Машина несколько раз ударилась о стены близко стоящих хибар, а затем носом уткнулась в угол дувала, надежно завязнув в развалившейся от удара стене. Кто-то, разрываемый болью и криками, навалился на входную дверь, кто-то выбрался из машины, но никто не смог отбежать от остановившегося микроавтобуса далее пяти-семи метров. Пули рвали людей, заставляя их падать на землю, ломая психику, принуждали прекращать попытки спастись в смутной надежде на милость нападавших. Но такой милости не было…
От боли, от потери крови, от фатальных ран люди валились на землю, на пол салона, теряли сознание, кто-то еще продолжал кричать, кто-то выл, кто-то уже бился в предсмертных конвульсиях. Водитель лежал на рулевой колонке, и вместо головы из его плеч торчал только кусок позвоночника — взрывом противотанковой гранаты ему снесло голову… охранники, не успевшие сделать ни единого выстрела, закрывшись от пуль руками, с развороченными внутренностями, с надрывными воплями, умирали рядом…
Через три минуты все кончилось. Стрельба прекратилась. Какие-то три минуты из десяти сидящих в машине человек сотворили разорванные, истекающие кровью, обезображенные тела.
В наступившей тишине к машине подошли четыре человека, быстро осмотрели ее, произвели еще несколько выстрелов по лежащим вповалку телам, и быстро отошли в сторону. Из-за угла выехал ярко-красный пикап, на котором уже сидело несколько вооруженных человек, четверо запрыгнули в джип, и машина быстро пошла на выход из города.
Только через несколько минут из окрестных домов начали выглядывать любопытные, еще спустя пять минут, кто-то решился подойти. Еще какое-то время спустя из госпиталя подоспели люди с носилками, подошли две машины… но спасать было уже некого.
Через двадцать минут подъехала яркая машина с броской надписью CNN и тарелкой спутниковой связи на крыше. Из фургона вышли три человека, вынесли треногу, деловито установили видеокамеру. Несколько минут ушло на подсъёмку картинки, крупный кадр разорванных тел в машине, торчащий из воротника водителя позвоночник, решето борта автомобиля, неестественная поза женского трупа с лежащими рядом внутренностями…
— Я готов, — сказал тележурналист своему оператору. — Делаем «стэнд-ап»…
Телеоператор навел на него камеру, третий человек специальным светоотражателем снизу подсветил лицо репортера.
— Прямой эфир! — крикнул из фургона оператор связи.
Репортер взял в руки микрофон, сделал перепуганное лицо и начал говорить:
— Десять минут назад боевики местного преступного клана, тесно связанного с международной террористической организацией, руководимой Усамой Бен Ладеном, безжалостно расправилась с волонтерами Красного Креста, гражданами Соединенных Штатов Америки. Вы можете видеть, как развернулась эта кровавая бойня — у врачей, которые спасали человеческие жизни на этой далекой от Америки земле, не было никаких шансов. Охрана была перебита в первое мгновение, а затем террористы убили всех, не пощадив никого, в том числе и женщин. Неужели это та благодарность либерийцев людям, которые бескорыстно выполняли свой долг?
Ждать долго не пришлось. Примерно в назначенное время, с простительным опозданием в полчаса, ярко-красный пикап с дюжиной вооруженных мужчин вошел в зону наибольшего поражения двух осколочно-направленных мин, выставленных у дороги. Сержант Бёрнс лично нажал кнопку инициации подрыва. Мины последовательно, по мере прохождения машины, сработали не далее как с двадцати метров от пикапа, уложив сноп поражающих элементов сначала в лобовое стекло, а затем в боковую проекцию автомобиля.
Буквально через мгновение, уже неуправляемый пикап, со значительно поредевшим количеством пассажиров, прокатился еще метров пятнадцать, вильнул, и съехав с дороги, перевернулся вверх колесами.
— Огонь, — приказал Эдвард, нажимая на спуск своего карабина.
«Зеленые береты» из стрелкового оружия принялись добивать всех, кто находился в машине или лежал, сброшенный взрывом, на дороге. Бойцы стреляли, как в тире — быстрое прицеливание, короткая очередь, перенос огня на следующую цель. Коллиматорные прицелы позволяют стрелять с достаточно высокой точностью, особенно из оружейных систем мелкого калибра и слабой отдачей, не сбивающей наводку, предоставляя владельцу такого прицела определенные преимущества перед владельцем оружия с обычным прицелом и винтовочным калибром. Сам Эд успел поразить двух человек ползающих по дороге, как понял, что стрельбу можно заканчивать. С момента подрыва до прекращения огня прошло не более 15 секунд.
— Прекратить огонь! — крикнул лейтенант, удовлетворенный столь быстрой развязкой.
Перед ним в смертельной тоске выли и орали подстреленные люди, но никакого ответного сопротивления не было — это говорило как о высоком уровне стрелковой подготовки «зеленых беретов», так и о низкой боевой слаженности местных боевиков.
