Когда церемония началась, мыслями Гретхен уже была далеко. Устремила взгляд на Джулиана, стоящего с кольцом и готового подхватить Марри, если тот ненароком упадет в обморок. Он казался таким спокойным, таким естественным по сравнению с Марри, который вспотел, трясся и едва нашел в себе силы произнести обеты. Конечно, это же не Джулиан женился!
Впрочем, он будет спокоен и на собственной свадьбе. Даже если занервничает, сумеет выглядеть невозмутимо. Скажется актерская выучка. Уж он произнесет свои обеты Гретхен без запинки, с любовью и обожанием на лице и в голосе.
О нет!
Она мысленно оборвала себя. Пусть во власти сладострастного тумана, но она тем не менее не позволит себе далеко зайти. Слава богу, не наивная девочка, воображающая, будто мужчина, лишивший ее девственности, будет любить вечно и женится и они проживут долго и счастливо. Она знала и принимала правду, несмотря на абсурдные направления, по которым мчались ее мысли. Нравится или нет, но она платная компаньонка. Он не станет обожающе смотреть на нее и произносить обеты. Никогда.
Гретхен со вздохом опустила глаза, делая вид, будто изучает программку. Может, это и к лучшему, что их отношения подходят к концу. Но справиться с сердцем становилось все труднее.
Ему нужно скорее вернуться в Лос-Анджелес, прежде чем она проиграет битву.
Джулиан не мог дождаться конца церемонии и всех съемок, чтобы снова обнять Гретхен. Она постоянно старалась попасть в объектив, глядя на него обожающими глазами. Их новые отношения существенно облегчили появление на публике. Они держались естественно, и это отметили все. Несколько человек уже спросили его о Гретхен, и он не мог не похвастаться тем, какая она умная, талантливая и красивая.
Все чистая правда.
Наконец обязанности Джулиана были выполнены, если не считать тоста на приеме. Гости расселись за столами, поздравляя счастливую пару, и требовали первого танца новобрачных.
После танца всем позволили наслаждаться обедом. Тосты были произнесены, когда подавались салаты, что дало Джулиану свободу на остаток ночи. Свадьбы он приравнивал по трудности к съемкам грандиозных боевиков.
– Выглядишь потрясающе, – прошептал он на ухо Гретхен, когда подали торт. Но Джулиана не интересовал десерт. Он не мог оторвать глаз от ее открытой шеи и плеч. Умирал от желания провести кончиком пальца по ее обнаженной коже и оставить дорожку из поцелуев.
Гретхен улыбнулась, заметив его взгляд, и мило покраснела.
– Спасибо. Ты тоже неотразим.
– Э-э-э… – отмахнулся он. Сегодня ему не хотелось говорить о себе. Он жаждал сосредоточиться на ней.
– Скорее бы отвести тебя на танцпол и показать всем.
Гретхен слегка напряглась, с тревогой глядя на него.
– Танцы? Но мы никогда не обсуждали вопрос о танцах. У меня прелестная пара двух левых ног.
– Ты не можешь быть настолько плоха, – не поверил он.
– Нет. Ты не понимаешь. Моя мать была профессиональной балериной. Она годами пыталась научить меня танцевать и наконец объявила, что я так же элегантна и грациозна, как носорог на каблуках.
Джулиан сжался. Разве можно говорить такие ужасные вещи кому-то, тем более родной дочери? Неудивительно, что она столько лет считала, будто недостойна внимания мужчин.
– Мы не будем танцевать сложные танцы, – настаивал он. – Я просто стану держать тебя, и мы потеряемся в музыке. Ничего необычного, всего лишь прелюдия к нашей ночи.
– Прелюдия? – с любопытством подняла брови Гретхен.
– Именно.
Джулиан знал, что многие мужчины не любят танцевать. Чертовы дурни. Если бы они знали, как хороший медленный танец может подогреть желание, все бы записались на курсы бальных танцев.
Словно услышав его мысли, дирижер пригласил всех гостей на танцпол.
– Вот и наш шанс, – обрадовался он.
– Разве ты не должен танцевать с подружкой невесты?
Он повернулся и увидел, как подружка невесты идет на танцпол с другим мужчиной.
– Полагаю, нет. Хочешь помочь одинокому джентльмену в затруднительном положении?
Гретхен нервно взяла его за руку и позволила увести на танцпол. Мелодия была медленной и романтичной, что позволяло ему воспользоваться моментом. Он обнял ее за талию, привлек к себе. Она расслабилась не сразу, но наконец обняла его за шею и глубоко вздохнула, чтобы избавиться от напряжения.
– Видишь? Все не так плохо.
– Ты прав. И если бы не постоянные назойливые вспышки камер, я бы смогла успокоиться.
Джулиан пожал плечами. Он давно научился не обращать внимания на подобные вещи. Актеру трудно играть, если он не сумеет игнорировать камеры, направленные ему в лицо, свет прожекторов или висящий над головой микрофон. Сегодня здесь были только два фотографа, остальные камеры принадлежали гостям, делавшим снимки. Как на любой свадьбе. Так что они безвредны.
– Этого момента они ждали всю неделю. Пусть фотографируют. Пусть поместят на журнальные страницы светских сплетен, если такова цена того, что ты появилась в моей жизни.
