В ряде районов СССР сохранился, успешно расселяется и размножается замечательный зверь — речной бобр. Бобры живут иногда скрытно, подобно выдре, в береговых норах. Но местами встречаются и шалашеобразные, искусно сделанные жилища бобров — «хатки».
Разрез «хатки» ондатры с двумя ходами под воду, одной гнездовой (слева) и одной кормовой камеры. У построек этого полуводного зверька, как у бобра и выхухоли, большая часть ходов тоже в воде
Бобровая «хатка» — большая постройка из сучьев, снаружи беспорядочно набросанных, а внутри образующих плотные, массивные стены. Промежутки между сучьями заткнуты мелкими огрызками ветвей, короткими палочками и замазаны быстро твердеющим жидким илом, который бобры достают со дна водоема. Илом вымазаны и стенки внутренней полости, над которой, опираясь на толстые потолочные балки, висит плотная крыша постройки. Иногда внутреннюю камеру окружает кольцевой коридор. В «хатке» нередко бывает два выхода; они ведут прямо под воду. С «хатками» бобра сходны «хатки» ондатры, имеющие меньшие размеры и сложенные из стеблей травянистых растений.
В тех местах, где уровень воды колеблется и «хатки» находятся или под угрозой затопления, или могут совершенно обсохнуть, бобры устраивают плотины. Плотина делается из толстых кольев метра два длиной, воткнутых в дно и переплетенных сучьями, стеблями тростника и обмазанных илом.
В некоторых местах семьи бобров строят огромные плотины, до 200 м длиной, у основания шириной 5 м и высотой до 3 м. Такие плотины могут выдержать сильный напор воды и настолько запруживают речку, что, разлившись она затопляет большие площади.
Если количество деревьев и кустарников у берега реки сильно уменьшится, бобры прорывают в глубину леса длинные прямые каналы и по ним сплавляют обрубки деревьев и ветви. Кормятся бобры листьями, почками и корой, а остающуюся древесину употребляют для построек.
«Хатки» и норы с траншеями, плотинами и каналами — одно из замечательнейших проявлений строительного искусства диких животных[43].
Бобры создают большие запасы зимнего корма. У этих грызунов семьи постоянны, молодые почти до двухлетнего возраста живут при родителях. И вот по соседству с «хаткой» или норой осенью, когда наступят холодные ночи и утренники, вдруг появится множество подгрызенных и поваленных на берег и в воду молодых ив, крупных осин, тополей или других лиственных пород. Это вся бобровая семья в полном составе начала заготовлять корм на зиму. Бобры перегрызают толстые ветви на довольно большие куски и по воде доставляют их к зимовочной норе или «хатке». Здесь ветви погружают в воду близ берега, но на достаточно глубоком месте и укрепляют, зарывая толстые концы в дно. Из травянистых растений в зимние запасы бобров в небольшом количестве попадают крупные корневища кувшинок, кубышек, тростника. Каждую ночь в течение осени все члены семьи заняты заготовкой корма, поэтому у больших семей зимних запасов оказывается больше, чем у бездетных пар или одиночек. Полный запас зимнего корма семьи нередко достигает 25–30 куб. метров ветвей, стволов, корневищ. Верхние ветви такого вороха вмерзают в лед, нижние лежат на дне. В холодной проточной воде веточный корм несколько месяцев сохраняет свои пищевые достоинства. Проголодавшись, бобр ныряет к запасам, отгрызает кусок ветви и возвращается с ним в жилье. Тонкие побеги он съедает целиком с почками, корой и древесиной, с толстых ветвей обгладывает кору. Очищенные от коры сучья выбрасываются в воду или используются для ремонта «хатки», плотины.
Устраивать подобные склады ветвей бобры могут не везде: на очень быстрых речках их запасы разбрасывает и уносит течением. Бобры, населяющие такие речки, не делают запасов. Всю зиму через постоянно поддерживаемые лазы выходят они из нор на берег, утопая в снегу, ночью добираются до зарослей тальников и уносят срезанные ветви в жилье. Конечно, этим бобрам труднее уберечься от нападений хищников, чем более счастливым семьям, которые имеют большие запасы корма и не появляются на поверхности снега.
