илометров и вероятность попадания в объект типа автомобиль близкую к единице. Имея бронепробиваемость, достаточную для надежного поражения основного танка, такая ракета при попадании в любой автомобиль не оставляла последнему ни единого шанса на выживание. Кроме того, «Штурм» мог быть использован и против вражеских вертолетов. Винтокрылые машины, в сравнении с автомобилями куда более слабые в плане стойкости к попаданию подобных ракет, были просто обречены в случае встречи с противотанковой ракетой. Для успешной борьбы с воздушными целями на вертолеты подвесили по две ракеты воздушного боя Р-60 ближнего радиуса действия. Такими ракетами экипажи боевых Ми-24П могли помериться силами даже с «Томкетами» и «Хорнетами» — разумеется, при удачном раскладе. В общем, имеющиеся на российской авиационной базе миротворческих сил два боевых вертолета были превращены в универсальные боевые машины — с набором вооружения, которого вполне было достаточно для решения поставленных задач.
Бутаков почувствовал прилив физических сил с одновременным упадком сил духовых. Конечно, с таким вооружением он становится настоящим богом войны, но в то же время это вооружение налагает обязанности безоговорочно влезать в самую гущу событий. Событий, которые могли принести не только радость побед, но и смерть непосредственных участников…
Вертолеты были дозаправлены и вскоре уже висели в небе на скорости двести пятьдесят километров в час. Солнце уже было высоко. Боевая работа началась.
Паровая катапульта с жутким визгом, помноженным на оглушительный грохот реактивных двигателей, бросила вперед тяжелый палубный истребитель. «Томкет» сошел с палубы, на мгновение просел на несколько метров, но потом задрал нос и начал набирать высоту. Палубные операторы, прикрыв от встающего солнца глаза, несколько секунд наблюдали за взлетом нагруженной машины.
Истребитель с набором высоты и левым разворотом уходил от «Энтерпрайза» все дальше и дальше. Вскоре он набрал полукилометровую высоту и встал в круг над авианосцем, ожидая взлета своего напарника. Ведомый был в воздухе уже через несколько минут, и обе машины взяли курс на восток — к границам Сьерра-Леоне.
Спустя еще несколько минут с борта плавучего авианосца поднялись два «Блэк-хоука» и так же направились к берегу.
В это же время две группы «зеленых беретов» лейтенантов Эдварда Рика и Тома Уитмора в темпе двигались к месту эвакуации. Организованная ночью засада результатов никаких не дала, кроме того, что было в очередной раз отмечено присутствие русских в этом районе.
Только что Рик имел по радио связь с Удетом и получил указание, где и как их снимут вертолеты ВМС США. До указанного места предстояло пройти еще пару километров. Солнце уже поднялось из-за гор и духота начала донимать американцев.
В головном дозоре шел сержант Рой Бейкер, толковый разведчик, у которого за плечами была не одна война. С ним шел молодой «зеленый берет», который все время озирался по сторонам с пугливой улыбкой на лице.
«Береты» шли вдоль хребта на пару сотен метров ниже водораздела, Рик ориентировался по прибору спутниковой навигации и с высоты горы уже видел редколесье, где на одну из полян и предстояло заводить вертолеты.
— Что-то мне подсказывает, что нас сейчас озадачат еще на пару суток… — хмуро сказал Том. — А у меня уже все чешется, нужно срочно принять душ. Или Америка лишится одного из своих славных сынов.
— Скорее всего, нет, — отозвался Эдвард, спустя несколько секунд. — Нас заберут, и по возвращению уже озадачат! Так что в душе тебе побыть, скорее всего, удастся. Заодно ватерклозет посетишь, — лейтенант рассмеялся: — А то в этом лесу я так и не встретил ни одного биотуалета!
За безопасность группы Рик не особенно тревожился. Ему уже было ясно — русские ушли из этого района, а местные аборигены почему-то страха не внушали. Репелленты отпугивали полчища кровососущих насекомых, которые роем висели над каждым человеком. Кто-то еще махал руками, но большинство бойцов уже просто не обращали на комаров и москитов никакого внимания. Это означало одно — люди втянулись. Если человек не обладает способностью быстро адаптироваться в сложных условиях окружающей среды, то в подразделениях специального назначения ему делать нечего. Особенность таких подразделений как раз и заключается в особых качествах людей, проходящих в них службу. Такие качества, конечно, воспитываются в повседневной деятельности, но, безусловно, огромное значение имеют и врожденные данные. Главное — это моральная и психологическая выносливость. Если человек способен часами лежать в засаде под палящим солнцем или в лютый мороз, когда нет никакой возможности пошевелиться, или если он способен спокойно смотреть на лишение жизни другого человека, неважно, враг это или друг, тогда он приживется в спецназе. Ведь спецназ — это отнюдь не красивая романтика, так ярко воспетая в фильмах и книгах и прочно осевшая в умах обывателей. Спецназ любого государства — это люди, морально и физически готовые, а еще важнее — соответственно промотивированные, к выполнению любых задач. Чаще всего задачи специального назначения — это дела, которые в любом государстве подпадают под статьи уголовного законодательства. Говоря проще — то, что иногда выполняет спецназ — по нормам международного права зачастую представляет собой криминал чистой воды. Тем не менее, никакое государство не может существовать без таких подразделений. У людей, наделённых высшей государственной властью, всегда может возникнуть необходимость, скажем, устранить главу другого государства, похитить ценный источник информации, провести с непонятливым олигархом «разъяснительную работу». Да мало ли где могут пригодиться парни, способные без учащения пульса отрезать голову ни в чем не повинному человеку!