Услышав эти смелые слова, Гретхен тихо ахнула. Он и сам удивился, но в этот момент поступок казался таким правильным. По мере того как шло время, он понял, что не сможет распрощаться с Гретхен, когда вернется домой, не знал, сумеют ли они видеться, получится ли что-то из этого. Но попытаться хотелось. Он будет последним идиотом, если позволит такой чудесной, милой женщине исчезнуть из его жизни.
Момент был идеальным, словно придуманным кем-то из режиссеров. Освещение приглушенное, музыка нежная и чувственная, тела, прижатые друг к другу, двигались в унисон. Когда она положила голову ему на плечо, мир словно перестал существовать. Гости, камеры. Все оказалось в миллионе миль отсюда. И они танцевали одни.
Ее прикосновения вызывали волну ощущений. Ни одно не могло сравниться с легкостью в душе. С Гретхен в объятиях он чувствовал себя так, словно мог все. Мог взяться за самый топорный сценарий, сделать более серьезную актерскую карьеру, не подвергая риску заботу о брате, иметь все, что захочет, включая Гретхен.
Прошло всего несколько дней. Но нужно благодарить ее за то, что открыла ему глаза на новые возможности. Он намеревался завтра же поговорить об этом с Россом. Тот сценарий – все, о чем только можно мечтать, и ему хотелось попробовать. Он может не получить роль или желать, чтобы никакой роли не было, когда на него набросятся критики, но попытаться стоит!
Мелодия закончилась. Джулиан ощутил, как волшебство улетучивается с последними нотами. В эту ночь он только мог сделать все, чтобы Гретхен снова получила наслаждение в его постели. И хотел убраться отсюда поскорее, прежде чем что-то им помешает.
– Готова убежать, Золушка? – спросил он, уводя ее с танцпола.
– Не знаю, – протянула она, наморщив нос. – В ту минуту, когда мы выйдем за дверь, все будет кончено, верно? Наши волшебные отношения в полночь превратятся в тыкву. Если уйти отсюда означает конец всему, тогда нет. Я хочу остаться и танцевать, пока оркестранты не сложат инструменты и не уйдут домой.
Джулиан притянул ее к себе и поцеловал. Озноб прошел по ее телу вплоть до кончиков пальцев, которые закололо так, словно ноги затекли.
– Не знаю, о каком периоде времени договаривался Росс, но мне все равно. Если мы выйдем из этого зала, я намерен отвезти тебя в отель и любить всю ночь. И буду делать это, пока не настанет время лететь в Лос-Анджелес. Не знаю, как ты, а я считаю, что происходящее между нами не имеет ничего общего с деловыми соглашениями.
– Я тоже так считаю.
– Тогда улизнем прямо сейчас, – улыбнулся он.
Гретхен оглядела тускло освещенный зал, толпу на танцполе и сидевших за столом.
– Не слишком ли рано уходить? Разве у тебя больше нет никаких обязанностей?
– Больше никаких, – покачал головой он. – Увидимся с ними завтра утром на прощальном завтраке.
Она кусала губы, но по лукавому блеску ее глаз он видел, что выиграл битву. Взял Гретхен за руку, и они пошли к выходу. Он двигался быстро, лавируя среди других гостей. Ему не терпелось стащить с нее это платье.
В вестибюле он подождал, пока она нырнет в свой офис, чтобы взять вещи.
И тут он услышал это. Специальный рингтон, который поставил для вызовов из дома инвалидов. Сунув руку в карман смокинга, он схватил мобильный и молча помолился.
– Алло?
Хоть бы ему сказали, что ошиблись номером!
– Мистер Кертис? – спросила женщина, разом убив его надежды.
– Да?
– Мистер Кертис, простите, что позвонила снова, но это Тереза из «Хоторн комьюнити». Состояние Джеймса значительно ухудшилось со времени моего последнего звонка.
– Он в больнице, верно?
– Да, но он недостаточно хорошо реагирует на лечение. Доктора подумывают подключить его к аппарату вентиляции легких, чтобы удержать достаточно высокий уровень кислорода, пока не избавится от пневмонии.
Ему бы следовало знать больше о состоянии брата и том, что все это означает для него. Трахеотомия должна была решить проблемы с дыханием, но на этот раз ее явно оказалось недостаточно.
– Что это означает? Он поправится?
– Мы не знаем. Позвонила, чтобы сообщить о происходящем и дать знать, что ваша матушка с ним и надеется, что вы тоже приедете. Как по-вашему, это возможно?
– Да. Сейчас я в Нэшвилле. Могу прилететь через несколько часов. В какой больнице он находится?
– Он в университетской больнице. Я дам знать вашей матери, что вы едете.
– Спасибо. До свидания.
Джулиан сунул телефон в карман и оглянулся на вышедшую из офиса Гретхен.
– Гретхен.
И осекся. До чего неприятно все рушить, но что он мог поделать?
– Сегодня ничего не выйдет. Мне только что позвонили насчет Джеймса, и я вылетаю в Кентукки, как только выйду отсюда.
Ее темные глаза наполнились сочувствием.
– Он выздоровеет?
У Джулиана перехватило горло, слова не шли с языка.
– Я не знаю. Знаю только одно: нужно ехать. Мне ужасно жаль. Я не хотел, чтобы все закончилось так.