«Парные следы, которые остаются при прыжках куницы на снегу, ведут от одной старой ели к другой, на которую куница быстро взбирается в надежде найти гнездо со спящей белкой. В лиственных лесах, где такие ели стоят одиночками или небольшими группами, куница в свою ночную охоту не пропустит ни одной ели, не обследовав ее. След пропадает у ствола ели и идет дальше с противоположной стороны. Обычно в лесу бывает очень много старых промерзших зимой беличьих гнезд, но жилых гораздо меньше. После долгих странствований куница замирает, наконец, у гнезда, которое издает свежий запах белки. С осторожностью определяет она место входа, заткнутое изнутри мхом или липовым мочалом, с силой вламывается в гнездо и хватает спящего хозяина. Белка с криком старается вырваться, из гнезда в снег летит мусор — строительный материал, и редко когда удается кунице задушить белку в гнезде. Чаще обе они, цепляясь за сучья, летят в снег, где и заканчивается эта страшная ночная история. На снегу от падения двух зверьков остается ямка, несколько капелек крови и глубокая бороздка от ямки к стволу ели, на которую ночной хищник потащил трупик белки. Удобно расположившись в гнезде только что убитого хозяина, голодная куница сейчас же приступает к долгожданному обеду. Она прокусывает голову белки и, начиная с мозгов, съедает весь череп с костями и зубами. Больше половины белки она осилить не может и крепко засыпает, оставив заднюю часть добычи до следующей ночи. На другой день охотник не увидит следов куницы, которой незачем выходить на охоту. Лишь на третью ночь, доевши заднюю половину белки, хищник отправляется искать новую жертву»[59].
Рис. 71. Следы лесной куницы при разных побежках: 1 — на ходу (мелкие шажки), 2 — прыжки; группы отпечатков парами и тройками («двухчетка», «трехчетка»); 3 — на крупных прыжках при плотном снеге, когда обе задние лапы не попадают в следы передних. По форме групп отпечатков следы последнего типа напоминают заячьи.
Хотя у нас неоднократно отмечали перемещение куниц следом за перекочевкой белок, а случаи, подобные только что описанному, совсем нередки, нельзя преувеличивать значение этого грызуна в жизни нашего хищника. Основную роль в питании лесной куницы северных лесов играют все же мелкие грызуны — лесные полевки, бурундуки, а на Кавказе кроме полевок также сони-полчки. У северной границы леса, например на Кольском полуострове, при малочисленности белок куницы зимой часто охотятся на тетеревиных птиц.
Некоторые куницы — большие любительницы меда; охотники зовут их медовками. Выслеживая такого зверька, нередко находят в дуплах семьи диких пчел с большим запасом меда и забирают его как дополнение к ценной шкурке куницы.
Охотнее, чем многие другие хищники, лесная куница питается плодами и ягодами — черникой, морошкой, ожиной, рябиной, а там, где есть сады, — вишней, сливами, грушами и т. п. Поедая много ягод, куница, плохо переваривающая этот корм, содействует распространению некоторых растений, рассеивая множество семян вместе со своим пометом. На Кавказе, например, она способствует расселению очень ценной древесной породы — тисса. Зверек проглатывает его семена вместе с красными присеменниками, которые, собственно, и привлекают куницу; семена извергаются совершенно неповрежденными. В желудке лесной куницы Западного Кавказа находили иногда до 200 тиссовых семян. Жуки, личинки ос и шмелей служат дополнением к летней ягодной пище. Зимою в дни удачных охот, поймав крупную птицу — тетерева, рябчика, она прячет недоеденную часть добычи под хворост и в дупла. Пойманного зайца-беляка куница разгрызает на куски и по частям затаскивает на деревья. На зайцев чаще охотятся крупные куницы — самцы; более мелкие самки промышляют мышей, дятлов, белок…
С осени куницы часто держатся парами, причем участки самца и самки соприкасаются. Охотничья территория самки в средней полосе Европейской части СССР редко превышает 500–750 га, у самца — раза в 3–4 больше. При хороших кормовых условиях средняя длина следа, оставляемого среднерусской куницей за сутки, равна 3,5–6,5 км, на Кольском полуострове в зимы, бедные кормом, суточные переходы куницы увеличиваются до 8–10 км и более. В зависимости от условий сезона, состояния снежного покрова и особенно нависшей на ветвях деревьев снежной кухты куница использует то бо́льшую, то меньшую часть своего участка. Иногда она ходит только «верхом», совсем не оставляя следов внизу — на снегу, а через короткое время настолько опутывает свою территорию следами, что нет никакой возможности заниматься троплением. Так, например, в Центрально-лесном заповеднике, изучая жизнь куниц, зоолог Кончиц 7 апреля 1935 г. подсчитал 40,4 пересечения следов куниц на 10 км пути, а через неделю (15 апреля) в среднем всего только 0,58 куньих следов на маршруте той же длины и в тех же местах. Дело в том, что к 15 апреля выпало много свежего снега, на ветвях появилась густая кухта и куницы предпочли отсиживаться в дуплах.
