— Что-нибудь другое напиши.
— Хотелось бы…
— Что? Мыслишки есть?
— Впечатлений вроде бы пока набираюсь.Царем природы все хочу себя почувствовать, пока в космосе витаю. Да что все обо мне да обо мне! Вы лучше скажите, как Никитенок?
— Растет всем нам на радость. На эсперанто лучше всех нас лопочет. Надя тебе про него рассказывала уже… Федор с Галлеем, да и Надя с ними технический университет открывают. Специалистов волновых энергостанций готовить надо.
— Конечно надо, вот и мне по своей ниточке космической Ариадны домой возвращаться надо. Взгляну только, как тут кванты вакуума раскалываются.
— Успеха тебе и счастливого пути.
— Ни бугров, ни ям на дороге не будет. Гарантирую! — отшутился Вязов и закончил связь, подавив горечь разлуки.
Возвращаясь к жилому модулю, он опять вглядывался в светящуюся бездну.
«Что ж, становись царем природы, познавай ее, вот она перед тобой, даже у ног твоих!» — пошутил сам с собой и задумался всерьез.
По каким законам переходят кванты в вещество? Очевидно, законы эти просты и едины!
С какого конца подойти к ним?
Он подлетал к огромному,яркому с освещенной стороны и черному с другой диску. И вспомнил, как приближался звездолет к родной планете.
Его друзья выбирали тогда с помощью электронного телескопа место для посадки космолета на изменившей свои очертания суше.
Он шутливо посоветовал им воспользоваться опытом инопланетян, которые давным-давно уже совершили посадку где-то вблизи развалин Стоунхенджа, древнейшей обсерватории, научив людей принципам ее постройки.
«Стоп! — сказал он себе. — Здесь что-то есть! В случае удачи принесем в жертву не стадо быков, а целое созвездие Тельца».
Пройдя шлюз и освободившись от скафандра с движком, он поплыл в библиотеку, чтобы найти нужные книги, не полагаясь на свою память.
Стоунхендж! Сооружен людьми в каменном веке на Британских островах за четыре тысячи лет до звездного рейса. Могли ли невежественные люди самостоятельно закодировать в плане сооружения параметры Солнечной системы? Пентаграмма! И любитель астрономии Терешин, потом объединившийся с ученым Авинским, опубликовали, кажется в 1985 году (найти бы этот ежегодник «На суше и на море»!), статью о пентограмме Стоунхенджа! «Невозможные знания» закодированы в ней!
Так не искать ли корни знаний у инопланетян древности? Не были ли им известны первозаконы Природы, о которых он задумался?
К величайшему сожалению Вязова, найти нужную литературу о работах Терешина или Авинского ему не удалось. И Никита решил проделать все сам и докопаться до истины. Он засел в своем вагончике, погрузившись в увлекательное занятие.
Не без иронии вспоминал «отшельников» древней Индии, которые добровольно замуровывали себя в каменном мешке, а вход заваливали снаружи тяжелым камнем: еду и воду для них раз в день ставили у небольшого отверстия. И замурованный погружался в самопознание, углублялся в себя.
Нет! У Вязова и другие задачи! Надины формулы верны. Это ему удалось доказать. Теперь надо проанализировать, как построена пентаграмма. Ну конечно! Универсальность ее — прямое следствие того, что она исходит из непреложных для всей Вселенной соотношений, длины окружности к ее диаметру! Еще в древнем Египте знали, что впоследствии названное архимедовым число «пи» равно 22/7! И если построить вписанный в окружность одиннадцатиугольник и соединить середину одной из сторон с концами противоположной, то получатся две величины: 11 — число сторон фигуры — и центральный угол между этими линиями.
Не сразу, а после долгих и мучительных, однако увлекательных исследований пришел он к тому, что эти константы лежат в основе всего сущего. Ему пришлось стать и геологом, и химиком, и биологом, и физиком-ядерщиком, не говоря уже об астрономии, изучая найденные в библиотеке книги. И Вязов сам поражался стройности своих выводов. Может быть, он повторял былые исследования? Во всяком случае, в его время эти первомодули не считались общепринятыми. Что ж! Зато теперь он сможет обогатить покинутых им людей!
Вязов определил, что угол а равен одной одиннадцатой длины окружности, то есть 32,72 (в периоде) градусов! Это позволило построить триаду с кратными основными числами:
11…32…72
22…16…36
44…8…18
88…4…9
Эти числа соответствовали, к радости Вязова, основным размерам микро- и макромира. Этим константам, сгруппированным в кратные им каскады и группы, в конечном счете подчинены все величины: и физические, и биологические, земные и даже космические!
Так для увлеченного ученого-отшельника промелькнули годы!
Тогда и состоялся у Никиты знаменательный для него разговор с Надей.
Начал он с обычной шутки:
— Ну как там твое бычье стадо?
— Не приняты у них здесь жертвы! Благодарю тебя за проверку, твоя доля — по меньшей мере сотня быков.
— Мне другое придется в жертву принести, созвездие Тельца, что ли…
— Тогда раскрывайся. Догадываюсь, что за шутками твоими стоит.
— Что ж, придется тебе выслушать мой новый неуклюжий сонет. Времени у меня для творчества более чем достаточно.
