Рис. 134. След прыжка и взлета сойки на глубоком рыхлом снегу (ум.). Крылья тупые (первостепенные маховые перья мало различаются по длине), размах крыльев — 26–28 см. Ст. Софрино Московской обл. Февраль 1951 г.
Сорока, прыгавшая по меже у лесной опушки, поможет вам определить свой след, оставив на сугробе отпечаток длинного ступеньчатого хвоста. Многочисленные следы ворон остались на снегу там, где черная стая добила раненого зайца, сумевшего уйти от охотника. Около падали и на «волкоединах» — местах пиршества волков — сойки, сороки и вороны оставляют интересные следы растаскивания и запрятывания мелких кусочков корма про запас. Они улетают с добычей метров за 100–200 от падали и закапывают лакомые куски в снег. Иногда другие сороки и вороны по следам своих товарок отыскивают их склады и расхищают припрятанное.
Еловые, лиственничные и сосновые шишки с порванными или слегка отвернутыми чешуями, отчасти лишенные семян, равномерно рассеянные в снегу хвойного леса, — указание на пребывание клестов, скорее всего еловиков. (Сосновик и белокрылый клест в средней полосе редки.) Своеобразно устроенный клюв этих птиц позволяет им легко, не ломая чешуи, доставать семена. Поэтому шишку, использованную клестом, легко отличить от шишки, побывавшей в лапках белки, или выброшенной из станка большого пестрого дятла.
Рис. 135. Обезглавленная рыжая полевка, наколотая на ветку серым сорокопутом. (Слегка ум.).
Целые кучи обработанных шишек образуются под деревьями, в стволах которых пестрым дятлом искусно сделаны углубления — станки разных калибров для удобного раздалбливания плодов хвойных деревьев. Использованные шишки лежат врассыпную, если станок помещается высоко, и кучкой, тем более тесной, чем ниже он расположен. Шишки всегда сильно помяты, их чешуи расщеплены, расколоты продольно, иногда сильно отогнуты. По следам на свежем снегу можно установить, сколько шишек в день нужно дятлу, сколько у него станков. Найдя один станок и идя на легкий стук, несущийся из глубины леса, почти всегда можно подойти к большому пестрому дятлу, работающему на другом станке.
Рис. 136. Еловая шишка в «станке» большого пестрого дятла (ум.). «Кузница» дятла и большая куча шишек под ней, уже занесенная снегом (см. рис. 46 и 52).
Любопытно последить за этой в летнее время насекомоядной птицей. Дятел слетает со станка, оставив в нем разбитую шишку. Крикнув свое бодрое «кик-кик-кик», он вспархивает на вершину ближайшей сосны и исчезает в ее запорошенной снегом хвое. Вскоре вы видите, как, найдя шишку и несколько раз ударив клювом по ее черешку, дятел на одно мгновение повисает на шишке и, оторвав, слетает вниз, к станку. Здесь, цепко держась за неровности коры, он перекладывает ношу в лапы и начинает клювом выдергивать из станка старую, разбитую шишку. Одним движением головы дятел швыряет ее в сторону, крепко заколачивает в станок свежую шишку, легким ударом проверяет, хорошо ли она держится, и начинает разбивать чешуи, доставать смолистые мелкие семечки. «Тук-тук, тук-тук» — целыми днями, от рассвета до вечера, несутся стуки из ельника к ельнику, из сосняка к сосняку.
Если в лесу мало хвойных деревьев или если год был неурожайный на шишки, большие пестрые дятлы кормятся только насекомыми. Кора, обитая со здоровых и полузасохших больных деревьев, темными кучками лежит на снегу, у основания стволов; в мягкой древесине всюду светлеют выдолбленные мелкие отверстия. Большие гнилые пни, целые упавшие стволы разбивают на мелкие щепы черные дятлы, если обнаружат гнезда муравьев, жирные личинки златок или зимовку жуков. Черный дятел-желна лучше всех своих родичей справляется с долблением твердой, смолистой древесины хвойных. Глубокие пробоины в стволах и надземных «корневых лапах» елей — обычные следы его зимней работы. О следах белоспинного, малого пестрого и трехпалого дятлов мы еще расскажем на страницах 222–227. Если лакомый кусочек упадет вниз и дятел не поленится спуститься за ним — на снегу отпечатываются замечательные дятловые лапы (два пальца вперед, два назад)[82] и жесткий заостренный хвост. Размеры следов позволяют иногда точнее определить вид дятла.
Рис. 137. Следы ворона (е. в.).
Следы лап с «дятловым» расположением пальцев оставляют также совы, в небольшом числе зимующие по лесам, а на юге и по степям. Чаще всего попадаются следы совы, наиболее обычной в средней полосе и на Кавказе, — серой неясыти, сделавшей несколько прыжков перед взлетом или в погоне за лесной полевкой. На вершинах стогов можно найти следы сильно опушенных лап и крупные погадки белой полярной совы. Сходные с ними следы филина отыщутся в лесной глуши или в заросшей степной балке около трупа полусъеденного зайца. Хищник будет летать сюда до тех пор, пока на месте удачной охоты не останется одна только «утолока» — пятно уплотненного снега с редкими брызгами крови и клочьями шерсти.
Зимующие у нас виды сов довольно часто попадают в капканы, поставленные на заячьих тропах. Возможно, что филин и длиннохвостая неясыть действительно охотятся за беляками, подкарауливая их на следах, как уверяют охотники-промысловики. Было бы интересно понаблюдать за следами сов на заячьих тропах.