С осени и в первую половину зимы лесная куница вообще чаще ходит «грядой», как говорят охотники, т. е. верхом, по ветвям. Позднее кунице становится трудно передвигаться по деревьям, и она предпочитает бегать понизу. В это время при морозе она и отдыхает под снегом — «в лому», буреломе, а не в дуплах. По следам на снегу куницу легче отыскать, чем по следам на деревьях, поэтому лучшее время для промысла — это морозная вторая половина зимы.
Рис. 72. Вверху — помет лесной куницы, посредине — горностая и слева внизу — крупной крымской ласки (е. в.).
Пятипалые отпечатки лапок обоих видов куниц по величине и форме имеют отдаленное сходство со следами передних лапок русака, но концы отпечатков у них притуплены, потому что оба средних пальца одинаковой длины. У лесной куницы след имеет незначительные знаки мозолистых утолщений ступни, так как у нее они развиты гораздо слабее, чем у белодушки. Понизу куницы передвигаются крупными прыжками, на которых отпечатки тесно сдвинутых задних лапок попадают в следы передних. Реже они то переносят, то не доносят одну из задних лап (галоп с правой или левой ноги).
Таким образом, отпечатки располагаются то парами, то тройками и лишь иногда четверками — в тех случаях, когда на больших прыжках зверек заносит обе задние лапы далеко вперед, а передние сближает еще теснее. Подкрадываясь к добыче или медленно пробираясь по снегу под защитой густых елей, куницы иногда идут шагом, оставляя двойной ряд округлых отпечатков.
В помете куниц, кроме шерсти и косточек грызунов, обычна примесь семян и кожицы ягод, еловой хвои и хитиновых частей насекомых. По форме и размерам он неотличим от помета соболя.
Хорьки, норка, горностай, ласка. В большинстве мест из следов мелких хищников чаще всего попадаются тонкие запутанные стежки, оставленные горностаями и хорьками. В Восточной Сибири очень обычны также следы колонков, до некоторой степени заменяющие там тропы черных хорей и норок, обитающих только в Европейской части СССР. Норка лишь в немногих местах проникает на территорию Зауралья и Западного Казахстана. Кроме того, в ряде областей у нас акклиматизирована американская норка.
Следы черного хоря встречаются зимой на полях и лугах, на огородах и гумнах деревень, по вырубкам и лесным опушкам, а в области хвойных лесов чаще всего по «шохрам» — кочковатым лесным болотам. Кроме того, черный хорь — обычный посетитель крестьянских дворов и амбаров, где он ловит крыс и мышей, а при случае давит кур и кроликов. Иногда он забирается в кладовые и ворует там мясо и рыбу. Нередко хорь заходит даже в такие большие города, как Москва, Санкт-Петербург, Нижний Новгород, не говоря уже о более мелких. В зимнее время горностай и ласка тоже не избегают соседства сельских населенных мест и часто откочевывают из лугов и леса к стогам и скирдам, привлекающим их обилием мышевидных грызунов. Суетливая норка покрывает сетью тропок и переходов берега лесных речек, окрайки болот, нередко переплетая свой ход со следами горностая, часто поселяющегося в поймах рек, у воды. В тайге горностай предпочитает большие зарастающие гари и вырубки, в тундрах и степях — долины рек и озер. В горных районах Средней Азии и Сибири он особенно густо заселяет каменные россыпи, занятые колониями сеноставок. На этих зверьков он охотится с постоянным успехом. Следы мелких прыжков ласки могут встретиться повсюду: и в тундре, и в лесу, и в полях у межей, и на гумнах по скирдам необмолоченного хлеба. Обычно ее путь по поверхности довольно короток, так как она чаще охотится в самих жилищах мелких грызунов и целые дни проводит в их коридорах под снегом.
Рис. 73. Отпечатки лап крупного черного хоря на грязи (е. в.). Москва-река, Звенигородский р-н, Моск. обл. Апрель 1939 г.
Рис. 74. Отпечаток лапки европейской норки (е. в.). Р. Сев. Двина, Архангельская обл. Май 1917 г.
Рис. 75. Парный отпечаток лап норки при прыжках по рыхлому слегу (е. в.). Р. Нея, Костромская обл. Октябрь 1939 г.
Отпечаток лап черного хорька примерно вдвое меньше следа куницы, его прыжки обычно равны 40–65 см (до 1 м). У куниц они 75–100 и более см (до 2 м). Отпечатки когтей и мозолистых утолщений подошвы на следах хоря очень резки. Следы норки той же величины, как у хорька, но отпечатки лап гораздо округленней, когти короче, прыжки слабее, расстояние между отпечатками правых и левых лап шире. В то же время следы небольшого хорька — молодой самки — легко смешать со следом крупного самца горностая. В затруднительных случаях надо обращать особое внимание на «почерк» зверя. Хорь передвигается энергичными прыжками, то удлиняя их, то сокращая. Он широко рыщет по местам, населенным мелкими грызунами и лягушками, сравнительно редко «ныряет» в снег; след его длинен, состоит из многих прямолинейных переходов и мало запутан. Норка бегает меньше хорька, следы у нее суетливые; она набивает много тропок, охотно залезает в трещины под лед, под стога на поймах речек, под наносы хвороста, оставленного водопольем, и подмытые корни прибрежных деревьев.