И он прочитал Наде свое творение, которое имело для них свой особый смысл.
Я в зеркале увидел своего отца:
Глаза, улыбка, борода седая.
Знакомые черты родного мне лица.
Таким и в памяти хранил его всегда я.
И по-отцовски глядя на меня в упор,
Как будто спрашивал из «Зазеркалья»
Его немой, но говорящий взор:
Что сделал для людей и что искал я?
А я искал, летя в межзвездной высоте,
Глубин земных несметные богатства.
Открылась мне планета в дивной наготе
На ликованье всеземного братства.
И пусть здесь, в космосе, закончу жизнь свою,
Но клад Земли сейчас я людям отдаю!
— Никита! Что я слышу? Зачем ты говоришь о своей кончине в космосе? Разве нет у тебя друзей на Земле?! Мы доберемся до звезд и вызволим тебя!
— Доберетесь? Без космолета не доберешься.
— Люди острова Солнца уже многое могут. Волновые станции построены! Приступаем к плавающей волновой станции с передачей энергии на сушу электромагнитными волнами, как от твоего тягового модуля. Уже задумались над проектом космолета. Ведь его мой отец, командир Крылов, когда-то проектировал для нашего рейса.
— Верю, верю. Благо для веры доказательств не требуется.
— Мы тебе докажем. Но что ты хочешь доказать? На что намекаешь в своем сонете, говоря о ликующем человечестве?
— Тогда повесь свои уши на гвоздь внимания и вооружись письменными принадлежностями. Разговор будет длинный.
— Я готова, готова, Никита, родной мой!
И Никита вкратце поведал о своей вдохновенной работе: о пентаграмме Терешина — Авинского; об альфаметрике с универсальным углом ос, который встречается во всех естественных образованиях непосредственно или в кратном виде: наконец, о вытекающем из всего этого МОДУЛЕ ВСЕЛЕННОЙ, приложимом ко всему сущему.
И казалось ему, что говорит он не только с Надей, но и с женщиной-ученым из инопланетного подземелья. И образы двух женщин слились у него в одно любимое существо, перед которым Никита раскрывал свою душу.
— Не зря, не зря провел ты космическим отшельником все эти годы! — воскликнула Надя. — Ты напишешь книгу и будешь диктовать ее мне во время каждого сеанса связи. Мы издадим ее на Земле, и на обложке будет написано: «НИКИТА ВЯЗОВ» и цифра «11», с подзаголовком: «Модуль Вселенной». — И она продолжала увлеченно: — Один экземпляр мы обязательно отвезем в Город Руин, который, кстати сказать, стараниями командира Бережного из руин поднимается. И мы с ним и с Эльмой поднимем твою книгу на верхний этаж Дома до неба и водрузим ее в древний книжный шкаф «доисторической библиотеки».
— Книга в шкафу, да еще на семьдесят втором этаже — это здорово! Но дело не только в книге. Я ведь в сонете про клад Земли говорил.
— Да, да! Что ты имел в виду? — заинтересованно спросила Надя.
— Пентаграмма, с которой я начал, обладала удивительными свойствами. Я подумал, а что, если представить ее в трех измерениях? И получил занятную фигуру «пентоид» — наверное, его надо назвать авеноидом в честь его первооткрывателя, Авинского. Эта фигура, как я подозревал, должна была обладать не меньшими определяющими свойствами, чем двухмерная пентаграмма.
— И что же? — торопила Надя.
— Долго я мучился. Тот же Авинский, древний ученый, подсказал. Знал я, что он геолог и не мог пройти мимо того, что на нашу Землю можно наложить в виде скелета ПЕНТОИД. И в каждом узле его будет наибольшее напряжение, и именно там должны находиться важнейшие залежи ископаемых богатств: руд, нефти, газа. И попробовал я приложить пентоид-«авеноид» к былой географической карте, вернее глобусу земному, и представь себе…
— Не мучь, не мучь! Что получилось?
— Полное совпадение узлов пентоида с наибольшими скоплениями ископаемых богатств Земли, известных в нашем прошлом.
— Теперь география планеты изменилась…
— Тем важнее найти новые месторождения в узлах пентоида.
— И ты сделал это?
— Как сумел. На этот раз тебе придется меня проверять. За стадом быков дело не станет. На руду выменяем!
— Вот это да! — обрадовалась Надя. — Давай исходные данные, я сейчас же займусь этим. Ведь мы обогатим наших потомков!
— Для новой географии используйте снимки, которые мы делали со звездолета, облетая вокруг Земли.
— Галлей сохранил их. Никита, ты гений!
— Ну вот еще! Я прочитал тебе, кого в зеркале увидел. Словом, гений от безделья.
— Ну не скажи! Отец гордился бы тобой, как гордимся мы все! Наш Никитенок, или Никитий, как его теперь зовут, мечтает о подвиге зрелости, когда он повторит плавание Колумба, чтобы еще раз открыть Америку. И я ему подскажу, где находятся там узлы твоего пентоида и где он найдет не золотые россыпи Эльдорадо, а куда большие богатства для современного человечества. Они уже плавают под парусами на искусственном горном озере волновой гидростанции, где плотина носит имя нашего Галлея, но не в память того, что его засыпало камнями во время разведки, а за его предлож