За зимнюю ночь, а иногда и за день много набегает горностай; следы его всегда длинней, чем у норки, и запутанней, чем у хоря. Он охотно преследует полевок и водяных крыс в их убежищах и часто ныряет в снег, причем мелкие самки более постоянно охотятся под снегом, чем крупные и сильные самцы. Следы крупной ласки с трудом отличимы от следов небольшого горностая. Основные признаки, которыми можно воспользоваться, — это особенности «почерка» зверька и длина охотничьего пути. Путь у ласки обычно очень короток; на прыжках она ставит лапки ближе одну к другой, чем горностай. Средняя длина прыжка горностая 30–40, максимум 100 см, ласки — 25–35 и максимум 45 см[60].
А. А. Насимович, пользуясь зимним троплением, выяснил многие подробности жизни хищных млекопитающих Лапландского заповедника. В северных лесах, при достаточном обилии полевок и леммингов, многие ласки, по его данным, в течение длительного времени (до месяца и более) живут на участках с площадью не больше десятка гектаров. У горностаев в том же районе и в те же месяцы размеры охотничьих участков достигали 50–100 га. Длина переходов ласки за одну охоту обычно измеряется немногими сотнями метров, но иногда увеличивается до 1,5–2 км; у горностая охотничий путь в среднем равен 3 км и нередко достигает 8 км. «Путь ласки на охоте очень неровен, зверек часто отклоняется в стороны, продвигаясь вперед короткими (5–10 м) волнообразными зигзагами. Горностай, так же как и ласка, бегает «челноком», но для его поворотов характерны острые углы, очень редкие у ласки. Даже на льду озера, где нет объектов для охоты и мало «интересных» запахов, ласка бежит не прямолинейно, а то и дело сворачивает в стороны. По сравнению с другими хищниками — куницей и лисицей — поведение горностая и ласки производит суетливое впечатление; охотясь, зверьки то и дело исчезают в кучах колодника, камнях или залезают в корни елей. В лесу ласка обычно не минует ни одного встречного дерева, обязательно забегая под его крону…»[61]
В зимнее время только немногие из этих мелких хищников придерживаются постоянного гнезда. Кочуя от проруби к проруби, норка отдыхает то под бревнами моста, то в поленнице дров, то в куче хвороста. Хорь, посетивший курятник, заночуеттут же рядом, в подполье, а завтра, смотришь, он уже в старом сорочьем гнезде или под размытыми речкой корнями ивы. В голодные дни каждый из них непрочь набить желудок чем попало; при охотничьих удачах они спешат заготовить себе запасы. Особенно запаслива норка. Найдя рыбацкую сеть или верши, набитые рыбой, она не успокоится до тех пор, пока не наполнит окуньками, плотицами и язями кладовые нор, дупел и выемок под берегами. Тогда от рыболовных снастей к ее тайникам протянутся плотные, обледенелые дорожки.
Однажды в глубокую зиму, когда водоемы уже давно скрылись под снегом и льдом, я обнаружил по следам запасы норки иного рода. По сторонам следа зверька тянулись две ровные полосы, как будто он протащил за собой саночки. Оказалось, что нашла норка на болоте под пнем спящего ужа, перегрызла его на несколько частей и по кускам волочила в обширное, устланное мхом логовище. Проворные, ловкие горностаи, как рассказывали мне охотники-промысловики, нередко, улучив минуту, обкрадывают норку, перетаскивают ее запасы в свои собственные, правда, менее объемистые, кладовые.
Рис. 76. Норка тащит кусок ужа в свою кладовую
Рис. 77. Следы норки, уносившей куски ужа в свою кладовую.
Рис. 78. Следы небольшого горностая на мелком снегу (слева отпечатки в е. в.). Окр. г. Нижнего Новгорода, ноябрь 1916 г.
Рис. 79. Следы довольно крупного горностая при прыжках по плотному сырому снегу. (Форма группы отпечатков подобна заячьей.) Окр. г. Нижнего Новгорода. Январь 1917 г.
«Потаск» — след волочившейся добычи на пути от места удачной охоты до ближайшего убежища, часто встречается на зимних следах ласки, горностая и колонка. Иногда это волнистая, прерывистая линия, прочерченная хвостом водяной крысы, рядом со следами колонка, иногда — многократно повторяющиеся отпечатки мордочки и задка полевки, которую с трудом тащила ласка. Ласка-самка, самый маленький из наших хищников, весящая 45–50 г, может пробежать сто-двести метров, унося в зубах 35–40-граммовую полевку. Конечно, прыжки ее становятся короче, тяжелее, а теплое, бессильно повисшее тело жертвы то и дело окунается в пушистый снег, затрудняя движения хищника. Однажды под Москвой, у станции Софрино, идя по следу ласки, переносившей добычу, я натолкнулся на место, где сойка внезапно напала на этого занятого делом зверька. Небольшая площадка под елями была сплошь покрыта следочками ласки, отпечатками лап и раскрытых крыльев сойки; в центре истоптанного участка алело несколько застывших капелек крови. Я не сомневался, что ласка выйдет из схватки победителем, и не ошибся — след ее тянулся дальше и заканчивался под небольшим трухлявым пнем. А как же полевка? Неужели досталась вороватой, нахальной птице? По правде сказать, мне стало даже обидно за маленького зверька. Судя по следам, он все утро сновал по норкам под кочками и кустами ив лесного болотца, прежде чем поймал полевку. Свалив сухую елку, я сделал «вагу», подсунул под пенек и вывернул его с корнем. Из небольшого дуплышка тотчас же вывалился на снег трупик пашенной полевки с отъеденной головой, а вскоре и сама ласка бросилась наутек и мигом нырнула в кротовую нору. Маленький белоснежный зверек отбил нападение сойки, и как ни в чем не бывало закончил начатое дело. Вероятно, ласка спала в дупле, насытившись одним мозгом полевки, и, отдохнув, принялась бы за остальное.