Как отличить жилое убежище от покинутого. количественный учет млекопитающих по гнездам, логовищам и норам
Немало школьников и пионерских отрядов, помогая охране урожая, уничтожают тысячи вредителей-грызунов и сдают государству пушнину — шкурки сусликов, хомяков, тушканчиков. Большое значение имеет также истребление грызунов, повреждающих саженцы деревьев на лесных полосах, оросительных каналах и т. п. Всем участникам таких работ важно уметь отличать жилые норы грызунов от покинутых. Но и каждый следопыт должен приобрести такие же навыки.
Жилая нора обычно имеет хорошо расчищенный, просторный вход с вытертыми и сглаженными стенками. На дне его нередко видна земля, измельченная когтями в пыль или мелкие комочки. Часто в нору ведет несколько входов; некоторые совершенно засыпаны землей, другие посещаются изредка; зверек обычно пользуется одним излюбленным лазом. Трава перед таким входом — лазом — примята, порвана когтями, покрыта пылью или грязью, стенки лаза особенно гладки, земляной холмик плотно утоптан или сильно изборожден когтями, нередко засыпан свежей, рыхлой, еще не успевшей просохнуть землей.
У старых нор холмики зарастают травой, приплюснуты, иногда покрыты сверху твердой земляной корочкой.
В сухих степях старые земляные холмики сильно растрескиваются. При самых тщательных поисках на их уплотненной, но неровной поверхности не удается обнаружить царапин от когтей. Лаз в покинутую нору имеет неровные, осыпавшиеся и размытые стенки; нередко прикрыт сомкнутыми листьями и травой. Лаз жилой норы тоже может быть окружен листьями, но они раздвинуты в стороны. Часто старый лаз затянут паутиной.
Иногда, увидев, что трава у входа примята и паутина сорвана, можно подумать, что в норе живет зверек. На самом деле там просто поселились жабы. Следы на земле, помет и свежие остатки пищи — вот признаки, по которым можно точнее определить хозяина норы. Иногда полезно воткнуть у входов несколько тонких соломинок: по ним вы уже на другое утро узнаете, живет ли кто-нибудь в этой норе (при выходе зверек или роняет, или ломает соломинки).
При борьбе с сусликами и другими мелкими грызунами, чтобы выяснить, обитаема ли нора, нередко применяют метод прикопки нор. Этот же метод может быть применен и для учета зверьков. Сначала подсчитывают общее количество входов в норы, затем число открывшихся. Зная среднее число ходов, имеющихся на пробных площадках, и определив среднее число обитателей одной норы (это устанавливают путем раскопки нор), подсчитывают количество зверьков, обитающих на определенной площади.
По числу обнажившихся весной зимних гнезд полевок можно до некоторой степени судить о количестве зимовавших грызунов, по числу беличьих гнезд судить о плотности населения белок, а по лежкам и логовищам логовников — об их распределении и численности на данной территории.
Нужно при этом иметь в виду, что свежие гнезда округлы, плотны, с ясно обозначенным лазом. Иногда они даже сохраняют теплоту спугнутого зверя. В них нередко попадаются блохи. Помет близ таких гнезд свежий. Старые гнезда сплющены (особенно после дождей и тяжелого снега), растрепаны, с деформированным входом и внутренней полостью, паразитов нет, гнездовой материал имеет ветхий вид. Свежесть логовища определяется по следам и по характеру поверхности, сглаженной телом животного; от времени она выветривается, трескается.
Учет нор ведут или на пробных четырехугольных площадках (до 0,5 га), или на длинных узких лентах (шириной 2–3 м), или же на круглых площадках, отбиваемых с помощью кола и прикрепленной к нему веревки точно измеренной длины, которая служит радиусом круга.
«Сеновалы», «погреба» и кладовые
В сентябре, когда забайкальские и монгольские степи, уже давно пожелтевшие и выгоревшие от солнца, станут еще светлее, еще золотистее, во многих местах на пологих склонах и в долинах запестреют какие-то мелкие темные кочки. Утомленный однообразием дороги путник невольно обращает внимание на эти кочки и с удивлением узнает в них миниатюрные стожки сена. В стране животноводов все стада — главное богатство народа — круглый год пасутся на подножном корму, кочуя под открытым небом. Здесь землю не тревожили ни плуг, ни мотыга, а степные травы из года в год вырастают и умирают, почти не зная ни косы, ни косилки. Тем замечательнее кажутся эти стожки и копицы среди некошеных степей. Они напоминают путнику, если он русский, луга его родины, усеянные копнами в летнюю страдную пору.