Бойцы перестали стрелять, и, воспользовавшись паузой, быстро сменили магазины. Рик, перехватив свой карабин М-4 за цевьё, повернулся к офицеру ЦРУ, который во время засады находился рядом и только безучастно, с выпученными глазами, взирал на происходящее. С издевкой в голосе Рик сказал:
— Мистер Джон, не желаете ли вы взглянуть на своих бывших подопечных? Они еще теплые, но никакой опасности уже не представляют. Через несколько минут они все умрут.
— Добейте всех, и уходим… — выговорил офицер-разведчик, по всему показывающий, что впервые в жизни принял участие в такой мясорубке.
— Разве вы не желаете замарать ручки о людей, которые служили вам верой и правдой?
— Лейтенант, я доложу адмиралу о вашем поведении! — фальцетом вскрикнул Джон.
— Мое поведение соответствует обстановке, но так как я не хочу выступать заложником в ваших шпионских играх, вы сейчас пойдете вместе со мной, и будете добивать раненых — что бы у меня, и моих людей, была уверенность на будущее не быть посаженным в тюрьму за убийство мирных жителей.
Свои слова лейтенант подкрепил карабином, направленным в лицо разведчику. Офицер быстро поднялся, и на негнущихся ногах пошел вперед. Вместе с Риком и Бёрнсом он дошел до лежащих на дороге тел, и быстро произвел несколько выстрелов из своего пистолета в голову ближайшего.
— Этого вам достаточно? — спросил он Рика.
— Еще этого и вон того… — Рик шевельнул стволом карабина в сторону других тел.
Джон быстро разрядил по указанному адресу обойму, и вопросительно посмотрел на командира группы «зеленых беретов». Тот стоял с цифровым фотоаппаратом в руке и улыбался.
— Теперь достаточно?
— Да, спасибо, получились отличные кадры.
Вместе с Бёрнсом он быстро добил остальных подстреленных боевиков.
— Вот и все… — лейтенант осмотрелся еще раз, для верности рубанул очередь в какое-то тело, и махнул рукой своим подчиненным: — уходим!
Спустя пять минут «береты» шумной толпой погрузились в микроавтобус, который поджидал их метрах в трехстах от кровавой разборки, и глотая холодную кока-колу, покатили прочь от страшного места.
— Сержант! Круговое наблюдение! Не расслабляться! — Эдвард учел опыт местной террористической группы, и не хотел быть расстрелянным после выполнения специального задания…
— Есть, — отозвался сержант.
— Лейтенант, — Джон немного пришел в себя, и решил утешить свое уязвленное самолюбие.
— Я вас слушаю, сэр, — теперь Рик являл собой саму учтивость и внимание.
— Вы не правы.
— В чем?
— Это только ваша работа, а не моя, — Джон уже обрел способность говорить без дрожи в голосе. — Вас сюда специально привезли, вы обучены и умеете это делать…
— Ладно, Джон. Каюсь. Но признайтесь, — лейтенант широко улыбнулся: — ведь было весело! Не так ли?
— Отнюдь. Теперь эта картина будет стоять перед моими глазами всю оставшуюся жизнь…
— Но ведь мы сделали правое дело?
— Да, безусловно, — кивнул разведчик. — За ликвидацию этой группы вас наградят самыми высшими наградами.
— Лишь бы нас самих не отправили следом, — сказал Эдвард.
— Почему вы так уверены, что вас должны наказать за это? Откуда у вас такие мысли?
— Джон, вы — разведчик. И я — тоже разведчик. Вы оперативник. Я боевик. Но от этого я не перестаю быть разведчиком. Я могу иметь свои суждения по проведенной ликвидации…
— Не слишком ли вы говорливы, лейтенант?
— Нет… — Рик улыбнулся: — Я не боюсь говорить в лицо то, что думаю. Моя работа такова, что у меня нет иллюзий о своей судьбе. Я умру в бою, и только от меня самого зависит, когда это произойдет.
— Ну да, вы, силовики, всегда отличались таким подходом к жизни…
— Ну вот, понимаете…
— Так что вы хотели сказать?
— Мы только что замочили террористов, которые, как я понимаю, недавно убили граждан США?
— Я не могу ответить на ваш вопрос, лейтенант, — в голосе разведчика послышались железные нотки.
— Думаю, в новостях мы все узнаем? — Рик улыбнулся.
— Не могу ничего сказать, — разведчик впервые улыбнулся. — И на будущее настоятельно рекомендую вам не распространяться об этом событии.
Они друг друга прекрасно поняли…
Показавшийся впереди населенный пункт взбодрил Степана, который стал ловить себя на мысли, что засыпает. Он высунулся в окно и крикнул старшине:
— Шайба! Впереди деревня, готовность повышенная!
— А там военторг есть? — пробасил Широков.
Степан сплюнул.
Справа и слева потянулись хижины, какие-то навесы, сараи, замелькали жители, которые с любопытством смотрели на проезжающий мимо грузовик, но приученные горьким опытом общения с вооруженными группировками, особого стремления к контактам не проявляли. За машиной увязалось несколько собак, оглашая деревню своим лаем, но деревня быстро закончилась, и собаки остались вдали.
Степан сверился с картой и спутниковыми снимками — до намеченной точки встречи оставалось не более километра и еще час времени.
— Стой, — Уваров тронул за руку водителя.