Рис. 138. Сорока зимой.
Зимующие у нас дневные хищники немногочисленны. Скорее всего мы можем рассчитывать встретить следы на месте отдыха канюка-зимняка, охотившегося за полевками, да перья галок, голубей и ворон на местах кормежки самого свирепого из ястребов — тетеревятника. Нередко он ловит и белок. У пойманного зверька, прежде чем начать есть, тщательно выщипывает не только мех с тела, но и волосы из хвоста. На снегу остается темное пятно шерсти; весною поползни и синицы растащут ее для витья гнезд.
Рис. 139. Отпечатки правой лапы сороки (слева) и серой вороны (е. в.) (сравни с рис. 133, 137). Нижегородская обл. Февраль 1922 г.
Рис. 140. След сороки, садившейся на снег. Виден отпечаток полуразвернутого ступенчатого хвоста (ум.). Окр. Орехово-Зуево, Московская. губ. Февраль 1923 г.
Как-то, разыскивая по пороше русака, мой отец был поражен неожиданным исчезновением заячьего следа на открытом, хорошо усыпанном снегом месте. Несколько дальше нашлась разгадка: на снегу запечатлелись резкие удары мощных крыльев. Орел-беркут схватил русака и поднял на воздух. Но слишком тяжелый заяц вырвался из когтей. Вскоре этого русака удалось выследить и убить: оказалось, что беркут когтями разорвал ему кожу на спине и одно ухо во всю его длину.
Рис. 141. След левой лапы совы — серой неясыти (е. в.). Окр. г. Нижнего Новгорода. Зима 1921 г.
Рис. 142. След правой лапы длиннохвостой, или уральской, неясыти на неглубоком влажном снегу (е. в.). Шарьинский р-н Костромской обл. Октябрь 1939 г.
В Казахстане, близ р. Тургай я и мои спутники убили несколько русаков с сильно порванными ушами. В этом районе очень много орлов (водятся могильник, белохвост, орлан-долгохвост и орел степной, зимою прилетает беркут), и каждому зайцу приходится познакомиться с их когтями.
В бурьянах и на гумнах деревень, там, где держатся стайки мелких птичек, иногда встречаются следы охоты двух мелких хищников-птицеедов — соколка-дербника и ястреба-перепелятника.
Рис. 143. Следы длиннохвостой неясыти, шагавшей по мелкому снегу (ум.). Октябрь 1939 г.
Однообразна зимняя суточная жизнь тетеревиных птиц, и следы их несложны. Этим птицам едва хватает короткого декабрьского дня, чтобы плотно набить зоб пищей и залечь спать на двадцать часов — до новой кормежки. Стайки тетеревов кормятся в редколесье, ощипывая сережки и почки березы, ольхи, молодые шишечки сосны. Глухари ломают побеги и срывают хвою сосны, кедра, можжевельника, ели, рябчики — сережки и почки ольхи, ивы, березы. Под деревьями можно найти поломанные птицами веточки, упавшие на землю побеги, помет и следы инея, осыпавшегося с потревоженных вершин.
Нередко глухари долгое время кормятся на отдельных, чем-то особенно привлекательных для них соснах или небольших группах деревьев. Верхушки таких сосен становятся общипанными, поредевшими.
Пока снег не глубок, тетерева продолжают вылетать на поля, как осенью, и целыми стаями ходят по овсяным жнивьям, ощипывая оставшиеся метелки. Следы их в это время очень длинны; часто по первым порошам встречаются большие тетеревиные наброды и на брусничниках, где птицы собирают ягоды, еще не запорошенные снегом. Позднее все кормежки тетеревов происходят на деревьях и только около кустов можжевельника изредка встречается много тетеревиных следов на снегу. (Можжевеловые ягоды — любимый корм тетеревов.)
Рис. 144. Отпечаток левой лапы глухаря (самца) на неглубоком снегу (е. в.). Брейтовский р-н Ярославской обл.
Рис. 145. Следы самки глухаря на неглубоком снегу (е. в.). Брейтовский р-н Ярославской обл.
Рис. 146. Зимний помет глухаря, кормившегося сосновой хвоей (е. в.) (сравни с рис. 147).
Рис. 147. Слева — зимний помет тетерева — косача, справа — рябчика, вытаявший из снежных нор (е. в.). Софрино, окр. Москвы. (Сравни с рис. 146, 177.)
Рис. 148. Отпечаток правой ноги самца тетерева (косача) (е. в.). Костромская обл. Октябрь 1936 г.
Рис. 149. Следы тетерева, слетевшего с дерева на рыхлый неглубокий снег. Виден отпечаток тупого крыла и лировидного хвоста (ум.). Брейтовский р-н Ярославской обл. Январь 1946 г.
Отпечатки лап глухаря настолько своеобразны, что, пожалуй, не нуждаются в описании. Следы глухарки значительно меньше и напоминают следы домашней индейки, с которыми отчасти сходны и следы самца. Ранней весной, спускаясь на снег, глухари оставляют на местах тока следы более мелких шагов и распущенных, волочащихся крыльев. «Глухарь чертит» — говорят охотники. Эти следы крыльев на снегу — первый признак наступающей весны и появления половой активности у самцов. Кучки глухариного помета, состоящего зимой из слабо переваренной сосновой хвои и, реже, хвои других пород, остаются на местах ночевок птиц.