Эти крошечные стожки ставят даурские сеноставки, или пищухи (у нас водятся в Бурятской АССР), — небольшие куцые зверьки, родичи зайцев. Иногда поздней осенью, когда корма для скота становится мало, монголы пригоняют свои стада на места поселений оготоно[44]. Овцы, коровы, яки быстро съедают сено, заготовленное зверьками. Сеноставкам приходится всю зиму питаться только порыжелой травой, оставшейся поблизости от норы, рискуя попасться на обед корсаку, степному коту или хищной птице.
Но не всегда монгольские стада могут пользоваться даровым сеном пищух. Всюду, где по долинам густыми купами растут ирисы, сеноставки собирают в стожки только их срезанные и высушенные листья. А ирис не любят даже неприхотливые верблюды.
В 1926 году, когда я путешествовал по Монголии, сеноставки начали сушить стожки из ириса с конца августа, как только листья растений порыжели и высохли на концах. Отдельные пучки листьев были рассыпаны у нор на земле, высохшие лежали большими кучками. Все же в середине стожков завелась гниль, так как осень была сырая. Большие стожки сена из разных степных растений я видел с автомобиля, проезжая по склонам хребтов к югу от озера Хубсугул. Н. М. Пржевальский отмечал в Северной Гоби и описал стожки, достигавшие 1–3 кг веса.
Небольшой стожок ирисового сена у ствола березы — запас даурской сеноставки. Под стожком — вход в нору. Север Монголии
Сеноставка несет листья ириса
Листья ириса «срезаны» на сено даурской сеноставкой
Зимой сухое сено зверьки таскают в норы, там едят его и устраивают из него свежую подстилку, старую и грязную выбрасывают наружу. Сено заготавливается и среди лета; еще в конце июня близ города Троицкосавска можно было видеть пучки травы, разложенной для просушки на холмиках земли у входа в норы сеноставок.
Другие виды пищух также сушат сено. Монгольская сеноставка, живущая главным образом в полупустынях среди отдельных гранитных останцов, устраивает гнездо в трещинах скал[45]. Летом она сушит полынь и злаки, раскладывая их в солнечные часы на камнях, невдалеке от гнезда. Большие охапки готового душистого сена зверек складывает под плитами камней в широкой нише.
Буроватые и рыжие сеноставки горных районов Южной и Северо-Восточной Сибири, хребтов Средней Азии живут главным образом в каменных россыпях и скалах, рассеянных в полосе гольцов (безлесных вершин) и реже в самой тайге. Один вид проникает даже в тундру. Самая крупная из этих горных пищух, алтайская, высушивает веточки кустарников, горькие и ядовитые для скота горные травы, которые прячет потом под камни.
Таким же способом обеспечивают себя кормом на зиму некоторые виды других мелких грызунов, тоже не ложащихся в спячку. Все они живут в степях, пустынных или горных местностях, где сено сушится быстро.
В горных хребтах Монголии, отдыхая у скал, рассеянных по лугам, я часто видел пепельно-серую скальную полевку. В жаркие часы дня она снует по освещенной стороне скал, с поразительной юркостью скользя по щелям и трещинам, скрываясь на мгновение под камнями и снова появляясь далеко в стороне. Добравшись до луга, зверек скоро возвращается с пучком травы и раскладывает ее сушиться на плоские камни. Мне даже показалось, что за день эта полевка несколько раз ворошит и перекладывает сено, прежде чем спрячет его вечером на «сеновал». Прячет она сено в большие, но узкие трещины, в которые не проникает вода. Тут сено находится в полной безопасности от покушений домашних яков.
Родственные этой горной полевке виды встречаются у нас на Алтае и в горах Средней Азии; они тоже заготовляют сено. На Кавказе много сена сушит и запасает темно-серая снежная полевка. Это сравнительно крупная полевка с длинным хвостом. В пустынях Средней Азии и Казахстана уже с ранней весны можно заметить пучки подсушиваемой травы, брошенные около нор больших песчанок. Просидев полчаса или час около поселения этих зверьков, можно получить полное представление о том, как проходит заготовка корма.
Обычно большая песчанка уносит просушенное сено в обширные камеры под землю. Изредка в пустыне Каракум и Прибалхашье песчанки ставят стожки около нор и даже укрепляют их по краям, втыкая в землю веточки, чтобы ветер не унес их запаса. Раскопав осенью только часть поселения песчанок, зоолог Е. А. Камбулин вынул из пяти камер-«сеновалов» 27,5 кг запасов.
Зверей, заготовляющих сено, сравнительно немного. Гораздо многочисленнее виды грызунов, собирающих в свои подземные «погреба» дикие луковицы, корневища и клубни, сочные плоды, ягоды, семена и орехи.
В знаменитой книге, изданной в 1755 году, «Описание земли Камчатки, сочиненное Степаном Крашенинниковым, Академии наук профессором», камчатские полевки сравниваются с крестьянами: «Мышей за камчатских крестьян почитать можно»[46].
Схематический план третьей части площади норы больших песчанок. Видны три порожние камеры, одна с остатками прошлогодних запасов корма (точки) и пять камер, наполненных сеном (штриховка). Все «сеновалы» находятся близ выходов из норы — в условиях лучшего проветривания, что важно для хранения сена. Алма-Атинская обл., Казахская ССР
Крашенинников, один из замечательных ученых своего времени, писал, что «норы у тегульчичей (местное название полевки-экономки. — А. Ф.) весьма просторны, чисты, травой выстланы и разделены на разные камеры, из которых в иной — чистая сарана, в иной — неочищенная, а в иных — иные коренья находятся, кои собирают они летом для зимнего употребления с отменным трудолюбием и, в ясные дни вытаскивая вон, просушивают на солнце. Летом питаются ягодами и всем, что на полях получить могут, не касаясь до зимнего запаса… Из коренья и других вещей примечены в норах их сарана, корень скрыпуна-травы, завязной, шеломайной, сангвисорбин, лютиков и кедровые орехи, которые камчадалки вынимают у них осенью с радостью и великими обрядами…
Еще и сие о мышах сказано было мне от камчадалов, будто они, отлучаясь из нор своих, собранный корм покрывают ядовитым кореньем для окормления (отравления. — А. Ф.) других мышей, корм их похищающих. И будто мыши по вынятии из нор зимнего запаса без остатку от сожаления и горести давятся, ущемя шею в развилину какого-нибудь кустика; чего ради камчадалы никогда всего запасу у них не вынимают, но оставляют по нескольку и сверх того кладут им в норы сухую икру в знак попечения об их целости. Но хотя все означенные обстоятельства самовидцы утверждали за истину, однако оно оставляется в сумнении до достовернейшего свидетельства, ибо на камчатских сказках утверждаться опасно…».
А вот что сказано в другом месте этой интереснейшей книги об использовании луковиц камчатской лилии-сараны: «Коренье сей травы… больше вынимают из мышьих нор и, высуша на солнце, в кашу, в пироги и толкуши употребляют, а за излишеством продают пуд от четырех до шести рублев… Пареная сарана, с морошкой, голубелью или с другими ягодами вместе столченная, может почесться на Камчатке за первое и приятнейшее кушанье, ибо оно и сладко, и кисло, и питательно так, что ежели бы можно было употреблять ежедневно, то недостаток в хлебе почти был нечувствителен».
Интересны строки, в которых говорится о ядовитых кореньях для отравления мышей, похитителей чужих запасов, и о «самоубийствах» полевок после ограбления кладовых людьми. Первое, несомненно, относится к области «камчатских сказок», но во втором, вероятно, есть некоторая крупица истины.
Лишенные запасов полевки вынуждены покидать полуразрушенную нору и становятся добычей хищников. Конечно, и большой сорокопут не упускает случая поймать зверька и за неимением колючек повесить его в развилку сучьев, по общему всем сорокопутам обычаю. Таким образом, полевки действительно окажутся висящими, «ущемя шею в развилину», только отнюдь не по своей воле.
Полевка-экономка широко распространена в сибирской тайге и в северной полосе европейской части СССР. «Трудно понять, — писал П. С. Паллас, — как пара этих крошечных животных может вырыть и натаскать такое множество крепко вросших корней: из одной кладовой добывают не менее 3–4 килограммов, а таких кладовых бывает не менее трех при каждом гнезде. К тому же им нередко приходится доставлять свою провизию издалека».
Кладовые у зверька содержатся в образцовой чистоте, а сама провизия мастерски рассортирована. Из кладовых не раз приходилось вынимать по 15 кг клубней, заготовленных одной парой грызунов. Неудивительно, что сибиряки — как пришлые русские, так и местные народности — широко пользовались этими запасами. Несколько десятилетий назад все буряты, от мала до велика, после осенней перекочевки пускались урганачить (от слова «урген» — полевка). Добытые коренья варили с молоком или заготовляли впрок.
Некоторые из диких овощей, запасаемых грызунами: клубни дикой редьки (запасают серая полевка, водяная крыса); 2 — клубни степной чины (запасают слепыш и слепушонка); 3 — луковица степного тюльпана (запасают общественная полевка, слепушонка и др.); 4 — кусок корневища цикория из кладовой серой полевки; 5 — луковички живородящего мятлика из запасов общественной полевки (ум.)
В Северной Монголии в сентябре 1926 года местами трудно было найти семью, которая бы не занималась добыванием мякира (или мыхера) — корневищ живородящей гречишки из кладовых брандтовой полевки. Стуча по земле палкой, монгол по звуку отыскивает неглубокую скрытую камеру. Каждая нора дает ему до 8 кг корневищ.
Мне пришлось видеть в юрте несколько кожаных мешков мякира. Сырые корешки напоминали вкусом лесной орех, в пареном виде они похожи на зеленый горошек или молодую кукурузу.
В тундрах полуострова Ямал Т. Н. Дунаева отмечала, что корневища осоки и пушицы запасает полевка Миддендорфа, живущая в кочках по болотам. Кладовые этого зверька — расширения ходов, расположенные на небольшой глубине. К концу августа в кладовых каждой норы имеется до нескольких килограммов корневищ. Эти запасы с жадностью поедают олени, и осенью на местах выпаса оленьих стад видны многочисленные разоренные ими колонии полевок. В. Г. Беляев и В. Ф. Шамурин описали запасание кормов копытными леммингами на острове Врангеля. Позднее запасание кормов было установлено у копытных леммингов острова Б. Бегичев и побережья Оленекского залива. Во второй половине июля — августе зверьки затаскивают в неглубокие расширения нор веточки карликовых ив, дриады, корневища гречишки живородящей, астрагалов и др. Вес запасов, собираемых группой зверьков, достигает в среднем 5–8 кг, но находили запасы в 10 и даже 17 кг.
«Овощные погреба» у зверьков, живущих к западу от Урала, почти совсем не изучены. Между тем здесь запасает коренья, правда в небольшом количестве, не только полевка-экономка, но даже обыкновенная, или серая, полевка.
В августе и сентябре в Горьковской области в норах обыкновенной полевки мне случалось находить корни цикория, земляные орехи, растущие на корневищах полевого хвоща, и его цветочные побеги (пестики). На пашнях полевки запасают клубни дикой редьки.
В роще близ города Горького ручей вымыл из-под земли большой запас клубней чистяка и хохлатки. Чья кладовая пострадала при этом, мне не удалось выяснить.
Небольшие запасы из луковичек мятлика делают общественные полевки; сладкие корни солодки, луковицы тюльпана и другие запасают слепушонки; слепыши собирают клубни, корневища и луковицы некоторых степных растений, а хомяки и водяные крысы — мелкий картофель с ближайших к норе участков.
Даже в нашем небольшом списке диких овощей, собираемых грызунами, немало видов, представляющих интерес для человека (солодка, сарана, мякир, земляной орех). Число культивируемых видов растений ничтожно по сравнению со всей массой дикорастущих форм. Кто знает, может быть, некоторые из мышиных «овощей» станут когда-нибудь предметом забот и внимания человека? Стоит подумать о диких растениях, дающих урожаи съедобных клубней на далеком Севере. Они могут пригодиться для выведения новых культурных форм.
