Как смел кто-то отделаться от нее, как от игрушки?
Они упаковали ее рисунки, прикончили свои припасы и осушили бутылку, так как она упомянула, что должна прямо с пикника пойти на встречу с Дэвидом. Они снова договорились встретиться в Гранчестере за чаем. Джеймс предложил перевезти ее на лодке. Он не делал ничего подобного уже несколько лет, но эта идея привлекала его больше, чем просто сказать «до свидания».
Поэтому некоторое время спустя они с Николь плыли по Кему. Джеймс снял свой жилет — тот лежал вместе со сброшенным пальто на дне лодки — и, стоя с засученными рукавами, работал шестом. Николь сидела лицом к нему, опершись спиной о борт. Ее пальцы то скользили по воде, то легкими щелчками разбрызгивали воду, пугая уток.
Николь была восхитительна. Солнце ярко светило. Она могла открыть свой зонт, но оставила его лежать на дне лодки. Сняв шляпу, она положила ее на колени поверх папки с рисунками, чтобы сохранить их сухими. Затем расстегнула рукава и закатала их повыше. Ему очень захотелось вытащить все шпильки из ее волос, чтобы они рассыпались по плечам. Николь откинула голову, и в ее волосах заиграло солнце.
— Расскажите мне о том, как взошла звезда вашей славы, — попросила она, пока Джеймс отталкивался шестом от дна реки. — Дэвид говорит, что вы написали нечто, сделавшее вас очень популярным в Лондоне, к чему здесь, однако, отнеслись с большой подозрительностью.
Джеймс удивленно фыркнул.
— Я написал немало, надо вам сказать. Я очень уважаемый школяр, — шутливо ответил Джеймс, хотя прекрасно знал, что же на самом деле интересует Николь. — Когда мне исполнилось двадцать три года, я написал серьезную книгу по геологии Англии «Земля под ногами англичанина в иллюстрациях».
Он вскинул шест, затем снова погрузил его в воду.
— Книга стала популярной среди читателей. — Джеймса распирало от гордости, и он добавил: — Я получил приз еще за одну свою работу. Передовая публика, среди которой были и очень влиятельные, богатые люди, отметила меня. Мне предоставили стипендию и пожаловали награду. Еще до Африки меня сажали рядом с видными попечителями на обедах и званых вечерах в Кембридже. — Джеймс пожал плечами. — Я не уверен, но мне кажется, что я обладаю каким-то талантом добывать деньги.
Николь подняла голову и взглянула на него, прищурившись, — их лодка немного развернулась на запад, так что солнце теперь светило ей в лицо.
— Да, — согласилась она, — талантом упорного труда, талантом рисковать. Дэвид упоминал, что вы рассказывали о вашей известности в благотворительных обществах и о собственном влиянии на всякого, кто связан с вами, включая вице-президента.
— Что же! — Джеймс фыркнул. Старина Дэвид! Молодой человек нравился ему все больше и больше. Он не знал, что и говорить.
Николь снова посмотрела на него из-под руки, которой загораживалась от солнца, и спросила:
— Что вы думаете о вице-президенте?
— О Филиппе Данне?
Она кивнула.
Вместо ответа Джеймс задал вопрос ей:
— Вы знакомы с Филиппом Данном?
Она, как всегда, чуть пожала плечами.
— Все знают виконта Данна, — ответила Николь.
Он был пэром Англии.
И конечно, она слышала о нем.
— Что ж, — начал Джеймс, — я думаю, что знаю Филиппа. Он не идеален, но находчив и трезво мыслит. — И тотчас же спросил: — А Найджел Азерс? Вы знакомы с епископом Суонсбриджским?
Николь продолжала улыбаться ему из-под руки, спокойно и открыто. Даже не вздрогнула, ответив утвердительно на его вопрос.
Да, Джеймс мечтал, что с такой же прямотой она расскажет ему, что епископ вынужден скрывать, — о его пристрастиях, недостатках, мыслях, если она знает.
Но ее губы остались плотно сжатыми. Он продолжил:
— Я думаю — епископ создает трудности для Данна, хотя Филипп ничего конкретного не говорил. Он только заметил как-то: «Продолжай свою работу». Но Азерс несколько раз вмешивался в мои отношения с благотворительным обществом. Я точно не знаю, чего он хочет. — Джеймс ждал, что Николь поможет ему разобраться. — У вас есть какие-нибудь мысли по этому поводу?
Она посмотрела на него из-под руки:
— Вы хотите узнать, говорил ли Найджел со мной об этом?
— Я так откровенен?
— Да.
— Вы мне что-нибудь расскажете?
— Что именно вам рассказать?
— Говорил ли Азерс что-нибудь? О чем он думает?
Наступила долгая пауза. Затем она сказала:
— Нет. Я ничего бы вам не сказала, если бы знала.
Он нахмурился и, продолжая работать шестом, пробурчал:
— Хороший же вы друг, нечего сказать.
— Не сердитесь. Вы сами доверили мне такие вещи, которые вряд ли хотели бы довести до сведения третьих лиц. Не убеждает ли вас это относительно того, что я буду держать язык за зубами?
Да, конечно. Джеймс именно так и считал, но тем не менее ответил:
— Нет. — Он улыбнулся с мальчишеским очарованием, как надеялся. — Я рассчитываю, что вы будете хранить мои секреты и в то же время посвящать меня в чужие.