Когда на гумнах перекладывают скирды или молотят долго пролежавший хлеб, в гнездах и ходах ласки находят множество лапок, хвостиков и клочков шкуры съеденных ею грызунов. Ласка — один из самых мелких наших хищников; она охотится на грызунов в их норах под снегом, в снопах, скирдах и ометах, куда не могут пробраться ни совы, ни кошки, ни лисицы. На пахотных землях и в лесных питомниках ласку необходимо охранять.
Все мелкие хищники, от черного хоря до ласки и горностая, могут подолгу не появляться на снегу, если стоят морозы и запасенного корма хватает. Особенно часто и подолгу пропадают в норах под снегом норки, хори и колонки. Поэтому количество следов этих хищников то резко увеличивается, особенно в оттепели, то заметно сокращается в сильные морозы.
Рис. 80. Следы небольшой ласки, на коротких прыжках уносившей убитую полевку. Справа от следа — бороздки, оставленные задними лапами полевки (е. в.). Софрино, окр. Москвы. Ноябрь 1946 г.
Степной хорь и колонок. В степных районах Европейской части Союза, Казахстана, Средней Азии, Западной Сибири и Бурятии встречается степной, или белый хорек, названный так за сравнительно светлую окраску меха. В отличие от лесного черного хоря у степного только ноги, брюшко и задняя половина хвоста окрашены в чернобурый цвет, туловище покрыто желтоватой шерстью и черная ость имеется только в небольшом количестве на спине и голове. Этот проворный, сильный и подвижный хищник — один из лучших наших друзей. Он уничтожает массу грызунов, особенно сусликов и хомяков, а также мелких полевок и мышей. Следы его очень похожи на следы черного хоря, только прыжки обычно еще крупнее; когти передних лап у него длиннее и оставляют более глубокие бороздки.
В Башкирии, Татарии и Сибири местами рядом со степным хорем встречается колонок — ярко-рыжий ценный пушной зверек, близкий родственник норки[62]. Следы крупных колонков очень трудно отличать от хорьковых.
Степной хорь заселяет степи, полупустыни, горностепные и полевые угодья и только изредка заходит в лес. Колонок охотнее держится в тайге, в лесах по долинам рек, по поемным лугам, а в лесостепи — по березовым колкам и тростникам озер. Это нужно принимать во внимание при определении следов этих хищников.
В зимнее время колонок и хорь в поисках корма оставляют довольно длинный след: колонок на Алтае в среднем около 2 км, степной хорь в Предкавказье до 4–5 км и более. Вот как описывает ночной путь степного хоря Западной Сибири М. Г. Протопопов, один из научных работников, изучавших сельскохозяйственное значение этого зверька:
«8 марта, перейдя речку Камышловку в направлении мохового болота, я нашел в степи свежий след хоря. Шел по нему беспрерывно шесть часов. За это время по прямой линии было пройдено не менее 18 км. Сначала след хорька идет обычными прыжками по высокому и гладкому месту сравнительно прямо, лишь слегка уклоняясь то вправо, то влево. Дальше след выходит на жнивье и начинает резко менять направление — видно, что иногда зверек останавливался и топтался на месте. Затем он подходит к нежилой полевой избушке. Под навесом, при входе в нее, много следов в разных направлениях. Видно, что хорек несколько раз входил и выходил через открытую дверь в избушку и осмотрел все ее углы (избушка была набита снегом). В одном углу — следы разрытой земли, а посредине на снегу клочок шерсти полевки. Затем след проходит вдоль стены, через окно наружу и взбирается на крышу. Пройдя по крыше взад и вперед два раза, след опускается на другую сторону землянки и подходит к кладям соломы, около которых хорек в двух местах покопал снег и, не задерживаясь, перешел на участок с некошеной прошлогодней травой. Хорек много кружит в этом месте, все время меняет направление, возвращается назад и снова идет вперед[63]. В этом месте хорек делает два «нырка» в снег. Выйдя с некошеного места, след хорька теряется на крепком насте, и только благодаря тому, что хорь в этом месте шел довольно долго, не меняя резко направления своего пути, удалось не потерять следа, отыскивая его по едва заметным отпечаткам когтей и по провалам в снегу то одной, то другой лапы. Пройдя по насту открытое пространство, след подошел к бурьяну, занесенному снегом, где оказались еще два «нырка» под снег с калом около них. Дальше след выходит на торную санную дорогу и теряется на ней. Оказалось, что через полкилометра хорек сошел с дороги опять на целину. Спускаясь к реке Камышловке, след подошел к кладям бревен у моста. Обойдя кладь, хорек прошел под нависшими концами бревен, иногда вскакивая на них, что видно по следам на снегу, лежащему на бревнах. Здесь, очевидно, происходила ночевка воробьев, судя по массе свежего помета под бревнами. У хорька при осмотре бревен было, вероятно, желание добыть воробья. От бревен след идет долгое время по моей старой лыжне, оставшейся здесь от экскурсии на прошлой неделе, и подходит к болоту, заросшему тростником. В болоте много следов ласки и горностая. В некоторых местах следы ласок и горност