Собирание семян, зерен, орехов и плодов распространено среди зверьков, пожалуй, еще больше, чем запасание «овощей». Кто не слыхал о кладовых белок или полосатого таежного бурундука? Эти лесные грызуны собирают главным образом семена некоторых древесных пород — желуди, орехи лещины и трех видов кедровых сосен.
Бурундук, кроме того, довольно часто собирает костянки черемухи и малины, семена осоки, а на полях — пшеницы и ржи.
Следы белки, лазившей в комлевое дупло дуба при поисках запасов желудей и орехов
Вопреки тому, что пишется в книгах, мне никогда не приходилось видеть у белок крупных запасов. Чаще всего белки прячут по три-четыре ореха или желудя в первую подходящую щель, небольшое дупло или ямку под опавшими листьями в ближайшем к гнезду районе. Беличьими складами пользуются иногда кедровки, сойки, кукши и мелкие лесные грызуны; но сама белка часто грабит кладовые лесных птиц.
Часть грибного запаса белки, развешанного на молодых елочках. Общее число грибов в запасе было около 250, они располагались на участке 10x25 м. Шарьинский р-н Костромской обл., октябрь
Начиная с конца августа белка сушит грибы, раскладывая их на пни и упавшие стволы или, чаще, вешая на сухие ветки деревьев. У белок северных лесов в грибные годы бывает от нескольких десятков грибов до 150–300, а у белки-телеутки степных боров Западной Сибири-до 1500–2000 грибов. Сибирские охотники уверяют, что белки и бурундуки запасают только совершенно спелые кедровые орехи, так как недозрелые портятся при хранении.
Особенно славится запасами кедровых орехов бурундук. В свои закрома под корнями деревьев, под буреломом или камнями он успевает натаскать до 5 кг чистых кедровых орехов, а на Дальнем Востоке — желудей или плодов маньчжурской липы. «Работает» бурундук всю осень с утра до вечера.
Забавно выглядит этот смелый и шустрый зверек с туго набитыми защечными мешками, в которых он несет к норе десяток отборных кедровых орехов. Бурундук тогда кажется очень тоненьким и стройным, а голова его — толстой и круглой, как у головастика. Зимой бурундук не выходит на волю, дремлет в норе и пользуется своей кладовой главным образом весной, после пробуждения.
Нередко остатки бурундучьих запасов отыскивает отощавший после спячки медведь. А соболь и в зимнее время охотно выкапывает как самого бурундука, так и его орехи.
Некоторые сони тоже собирают запасы, но они у них очень малы. Я находил по нескольку штук желудей в гнездах и дуплах орешниковой сони. Зверьку, впадающему в длительную полную спячку, большие запасы не нужны. Другое дело — лесные мыши. В урожайную осень они натаскивают в дупла и под корни множество желудей и лещинных орехов. Особенно велики запасы у крупной желтогорлой мыши. Однажды весной в Беловежской Пуще дало трещину большое дупло; из него высыпалось на землю несколько ведер желудей. Это был не использованный за зиму запас желтогорлой мыши. Красные полевки северных хвойных лесов часто запасают ягоды (бруснику и клюкву), складывая их кучками под пнями и колодами.
На первый взгляд может показаться, что это хозяйничанье грызунов только вредит лесу; на самом же деле вопрос гораздо сложнее. Собирая орехи и желуди, зверьки много их теряют по дороге к норе, нередко и сами запасы, например беличьи, остаются забытыми. Тут и там в старых пнях, в ямках, в трещинах скал появляются всходы кедра, дуба и орешника. Лесные грызуны вместе с птицами, о которых мы уже знаем, — лучшие распространители этих ценных деревьев. Без их участия кедр не мог бы снова занять те большие пространства, где таежные пожары погубили все хвойные деревья; семена его слишком тяжелы, а ветер и вода для него плохие помощники в расселении.
Кисти спелой брусники из запасов красной лесной полевки
Побеги березы с почками и сережками из большого запаса летяги, уложенного в дупле (е. в.). Шарьинский р-н Костромской обл., октябрь
Очень интересны запасы летяги. Наличие их впервые установлено мной при наблюдениях в Горьковской области и Сибири. Летяга собирает сережки ольхи и березы с мелкими частями ветвей и набивает ими пустующие дятловые дупла. В Восточной Сибири она запасает ветви даурской лиственницы с мелкими шишечками, содержащими семена.