Рик шел со своими бойцами по склону африканской горы, а в это время его боссы планировали, как использовать боевые возможности «зеленых беретов» для изменения расстановки политических сил в юго-восточной части черного континента.
Ночью мало кто спал. Люди вымотались, и предельное напряжение всех моральных и физических сил давало о себе знать. После того, как прилетел Жаров и забрал людей, Лунин собрал офицеров на короткое совещание.
— Получена задача встречи с нашим агентом в шести километрах отсюда. На маршруте находятся два населенных пункта, через которые придется проехать. Для этого я думаю послать «газик» и человек пять. Старшим пойдет один из командиров групп. Давайте, мужики, свои предложения.
Степан Уваров пожал плечами:
— Да какие предложения? Людей в кузов и вперед. Могу и я прокатиться. Ничего сложного. На учениях встречи с агентами мы всегда на отлично отрабатывали.
Лунин подарил ему тяжелый взгляд, но кивнул:
— Ладно, Степан. Изъявил желание — сам и поедешь. Все свободны, кроме тебя…
Офицеры разошлись. Степан преданно посмотрел на своего командира. Лунин развернул карту:
— Смотри, вот здесь с двадцати до двадцати тридцати тебя будет ждать человек. Кто он я не знаю. Ты скажешь ему фразу «сколько время». Он должен ответить «свои часы иметь надо». На русском языке.
— А если не скажет? Или скажет, да не то?
— Уберешь его и вернешься сюда.
— Ясно. Но если это засада, то мне не дадут оттуда уйти.
— Потому я и посылаю тебя, а не сам еду, — улыбнулся Дима. — Разведотряд не должен лишиться командира.
— Спасибо, товарищ майор, за оказанное высокое доверие!
— Ладно, не ёрничай. Кого будешь брать с собой?
— Командир, дай мне Шайбу, фашиста и Вовку Мамая. Ну, и водителя-подсолнуха.
— Хорошо. Людей береги. В бои не ввязываться. Малейшая опасность — сразу уходите. Даже разрешаю в неотложном случае бросить машину. Вероятно, агент вернется сюда с вами, и поэтому его беречь в первую очередь.
— Есть. Когда выезжать?
— Определяю готовность к выходу на семнадцать часов.
— Есть.
После постановки задачи командиру группы, Лунин решил обойти посты, и прихватив с собой Шайбу, двинулся по едва заметной тропе, которую натоптали разведчики.
— Товарищ майор, а мы тут надолго? — спросил Шайба, топая вслед за Луниным.
— Не думаю. А что?
— Да меня комары уже всего заели. Чешется всё. Уже бы и в баньку сходить, да помыться здесь негде.
— Там же есть ручей. Мойся в нём.
— Боюсь. А вдруг там крокодилы? Или пираньи?
— Андрей, ты меня удивляешь!
— Чем, товарищ майор?
— Своей жутко потрясающей образованностью и печально широчайшим кругозором!
— Это что такое?
— Это я про то, что крокодилы в горных реках не водятся, а пираньи вообще живут в тысячах километрах отсюда. На другом континенте.
— Ясно, — Широков замолчал.
Но Лунина всегда забавляло что-то рассказывать своему старшине, и поэтому он молчать не собирался:
— И что же тебе ясно, Шайбушка?
— Что крокодилы в горных реках не водятся.
— А здесь они водятся?
— Я не могу ответить на ваш вопрос, товарищ майор.
— Почему?
— Потому что я тут еще не видел ни одного крокодила, и поэтому не могу сделать однозначных выводов!
Лунин чуть не поперхнулся, услышав такой ответ старшины:
— Андрюша! Да ты делаешь успехи! Если так дело и дальше пойдет, то тебя ждет прекрасная карьера в аналитической службе ГРУ…
— Что, правда?
— Что правда — то правда.
— А у меня высшего образования нет. Мне не дадут офицерского звания. А без офицерского звания карьеру не сделать. Генералом стать не смогу.
— Ничего страшного. Поступишь в институт, отучишься, получишь диплом, получишь звание лейтенанта, и уже тогда на научной основе будешь для ГРУ делать выводы. Получишь должность какого-нибудь старшего крокодилиста, будешь в Генеральном штабе важный сидеть и свои розовые щеки надувать. Представляешь, готовит наш Генеральный Штаб какую-нибудь секретную спецоперацию в Южной Америке, а там надо реку форсировать. Как узнать, есть там крокодилы, или нет? Есть там опасность для спецназа, или нет? И только такой крупный (при этом Лунин повернулся и посмотрел на далеко не маленькую фигуру старшины) специалист в области крокодилов как ты, сможет ответить на этот вопрос!