месяц, для того, чтобы превратиться в негра.
Крас осмотрел свои новые ладони, теперь идеального шоколадного оттенка, и выдал:
— Понятно. Месяц ада — и я стал ходячим мемом «до/после» без промежуточного варианта. Вопросы? Конечно, есть: почему вы заставили меня страдать и почему я не мог воспользоваться регенерацией? — Спросил Сергей, в данный момент, это его интересовало больше всего.
Гироха почесал за ухом, будто объяснял очевидное ребёнку:
— На оба вопроса, один ответ. Так было нужно. — Растянул он слова, как продавец, демонстрирующий дорогую безделушку. — Так было нужно.
— А-ха-ха-ха, — Его смех грохнул, как пустые банки по каменному полу. — Вижу, такой ответ тебя не устраивает. Ладно, отвечу более развёрнуто: так как ты не обладаешь навыком перевёртыша и не можешь менять свою внешность, у нас оставался только один способ это сделать. Дело в том, что по заданным параметрам души, при регенерации она автоматически восстанавливает тело в исходное состояние.
Гироха снова почесал себя за ухом с театральным вздохом, будто объяснял коту, почему нельзя есть комнатные растения. Его когти щёлкнули по флакону с порошком, издавая зловещий перезвон.
— В бессознательном состоянии ты бы превратился в Сергея Кравцова с Земли. В сознательном, в того бедолагу, в которого тебя засунули на Холпеке. Оба эти варианта нас не устраивали. Что так смотришь, не понимаешь? Ещё раз повторю, но уже как ребёнку: без сознания — вернёшься в скучного Сергея Кравцова. В сознании — останешься тем жалким бедолагой, каким прибыл. — Глаза Гирохи сверкнули, как мокрые камешки. — А нам нужен был… короче золотая середина, нам нужна была.
Крас скривил свои новые полные губы в гримасе, которая могла бы означать что угодно — от раздражения до желания кого-то придушить. Его пальцы, теперь более длинные и цепкие, судорожно сжались в кулаки.
— Вот сейчас стало не сильно понятнее, больше информации, пожалуйста. Мне кажется после пережитого, я достоин, знать всё в мельчайших подробностях. В последнее время я начал учиться на собственных ошибках и стараюсь изучать всё, что меня касается очень тщательно, дабы не наступать на одни и те-же грабли два раза. — Грубо ответил Крас.
— Ох, наш любознательный пациент требует разъяснений! — Гироха захлопал в ладоши с фальшивым восторгом, будто встречал неожиданно проявившего инициативу студента. — Что ж, слушай внимательно, «ученик года». — И снова рассмеялся.
— Не злись, я продолжу и всё объясню. Ты же знаешь, я люблю подходить к делу с размахом. Так вот, для того, чтобы ты не мог запустить процесс регенерации, мне пришлось отрезать твой энергокаркас от ядра. Таким образом, ты не смог бы себя лечить. Без подпитки — никакого волшебного исцеления. Ну, кроме как старым добрым «поболит и перестанет». А если бы ты снизил болевой порог, то душа не понимала, что с твоим телом происходят изменения. Так что, восстанавливаться пришлось естественным путём, по-человечески — медленно, зато честно, для того, чтобы происходили естественные процессы заживления повреждений по новому лекалу. Проще говоря, душа должна была понять, что теперь ты выглядишь иначе, и в будущем нужно восстанавливать именно это тело. Мы не просто сменили оттенок кожи, как в дешёвом салоне, теперь ты: на десять сантиметров выше, «привет, низкие потолки и дверные проёмы»; сделали грубоватыми черты лица, а-ля «суровый северный ветер»; забацали ладони, как лопаты, рукопожатия будут эпичными; расширили плечи, теперь точно в дверные проёмы входить придётся боком и, самое вкусное — теперь ты моложе, намного моложе. Вот, полюбуйся на себя. Новый ты. Ну как, нравится?
После этих слов Гироха с театральным жестом достал зеркальце средних размеров — не роскошное трюмо, но для экспресс-оценки нового образа сгодится — и поднёс его к лицу Краса. Тот втянул воздух носом, словно готовился к удару, и нехотя взглянул в отражение. То, что он увидел, не вызвало восторга. Хоть он и не считал себя расистом — полгода в теле азиатского паренька должны были закалить его против любых сюрпризов внешности, — но реальность снова взяла его за горло.
Крас покрутил головой. Его не особо порадовало, то, что он там увидел. В зеркале на него смотрел типичный представитель негроидной расы: длинное, продолговатое лицо, будто высеченное грубыми мазками резца — широкий рот, полные губы, массивный нос, большие карие глаза, сверкающие на фоне тёмной кожи, и ослепительно белая улыбка, которой позавидовал бы любой дантист. Этот облик до боли напоминал одного французского актёра — того самого, что в одном трогательном фильме ухаживал за инвалидом, превратив историю в нечто большее, чем просто драму.
«Вот только я вряд ли готов к оскароносному перформансу в своей жизни», мрачно подумал Крас.
— Ну что ж, негр Нагх… Мне нравится! — Крас развёл руками, демонстрируя своё новое тело. — Как говорится, в жизни нужно попробовать всё. В конце концов, какая разница, как я выгляжу? Главное — то, что внутри.
— Мне по душе твой настрой, — ответил Гироха, растягивая губы в жутковатой улыбке, от которой по спине Краса пробежали мурашки.
— Никак не могу привыкнуть к вашим… эм… эмоциональным проявлениям, — нервно засмеялся Сергей, непроизвольно отстраняясь. — Я понимаю, что ты сейчас улыбаешься, но, честно говоря, это выглядит так, будто ты собираешься откусить мне пол-лица. Извини, если обидел, я не со зла. — Он невольно содрогнулся всем телом, словно пытаясь стряхнуть с себя неприятное ощущение.
— Ничего, привыкнешь, — Гироха щёлкнул языком, и его улыбка растянулась до невероятных размеров, обнажая ряды желтоватых, заострённых зубов. — Тебе ведь ещё долго жить среди представителей моей расы.
— Это… как ещё понимать? — Крас почувствовал, как по спине пробежал холодок, сковавший его тело. — Вы же изменили мою внешность. Значит, теперь я могу вернуться в мир людей и продолжить добывать руду, разве не так? — В его голосе зазвучали нотки тревоги, а пальцы непроизвольно сжались в кулаки.
Гироха лишь многозначительно приподнял бровь, и в его глазах заплясали весёлые искорки, от которых стало ещё более не по себе.
— Не совсем так, — Гироха покачал головой, и его улыбка внезапно стала серьёзной, словно тень накрыла лицо. — Изменить твой облик — это лишь половина дела. Самое важное — преобразовать твою энергетическую матрицу.
Он сделал паузу, проводя рукой по воздуху, словно рисуя в пространстве таинственный ритуал.
— После хирургических манипуляций мы так же создали новый слепок матрицы, но… — его голос приобрёл почти ритуальную торжественность, — он должен вызревать полтора года в лаборатории у Колодца Душ. Это не просто технический процесс. Каждую секунду матрица впитывает энергии, перестраивается на духовном и квантовом уровне…
Гироха повернулся, его и так жёлтые глаза внезапно вспыхнули оранжевым светом: