— Ну, здесь все понятно, — улыбнулся Лихой. — Тут я могу привести такой простой пример: возьмем обыкновенного блатного уркагана, пахана, воровского авторитета, который в тюремной камере наводит свои порядки. Он нагл, силен и дерзок. Под предлогом создания «общака», общей кассы, которая, как он заявляет, нужна для поддержки тех, у кого нет посылок с воли, и для решения «общих» дел, этот пахан собирает с большинства сокамерников деньги или какие-то вещи. Люди с одной стороны его боятся, а с другой стороны — тешат себя успокоением, что эти траты идут на благие цели. И отдают требуемое вору. Но с течением времени все видят, что этот «общак» расходуется только на удовлетворение личных нужд авторитета. Что будет с тем сокамерником, который укажет на это пахану, и потребует вернуть внесенную в «общак» сумму? Тут к бабке не ходи — явно пахнет убийством.
— В точку! США действуют точно так же! Во всех уголках нашего мира присутствует американский капитал. В двадцатом веке, особенно после окончания Второй Мировой войны, США буквально за «фантики» активно скупали или просто отнимали у бывших европейских доминионов все, что представляло «жизненный интерес» — рудники, шахты, нефтяные и газовые месторождения, алмазные и золотые прииски… и теперь на правах собственников выкачивают эти ресурсы, оставляя страны «третьего мира» без какой-либо прибыли от их суверенных месторождений. Это позволяет американцам получать то, что, в свою очередь, позволяет им жить привычным образом жизни. Но как только такое государство предъявляет США претензии, как тут же «пахан врубает фары непонятливому сокамернику». Сейчас это называется «прививать демократические свободы и американский образ жизни». — Шестаков откровенно рассмеялся. — А во время «насаждения демократии», бомбардировкам и разрушению подвергаются только национальный капитал. Именно для этого и развивается «высокоточное оружие», и именно для этого вооруженные силы США так поднаторели проводить «хирургические вмешательства». Никогда в процессе «привития американского образа жизни» предприятия с американским капиталом не страдали… ну разве что только случайно. Теперь улавливаешь суть, почему мы знаем об этом, раньше, чем вы?
— Нет…
— Хорошо, приведу более яркий пример: ты член правительства США, и одновременно владеешь каким-нибудь крупным капиталом. Тебе под большим секретом стало известно, что через неделю начнутся бомбардировки и агрессия против, ну, скажем, той же Либерии. Пусть у тебя будет там какой-то капитал. Что ты будешь с ним делать?
— Это мы уже обсудили.
— Правильно. Но так ты только спасешь свой капитал от возможных потерь, а как на этом можно еще и заработать?
Генерал посмотрел на Шестакова и улыбнулся:
— Я наберу как можно больше кредитов в местных банках. Миллионные и миллиардные кредиты. А в качестве обеспечения могу заложить часть своего внешне прибыльного, но, по сути, уже ничего не стоящего капитала, который невозможно быстро реализовать, но про который я знаю, что через неделю, возможно, он превратится в пыль…
— Именно! Только ты знаешь, что через неделю этого капитала не станет. Но кредитные эксперты национального банка об этом не подозревают — они только видят высокодоходное производство, кредитование которого не только не вызывает подозрений, но и сулит банку определенную прибыль. Это называется «реализация инсайда». Теперь внимательно: как мы видим подготовку к войне? А очень просто: на фондовых биржах некие крупные игроки вдруг начинают играть против логики рынка. Но самое главное — из оборота пропадает физическое золото. Расписки на владение золотыми слитками дешевеют, но само золото, сами золотые слитки, найти становится сложно, и в отличие от расписок оно дорожает. Причем весьма стремительно. Это полностью противоречит законам рынка. Но тот, кто знает, что приближается война, запасается платежным средством, которое никогда не пропадет — золотом. Только золото способно во время любых коллизий сохранить капитал — вспомни пример Ленд-Лиза из Второй Мировой войны. Ведь понятно, что ценные бумаги, которые плодит Уолл-Стрит, с началом разрушений, беспорядков и неопределенности — мгновенно превратятся в туалетную бумагу. А золото останется золотом. Вот с помощью этого незамысловатого признака мы и определяем начало кампании по подготовке к военной операции. А установить направление военных усилий еще проще — тут мы возвращаемся к примеру быстрого слива акций внешне благоприятных компаний. Как только мы получаем соответствующую информацию, так тут же нацеливаем на это направление органы военной разведки. А уж вы всегда точно сможете установить силы, средства и характер действий…
— Как же все просто… — генерал усмехнулся. — Я никогда об этом не задумывался. Действительно — всегда видел только военную сторону вопроса… и что же Либерия?
— Через сутки после падения спутника, наши соответствующие финансовые структуры зафиксировали в отношении либерийских, леонских и гвинейских активов игру против логики рынка.
Просыпаться не хотелось, но Рик пересилил себя и резко поднялся. Настолько резко, что в глазах потемнело. Начал быстро одеваться. Интересно, нужно надевать боевое снаряжение? Никаких распоряжений на этот счет не поступало, и поэтому Эдвард, надев спортивный костюм, вышел из отведенного группе помещения и направился к адмиралу, надеясь найти там полковника Удета.
