— Это… компенсация за вчерашний стейк? — почесал он затылок, разглядывая добычу.
Умка громко хрюкнула и ткнула мордой волка, будто говоря: "Готовь, шеф-повар, сегодня меню посерьёзнее!
— Я понял, что ты хочешь этим сказать. Ты вполне способна прокормить себя сама, — произнёс он, слегка улыбаясь. — Честно говоря, это очень странно — ты какой-то не правильный медведь. Ведь вас создали, чтобы охранять ледяные пустоши от пришлых чужаков, из тех самых подземелий, что тянутся под горизонтом. Не знал, что ваш вид враждует с волками, — он усмехнулся, — но, похоже, даже в этом есть свои плюсы. И почему ты так вопросительно уставилась на меня? Что, не привыкла к честным разговорам?
После этих слов Умка вдруг резко оторвала лапу у волка, словно бы та была всего лишь куском бумаги, и, с огромным трудом, словно преодолевая внутренние сопротивления, начала снимать с неё кожу. Казалось, что эта задача требует неимоверных усилий, ведь кожа была натянута туго, словно гитарная струна. Вскоре, с характерным шорохом, она стянула её полностью, обнажив сочное, свежее мясо, ярко выделяющееся на фоне шерсти и остатков шкуры. Умка начала обгладывать его, как истинный охотник, наслаждаясь каждым кусочком, будто это был последний деликатес в её ледяных владениях.
— А-а-а, я понял, не любишь жрать мясо с волосами. Что потом плохо наружу выходит? А-ха-ха-ха-ха, ладно, я помогу тебе с этим, — усмехнулся Крас, его голос звучал как смесь сарказма и добродушного подтрунивания.
Он ловко достал один из своих кинжалов, лезвие, которого блеснуло в тусклом свете, словно подмигнув своему хозяину. С точностью хирурга Крас принялся разделывать тушу, казалось его движения были отточены годами практики. Кожа волка снималась легко, словно старая перчатка, а мясо отделялось от костей с такой аккуратностью, что можно было подумать, будто он готовит изысканное блюдо для королевского стола.
Не забыл он и о железах, а также внутренних органах зверя, которые аккуратно уложил в свою котомку. Эти «деликатесы» высоко ценились у кобольдов, ведь они были незаменимыми ингредиентами для множества эликсиров. Например, вытяжка из мошонки волка, как утверждали подгорные жители, была чуть ли не панацеей от простуды. Крас, вспомнив микстуру, которую ему однажды вручил медикус на Фараде, с усмешкой подумал: «Яйца, будь они волчьи или человеческие, всегда в цене».
Эту мудрость он почерпнул из многочисленных трудов мыслителей мелкого народца подземелья, чьи трактаты, несмотря на свою забавную специфику, порой оказывались удивительно полезными.
Распотрошив и разделав тушу, Крас с лёгким взмахом руки кинул огромный кусок мяса Умке. Та, не раздумывая, с радостью вцепилась в добычу, её мощные челюсти работали с таким энтузиазмом, что казалось, она вот-вот проглотит и саму себя. В её глазах, словно в зеркале, отражались преданность и благодарность, которые, тронули даже такого закалённого воина, как Крас. Он с удовлетворением отметил, что не зря оставил это величественное животное в живых.
Мысленно он перенёсся в детство, когда ещё был просто Серёжей, а не Красом. Тогда у него было множество домашних животных: от крошечных грызунов, которые ютились в карманах его куртки, до огромного кобеля немецкой овчарки по кличке Атос. Тот пёс был настоящим другом, защитником и, порой, единственным собеседником в долгие вечера. Умка, с её дикой грацией и преданностью, словно оживила те давние воспоминания, напомнив о беззаботных днях, когда мир казался проще и милее.
Крас усмехнулся, глядя на Умку, и подумал: «Ну что ж, теперь у меня есть ещё один друг, который, в отличие от людей, никогда не предаст».
— Ну вот, если хочешь питаться как в ресторане, будешь приносить мне тушки, а я их разделывать, — сказал Крас, с лёгкой усмешкой глядя на Умку. — Тебе мяско, мне внутренности. Я всё равно не ем этих вонючих животных, — добавил он, морща нос, будто только что учуял запах гнилого бутерброда. Умка, словно понимая каждое слово, вильнула хвостом, её глаза блестели от удовольствия.
Крас, однако, не собирался задерживаться на этом «пикнике». Он провёл рукой по лбу, смахнув воображаемую пыль, и твёрдо заявил:
— Ладно, с твоим рационом мы разобрались. Теперь мне пора приниматься за работу. Я сюда пришёл не развлекаться, а добывать метеоритное железо.
После сказанных слов Крас достал глушилку, её поверхность блестела, словно отполированная луной, и принялся за работу. Его движения были точны и выверены, словно он не просто добывал руду, а создавал произведение искусства. Однако спустя час герой остановился, его брови сдвинулись в глубокой задумчивости. Перед ним встала новая дилемма, которая, казалось, подкралась незаметно, как тень в сумерках.
Когда он восстанавливался после изменения внешности, Крас тщательно проанализировал процесс добычи ископаемых. Он провёл математические расчёты, которые могли бы сделать гордым даже горного инженера. Это было необходимо, чтобы скорректировать время на добычу метеоритного железа. По предварительным данным, ему требовались чуть больше двух лет, чтобы добыть нужное количество. Но, как это часто бывает, реальность внесла свои коррективы.