Осеннюю жатву на полях собирают не только люди — вместе с ними «работает» множество нахлебников. Набив защечные мешки, десятки раз за одну ночь доставит груз в свои кладовые хомяк, и, прежде чем уберут хлеба, он уже накопит в пещерообразных расширениях ходов 5–10 кг отборного зерна. Овес и горох, чечевица и пшеница, головки льна и подсолнухи привлекают запасливого хомяка. В его кладовых чисто; зрелое, просохшее зерно разложено по сортам в том порядке, как проходила «заготовка».
Недаром в старину деревенская беднота откапывала запасы хомяков и в удачный год могла обеспечить себя на зиму. Бурундуки, мыши и мелкие родственники хомяка — хомячки и полевки — все осенью усердно заняты собиранием хлеба. Мелкие и как будто слабосильные полевки таскают в нору целые метелки овса, остистые и цепкие колосья пшеницы и ячменя. В сырую затяжную осень, если хлеб долго стоит на полях, полевки уносят под землю тысячи килограммов зерна.
Однажды в Приамурье (под Благовещенском) я раскопал в норе сибирской узкочерепной полевки три камеры, заполненные колосьями, натасканными из ближайших снопов. У меня хватило терпения пересчитать колосья только из одной камеры — их оказалось 2500! А это еще далеко не большее из того, что можно найти в кладовых грызунов.
Большинство зверьков сохраняет запасы под землей, только одна степная небольшая мышка (ближайшая родня домашней) складывает свои зерновые запасы на поверхности, прикрывая сверху землей. Поздней осенью на жнивьях и в бурьянах Южной Украины часто можно увидеть такие курганчики с запасами. За это ее и прозвали «курганчиковая мышь».
Сеном, клубнями и семенами не исчерпывается список продуктов, которые зверьки собирают про запас. Так, в гнездах сонь мне случалось находить засушенные плоды дикой груши. Рыжие лесные полевки Костромской области собирают запасы древесных лишайников, сминая их длинные пряди в шарики размером с лесной орех. За отставшей корой деревьев, в глубоких щелях, пробитых дятлами низко над землей, я находил целые пласты этих аккуратно сложенных комочков.
Рыбу, птиц и зверьков, добытых в большем количестве, чем нужно на ближайшие дни, растаскивают и запрятывают в укромные уголки горностай, ласка и норка, хорек и куница, песец, росомаха, лисица.
Отыскивая горностая, мне не раз случалось находить глубоко зарытых в снегу водяных крыс, серых куропаток, а в тундре, у птичьих базаров, я наталкивался в торфяных ямах на истлевших гагарок и чаек, спрятанных песцом. Однако у хищников никогда не бывает таких огромных запасов, как у грызунов.
Мало кто знает, что мелкие насекомоядные зверьки — например, куторы (водяные землеройки) и кроты — тоже собирают себе запасы животной пищи. Куторы поздно осенью запасают мелких лягушек, а кроты в течение большей части года запасают земляных червей. Они обездвиживают их легкими укусами в голову и, оставляя живыми, собирают кучками в своих ходах иногда многими десятками и даже сотнями штук.
Темы для самостоятельного изучения кладовых и «амбаров»
Изучая норы, обратите внимание на кладовые, «амбары» и «сеновалы» у грызунов, на запасы животной пищи у хищников. Где, в какое время и какие запасы вы обнаружили?
Когда зверьки начали их собирать? Долго ли продолжали свою «работу», сколько времени жили зверьки за счет запасов? Какая часть запасов остается на весну и следующее лето?
Выясните, что охотнее всего запасает зверек, как производятся доставка корма к норе, сушка, разгрызание на куски, раскладка по камерам. Не загнивает ли сено, не прорастает ли зерно, не разворовываются ли запасы другими видами и обитателями соседних нор? Что станет со зверьком, если в трудное время года он лишится запасов?
Соберите образцы запасов, сравните их качественный и количественный состав у зверьков одного вида в разные годы. Примерно определите вред, который наносят грызуны сельскому хозяйству. Последите за белкой и бурундуком в период запасания желудей, орехов и грибов. Отметив их кладовые, выясните, за какой срок будут использованы запасы, как долго провисят на ветвях сухие грибы, оставленные белкой.