Алекс был одет в боевой камуфляж и сидя за столом, смотрел по телевизору новости и пил кофе.
— Сэр… — Рик показался в проеме двери.
— Готовы? — полковник поставил на стол чашку.
— Во что одеваться? Какое оружие брать?
— Полное боевое снаряжение, лейтенант.
— Есть сэр… — Рик вытянулся: — Через пять минут группа будет готова.
— Выдвигайтесь на вертолетную площадку.
Рик вернулся в расположение группы и отдал полученные указания своим подчиненным и просыпающемуся лейтенанту Уитмору.
— Ну, все, допрыгались, — хмуро сказал Том. — Это наше последнее задание.
Бойцы обоих групп не испытывали никакого веселья, все были хмуры и злы. Во всем чувствовалась приближение большой задницы.
Вскоре две группы уже сидели на посадочной площадке.
Шестеро охранников «Диаманта» принесли три длинных деревянных ящика и поставили на краю бетонной площадки. Один из охранников подошел к Эдварду:
— Лейтенант, полковник Удет распорядился передать это вам.
— А что это?
— Мне не доводили что внутри.
— Посмотреть можно?
— Не знаю, сэр. Ящики опломбированы.
— Свободен…
Охранник ушел. Рик повернулся к Уитмору, который слышал весь разговор:
— Как тебе это?
— Веселее не стало.
— Мне тоже. Посмотрим, что внутри?
— Может, дождемся полковника? — Том почесал затылок. — А вдруг ящики заминированы?
— И то верно.
В это время из-за горы со стороны моря показался характерный силуэт тяжелого вертолета «Чинук». Двухвинтовая машина шла на высоте не более тысячи футов, начиная выстраивать посадочную глиссаду.
Проходя боевую службу в Ираке, Рик видел, что опытный пилот может творить с «Чинуком» — летчики часто практиковали такой трюк: «Чинук», заходящий на посадку «по самолетному», с высоко поднятым носом, касался задними стойками шасси поверхности посадочной полосы, пробегал сотню метров, останавливался, при этом, оставаясь в положении с высоко поднятым носом и оторванными далеко от земли носовыми стойками шасси, фиксировал такое положение, а затем начинал катиться назад, через сотню метров отрывался от земли, с поступательным движением кормой вперед набирал высоту и уходил в небо. Видя такие трюки, Эдвард каждый раз аплодировал.
Теперь тяжелый «Чинук» завис, и Рик увидел голову пилота, высунувшегося в блистер — он разглядывал площадку под собой. Затем вертолет, поднимая пыль, мягко опустился на бетонную полосу.
Появился Удет. Он подошел к Рику:
— Лейтенант, загружайте ящики в вертолет.
Рик повернулся к своим бойцам и жестами поставил задачу. Те лениво поднялись и направились к ящикам. Пока бойцы таскали ящики, полковник отвел лейтенантов в сторону:
— С нами полетят два оперативных офицера Центрального разведывательного управления. Они осуществляют координирование операции. Длительность выполнения боевой задачи — в течение светлого времени суток. Если кто-то из вас будет отдан в подчинение этим офицерам, или тем офицерам, которые будут нас встречать — выполнять их приказы беспрекословно.
— Есть, сэр… — в голос отозвались оба лейтенанта.
Когда группы сидели уже в вертолете, на борт поднялись два спортивного вида парня лет по тридцать, выражения лиц которых однозначно выдавали их причастность к специальным службам. Как только за представителями ЦРУ поднялась рампа, вертолет взлетел.
Некоторое время «Чинук» шел вдоль береговой черты, но по мере приближения к границе Либерии, стал уходить вглубь континента. Через два часа полета тяжелый вертолет приземлился на полевой посадочной площадке, где застыли в ожидании два микроавтобуса с тонированными стеклами.
Эдварду и его группе был указан один микроавтобус, Том со своими головорезами, и тремя ящиками, разместился в другом. Удет и один из оперативных офицеров сели вместе с Уитмором, второй офицер разведки забрался в автобус Рика.
— Куда едем? — спросил Эдвард разведчика.
— Здесь недалеко, лейтенант, — отстраненно отозвался офицер, всем своим видом давая понять, что к длительным задушевным разговорам он не предрасположен.
Рик повернулся к своему сержанту:
— Бёрнс, круговое наблюдение. Готовность к открытию огня.
— Есть, сэр, — кивнул сержант, и тут же нарезал сектора наблюдения своим подчиненным.
— Как мне к вам обращаться? — спросил Рик разведчика.
— Имя Джон вас устроит?
— Вполне… — кивнул Эдвард.
Микроавтобус тронулся с места. В другую сторону поехал второй микроавтобус.
Падение аварийной машины отчетливо наблюдал экипаж второго вертолета. Все произошло в считанные мгновения — впереди идущий вертолет Жарова вдруг резко начал снижаться и практически без изменения курса скрылся в густой листве на одном из склонов лежащей внизу горы. Как не пытались вызвать упавший экипаж по рации, никто не отвечал. Сделали круг и убедились, что машина лежит без лопастей, опрокинутая на бок. Но как не приглядывались, разглядеть сверху состояние экипажа не смогли.