— Правда? Значит, вы находите, что я похожа на Лорел?
Кажется, она почувствовала себя и польщенной, и смущенной.
— Говорят, у тетки с племянницей около тридцати процентов одинаковых генов, почти такое же близкое родство, как у матери с дочерью. И именно так я к ней отношусь.
Элизабет наклонилась ко мне:
— Что случилось с Лорел?
— Не знаю. Мне показалось, она способна на все, находясь на краю эмоционального срыва. Я не выдвигаю это в качестве теории, просто выражаю мысль, предположение, но я не удивился бы, если бы ее похищение не было заранее запланировано. Возможно, кто-то заметил, в каком она состоянии, разумеется, узнал ее и прямо на улице посадил в свою машину. Это мог сделать человек, с которым она знакома. Она могла с ним поехать даже охотно.
— Уж не допускаете ли вы, что она участвует в вымогательстве?
— Нет, но вообще-то в этом нет ничего невозможного.
И я тотчас вспомнил о инциденте, о котором рассказала Джойс Хэмпшир. Правда, тогда Лорел было всего пятнадцать лет. Я решил не упоминать о нем Элизабет.
Она покачала головой.
— У нее же нет мотива. Лорел абсолютно равнодушна к деньгам. Да и потом, если бы они ей понадобились, она всегда могла бы получить их у моих родителей.
— А ее родители небогаты?
— В настоящее время у Джека и Мэриан нет больших капиталов. Разумеется, компания выплачивает ему хорошее жалованье, но они его полностью проживают. Даже больше... Я не хочу сказать, что они не смогут или не пожелают раздобыть денег для выкупа Лорел, если это потребуется...
— Деньги не всегда являются единственной целью подобных попыток вымогательства. Шантажисту иной раз кажется, будто он на самом деле жаждет своего рода эмоционального удовлетворения. Отмщения за неудачно сложившуюся жизнь... Могла ли Лорел чувствовать что-либо подобное в отношении своих родителей?
— Не знаю. У них действительно было много с ней неприятностей. Да и у Лорел с ними.— После минутного молчания Элизабет добавила: — Брак Мэриан и Джека никак не назовешь спокойным. Но все же они по-настоящему любят друг друга. Полагаю, именно про такие отношения говорят: «Любовь пополам с ненавистью». Полнится, на эту тему было даже написано какое-то латинское изречение в ежегоднике школы Ривер Бэлли.
— Той школы, куда ходила Лорел?
— Да... Вам многое известно про нее...
— Недостаточно. У меня не было возможности хорошенько расспросить ее мужа. Он находился на работе.
— Да он и не мог бы вам многого рассказать,— довольно презрительно заявила Элизабет.
— Почему?
— Он ведь Лорел почти не знает. Да и как ему с его прошлым понять ее? Я более нереального брака никогда не видела.
— Мне показалось, что Том ее любит.
— Возможно, но к чему это сводится? Для Тома Лорел — создание с романтическими фантазиями. Он обращается с ней, словно со сказочной принцессой. Нет, Лорел нужна земная любовь. Она заслуживает чего-то лучшего.
В ее голосе звучала удивительная горечь. Я понял, что она говорит не столько о браке своей племянницы, сколько о своем собственном.
— А как Лорел относилась... как она относится к своему мужу? И как вы относитесь к своему капитану Сомервиллу?
— Думаю, она по-своему его любит и благодарна ему. Лорел не так легко быть в близких отношениях с кем бы то ни было, особенно с мужчиной. И все же ей нужен кто-то посильнее Тома Руссо. Не такой размазня. Лорел изумительная женщина. Если бы она встретила достойную себе пару, эта кошмарная история не случилась бы.
— А что, по-вашему, произошло?
— Не знаю.
Она покачала головой. Волосы у нее рассыпались по плечам, их подсвечивали фары машины, идущей сзади нас.
— После вашего высказывания о возможной причастности Лорел к преступлению я считаю, мне не следует разговаривать на эту тему.
— Высказывал-то предположение я.
— Верно.
— Я подумал, что данный вопрос тоже надо поставить. Я вовсе не допускаю, что идея принадлежала Лорел. В худшем случае она просто с ней согласилась.
— Чего ради?
— Она жаждала найти выход из положения и была в таком отчаянии, что ее устраивал любой. Допустим, она с кем-то уехала и этот тип, с ее ведома или без него, позвонил ее родителям и потребовал денег. Это вовсе не значит, что она вне опасности. Наоборот, в этом случае опасность даже возрастает.
— Вы хотите сказать, что если она знает человека, у которого находится, то он скорее ее убьет?
— Именно так я и рассуждаю. Он или они.
— Честное слово, вы все это просто придумываете!
— А что мне еще остается делать? Я же предупредил, что не предлагаю вам теорию, а всего лише высказываю несколько предположений. Похоже, вы восприняли их серьезно. Я тоже. Помните, я провел некоторое время с Лорел, прежде чем она скрылась. Она была открыта для любых неприятностей, не защищена ни от чего. И если она столкнулась с человеком в аналогичной ситуации...
— Ядерные компоненты соединились?
Но шутка не получилась.