Николь рассмеялась, расценив его слова как шутку, хотя он говорил довольно серьезно. Джеймс вдруг подумал, что ему в конечном счете нравится ее скрытность. Это означало, что он может не беспокоиться и беседовать с ней свободно.
— У Найджела прямо противоположное мнение относительно английского права на все и вся в Африке. Включая живых людей. А золото, которое я привез королеве, он никак не может выпустить из рук.
Они плыли по излучине реки под деревьями. Джеймсу приходилось постоянно наклоняться, поэтому он пустил лодку по течению.
Николь заметила:
— Я видела его. Слишком много золота, сказала бы я.
— Да, когда люди смотрят на него, то говорят: «Удивительно, как его много». Я чувствую,
что рано или поздно мне придется ответить Азерсу и другим, откуда это золото, где живут вакуа.
— Думаю, вы не смогли бы выбраться оттуда без туземцев.
— Совершенно верно, — ответил он. Некоторое время они плыли молча. Затем Николь проговорила:
— Вы поделитесь? — На ее лице появилось забавное выражение.
Низкие ветви нависли прямо над ними. Джеймс схватился за них, чтобы с их помощью остановить лодку. Он оперся на свой шест и, посмотрев на Николь, сказал:
— Когда я пришел в сознание после нескольких недель болезни, то обнаружил, что мои часы остановились.
Она смотрела на него из-под веток, бросавших тень на ее лицо. Джеймс заметил только вежливый интерес, но не увидел понимания.
Он объяснил:
— Я не мог вычислить, на какой долготе я нахожусь. — Он рассмеялся и затем добавил: — А зеркало, объектив и прочие детали от моего секстанта, как и детали от нового теодолита, висели в ушах, на шеях и поясах туземцев. Я лишился возможности ориентироваться.
После минутных раздумий Николь сказала то, что, по мнению Джеймса, мог подумать любой:
— Но у вас должно было быть какое-то представление о том, где вы находились.
— Да. Где-то в Центральной Африке. — Он фыркнул. — Если честно, я потерялся и за всю жизнь не смог бы вычислить место пребывания. — Джеймс вздохнул и продолжил: — Позже я вспомнил о небе.
— О небе?
— О звездах. Ночное небо часто бывало чистым. Оно было необычайно красивым. — Он посмотрел на Николь, ожидавшую продолжения. — Меня сейчас осенило. Есть книги, в которые я могу заглянуть...
— Вы могли бы определить, где находились?
— Нет, — Джеймс почувствовал, как залился румянцем смущения: его лицо горело, — я только предполагаю, что смогу.
— Вы же знаете! — настаивала Николь. Она восхищенно рассмеялась. — Вы узнали широту по звездам и смогли вычислить остальное.
Очевидно, было легче ввести в заблуждение себя, чем ее. Как он понял, женщины более восприимчивы. Вместо тревоги Джеймс почувствовал облегчение. Боже, она поняла. Хоть кто-то понял. Он мог теперь говорить об этом с кем-то, кому доверял. Стокер думал, что должен знать, где живут вакуа.
Она немедленно перешла от своего умозаключения к вопросу:
— Почему вы не рассказали об этом?
— Потому что верил, что племя, спасшее меня, обитало неподалеку от того места, где мы собирали образцы.
— И что?
— А что вы знаете о поисках алмазов в Африке?
Николь была сбита с толку его вопросом.
— Я знаю, что несколько огромных алмазов были найдены в Африке. Один — «Звезда Южной Африки», по-моему, весом больше...
— Восьмидесяти трех с половиной каратов. Граф Дадли заплатил за него двадцать пять тысяч фунтов стерлингов.
— Так много?
— Конечно. И среди речных старателей, и тех, кто копается в земле в Южной Африке, сотни тысяч европейцев. Они добывают из ее недр алмазы. Я видел шурфы в земле. Это целые пещеры. Лошади вытаскивают породу в корзинах, а сами копи затянуты таким количеством веревок, что смотрятся как гигантская паутина. А сейчас поговаривают о паровых машинах, которые заменят там лошадей. И что вы думаете, как сказывается такое вторжение на туземных племенах?
Николь нахмурилась. Она моментально поняла, что самые худшие его опасения могут оправдаться. И поняла всю сложность проблемы, перед которой он теперь стоял.
— Вы нашли золото, — сказала Николь, — но боитесь рассказать кому-нибудь об этом. — Помолчав, она добавила: — И что вы намереваетесь делать?
Джеймс без раздумий ответил:
— Я намереваюсь досконально и честно описать геологию исследованного нами региона. — Сказав это, Стокер вздохнул. — Что, увы, должно доказать, что там золота неизмеримо больше, чем в юго-западной части Африки. Больше, чем люди находили когда-либо на поверхности Земли. — Джеймс отодвинул ветки деревьев, воткнул шест в дно реки и движением тела продвинул лодку по воде, прежде чем снова заговорил: — Когда я опубликую свои открытия, мир узнает о них. Но... — он запнулся, — но я постараюсь оттянуть это настолько, насколько возможно. Нет смысла посылать людей в неожиданно обнаруженные земли и позволять им там все перекопать только из-за зыбкой надежды найти что-либо. Земли вакуа перероют в считанные недели.