Оказалось, что максимальный резерв энергии уходил не на подпитку глушилки для добычи, а на разделение руды в котомке. Это было похоже на то, как если бы ты купил дорогой автомобиль, а все деньги уходили на бензин. Крас понял, что если убрать из алгоритма расход энергии на выделение других элементов, помимо метеоритного железа, то можно сократить энергопотери вдвое. Это было логично, как дважды два.
Но сейчас вылез новый аспект, словно неожиданный гость на званом ужине. Крас задумался, его взгляд стал таким же острым, как лезвие его кинжала. «Что же теперь делать?» — промелькнуло у него в голове. Он понимал, что каждое решение имеет свои последствия, и теперь ему предстояло выбрать, какой путь приведёт его к цели быстрее и с меньшими потерями.
— Сука, старый маленький макак, провёл меня как мальчишку, — пробурчал Крас, его голос звучал как смесь раздражения и восхищения перед хитростью своего «наставника».
— И почему все вокруг пытаются выехать в рай за мой счёт? — добавил он, смотря на глушилку, словно она была соучастницей этого заговора.
Он провёл рукой по лицу, словно пытаясь стереть с него накопившуюся усталость. — Мне вот не всралось золото или палладий, если их выкинуть из алгоритма, то вообще можно было бы закончить добычу за год, пожертвовав немного сном и отдыхом. Ну ладно, без провизии и оборудования я, конечно, долго не протяну, — продолжал он, словно ведя переговоры с самим собой. — И допустим, я бы оставил добычу денежных ресурсов на тридцати процентах, то всё равно уложился бы в полтора года, как раз к тому моменту, когда будет готова матрица.
Но тут его лицо снова омрачилось.
— А теперь мой срок не то что убавился, он вырос ещё на полгода. Твою мать, и почему меня постоянно имеют эти умники? — вырвалось у него, словно последняя капля, переполнившая чашу терпения.
Крас вздохнул, его взгляд стал таким же тяжёлым, как мешок с рудой. Он понимал, что теперь ему предстоит не только бороться с природой и обстоятельствами, но и с собственной доверчивостью. «Ну что ж, — подумал он, — если жизнь подкидывает тебе лимоны, сделай из них взрывчатку».
Дело было в том, что Гироха, этот старый хитрец с лицом, словно вырезанным из коры древнего дерева, договорился с Красом о том, что тот будет выделять из руды дикарт высокого качества. — Это, по сути, побочный продукт при добыче, чуть ли не мусор, — уверенно заявил он тогда. Его голос звучал так убедительно, что даже самый подозрительный человек поверил бы.
Но, как это часто бывает, за красивыми словами скрывалась неприятная правда. На выделение дикарта требовалось вдвое больше энергии, чем на всё остальное. И теперь, чтобы выполнить своё обещание, Крас должен был работать не полтора года, а целых три.
Крас задумчиво почесал подбородок, его взгляд блуждал между Умкой, которая мирно грызла очередной кусок мяса, и глушилкой, которая теперь казалась ему не инструментом, а кандалами.
«Может, кинуть этих обезьян? — подумал герой, разговаривая сам с собой. — Забить провизией котомку на полтора года вперёд, отдав часть метеоритного железа, которое в разы дороже дикарта, и засухариться здесь, пока не накопаю нужного количества?»
Он оглянулся на Умку, которая, почуяв его взгляд, подняла голову и уставилась на него своими умными глазами.
'А что, компания у меня теперь есть, — продолжил он, — не человек, конечно, но вроде Умка меня понимает, и я не свихнусь тут в одиночестве. Робинзон Крузо гораздо дольше жил в компании Пятницы. — Но тут его лицо омрачилось, словно туча накрыла солнце.– Нет, хреновая идея, — резко отрезал он. — Во-первых, у кобольдов я стану изгоем, прослыву п…з…болом. Во-вторых, мерзкий старый бабуин тупо не отдаст мне матрицу.
— Черт, сука, как он всё знатно разыграл! — закричал Крас так, что даже напугал Умку, — просто поставил мне детский мат в три хода. Это то же самое, что договориться с адвокатом, который защищает противоположную сторону. Напоёт тебе сладких речей и горы золота пообещает, а по результату только накинет лишний срок в тюрьме. Ладно, что теперь причитать и ругать кого-то другого. Всё, что со мной происходит, это только моя вина, и мне из этого дерьма выбираться.
Крас поднял голову, его глаза загорелись решимостью.
— Надо лучше придумать, что можно ещё выбить из этого хитро кобольда, помимо техники по отрезанию ядра от энергокаркаса.
Он улыбнулся, но в этой улыбке было больше вызова, чем радости.
— Ну что ж, Гироха, ты меня провёл, но игра ещё не окончена.'.
Проработав одну неделю, Крас взвесил свои возможности и, тщательно проанализировав график добычи, пришёл к выводу, что лучшим решением будет разделение труда. Дело было в том, что ближайший штрек, куда он сваливал отходы добычи, забивался за три дня, а руда, которую он добывал в пещере, восстанавливалась ровно через неделю.