Мы наконец выбрались на свободное ночное шоссе. У меня сжалось сердце при мысли, что совсем недавно я проезжал этой дорогой с Лорел.
— Ядерные бомбы...— сказала Элизабет тоном человека, стремящегося переменить предмет обсуждения.— Сегодня я слышу о них не в первый раз. Днем уже слышала от мужа, прежде чем убедила его лечь в постель. Считается, что у мужчин не бывает истерик, но он был на грани таковой. Конечно, ему довелось в жизни пережить гораздо больше, чем мне, в особенности за последние два дня. Из-за этого я делаю ему скидку. Ну и потому еще, что он старше меня.
Похоже было, что она спорит сама с собой о мужской доблести своего супруга.
— Что же он говорил вам о бомбах?
— Ничего стоящего. Если бы подобные небылицы мне наплел кто-нибудь другой, а не Бен, я бы подняла этого человека на смех. У Бена появилась дикая идея, что наша нефтяная скважина стала давать протечку потому, что какой-то враг разместил на дне океана некое ядерное устройство. Конечно, Бен страшно устал и не переносит спиртного.
— Враг Соединенных Штатов?
— Ну нет, так далеко он не зашел. Его личный враг или враг компании. Либо кто-то, старающийся опорочить нефтедобывающую промышленность.
— Это же немыслимо, не правда ли?
— Разумеется. Порой мне кажется, что мой муж становится параноиком. И это понятно: по натуре он совестливый, чувствительный, поэтому страшно переживает свою вину. Он сам не раз говорил, что был слишком впечатлительным для боевого морского офицера. До него это дошло, когда он увидел снимки результатов бомбежки Токио. Они его потрясли.
—- Разве он имел какое-то отношение к этим бомбежкам?
— Нет, дело не в этом... Просто авария с нефтью — не первая его трагедия. Ему уже второй раз приходится чувствовать себя ответственным за чужое горе. Его судно «Кэнон Саунд» было выведено из строя пожаром у Окинавы, при этом погибло несколько человек.
— Он был виноват?
— Он же был капитаном. Естественно, он в первую очередь должен был отвечать за случившееся. Бен никогда .не говорил об этом, как и Джек. Мне думается, ни один человек не любит вспоминать о тяжелых минутах жизни.
— Так ваш брат тоже находился на борту «Кэнон Саунда»?
— Да, Джек был молодым офицером, только что окончившим школу связи. Бен устроил его на свое судно, чтобы Джек находился у него под крылышком. Боюсь только, что крылышко это оказалось не очень надежным. Джек пробыл на судне неделю или две, и вдруг им приказали отправляться под Окинаву. Ну а там пожар. Это явилось концом морской службы для Джека и концом военно-морской службы моего мужа.
— Его демобилизовали с флота?
— Не совсем. Он получил место на берегу в Грейт Лейксе. Но он ненавидел эту службу, и я тоже. Ему, конечно, было гораздо тяжелее, чем мне. Когда я вышла за него замуж, он был чрезвычайно важным и самоуверенным и постоянно говорил о том, что в один прекрасный день станет адмиралом. Работа в Грейт Лейксе была бесперспективной. И как только кончилась война, Бен демобилизовался, подал в отставку. К счастью, он
был женат т мне, отец взял его на службу в компанию.
Она говорила еле слышным голосом, воспоминания о прошлом сами собой оформлялись в неторопливое повествование. Она не забывала о моем присутствии, которое оправдывало затеянный разговор, однако рассказывала все не только для меня, в равной мере она адресовала это и самой себе.
— Может ли прорыв нефти стать концом карьеры вашего мужа в компании «Леннокс Ойл»?
— Не знаю. Похоже, для многого наступил конец.
Она замолчала, но я не сомневался, что мысленно ее рассказ продолжается. И действительно, вскоре я услышал:
— Боюсь, мой отец окончательно от нас отвернулся. Мы разочаровали его тем, что у нас нет детей. Теперь он отыскал себе некую Конни Хэнгуд, которая прежде была преподавательницей в школе Ривер Бэлли. Она далее моложе меня. Ей бы подыскать себе молодого парня, а она!..
Последнюю фразу Элизабет произнесла с презрением и гневом, но тут же взяла себя в руки и продолжала ровным голосом:
— Папе около семидесяти, но он спит и видит, как женится на ней, когда будет оформлен развод с мамой. Он даже толкует о создании новой семьи.
— Разговоры не приносят вреда.
— Нет, это не пустая болтовня, таково его твердое намерение. С помощью этой особы он убедил себя, что к нему пришла вторая молодость. И конечно, Конни постарается добиться увольнения Бена, чтобы окружить отца своими людьми... Разговоры об этом шли еще до прорыва нефти, а теперь, когда произошла авария, с Беном покончено.
— Но ведь прорыв был чистой случайностью, не так ли?
— Должно быть... Но отец все равно обвинит Бена. Отцу всегда нужен козел отпущения.
Эта фраза прозвучала холодно и тяжеловесно, очевидно, была основана на фактах прежнего опыта Элизабет.
Немного помедлив, она добавила:
— Одной планете, забыла какой именно, требуется около тысячи шестидесяти лет, чтобы совершить полный оборот вокруг солнца. Год на этой планете получается