— Виделись ли вы с ней в тот день, когда она была убита?
— Нет. Тот вечер я провел с женой в доме ее отца. Оттуда я прямиком вернулся на' свое судно, а на следующее утро мы пошли к Окинаве.
— Знали ли вы о ее смерти, когда отплывали?
— Понятия не имел. Спросите жену, она подтвердит мои слова.
— Она уже подтвердила.
— Тогда в чем же дело?
— Вы сами говорили, что хотите мне помочь.
— Хочу, это совершенно очевидно. Но я не могу решать ваши задачи, признаваясь в том, чего я не делал.
— Поговорим о том, что вы делали. Вы были любовником Элли?
— Не совсем так. Но я не отрицаю, что переспал с ней несколько раз.
— Несколько раз?
— Хорошо, много раз. В то время, когда мы познакомились, я еще не был женат, а она уже ушла от мужа. Ну и мы стали хорошими друзьями, только и всего.
— Как вы с ней познакомились?
— Один из членов моей команды попросил меня ей помочь. Она жила с маленьким сынишкой в дешевенькой гостинице в Ситле, а мальчик заболел гриппом. Я организовал медицинскую помощь.
— Как звали этого человека?
—- Нелсон Бегли.— Он продолжал равным голосом: — Бегли был от нее без ума, но я сомневаюсь, что он хоть раз получил от нее то, чего добивался. Вероятно, из-за этого он ее и убил.
— Значит, вам известно, что убил ее именно он?
— Да, так мне кажется.
— Находились ли вы там, когда это произошло?
Сомервилл глубоко вздохнул и сердито ответил:
— Разумеется, нет.
— Узнали ли вы о ее смерти в тот самый вечер, когда она была убита?
— Господи, да я вообще ничего не знал о трагедии с Элли еще недели три после того, как это случилось. Мы находились в открытом море. Битва за Окинаву все еще продолжалась. «Кэнон Саунд» поставлял нашим войскам горючее и боеприпасы.
— Вернемся к убийству Элли.
— ,Я как раз и собирался к этому перейти. Мы вышли из района боевых действий для пополнения запасов горючего. Это было вечером двадцать второго мая, ну и на борт танкера доставили почту еще до того, как занялись его перекачкой. Лично мне пришел конверт, в котором находился газетный репортаж об убийстве Элли. Кто-то подобрал весь материал по данному вопросу, вырезал его и прислал мне.
— Вы не узнали, кто был этот добрый человек?
— Ничего в конверте не помогло мне опознать его или ее. Конечно, я думал, о разных возможностях, включая мужа Элли и даже мою собственную жену.
Сомервилл бросил на меня быстрый вопрошающий взгляд.
— Мне не верится, что это сделала ваша жена. Вырезки мог послать убийца Элли.
Сомервилл покачал головой.
— Убийца находился на борту нашего судна вместе со мной.
— Вы говорите о Бегли?
— Да. В газетных вырезках приводилось довольно точное описание Бегли, каким он был в то время. Один сосед Элли видел, как он крутился вокруг ее дома в тот самый вечер, когда ее убили. Очевидно, он шпионил за. ней сквозь задние окна дома. Как только я прочитал репортаж, я послал за Бегли, однако он не явился. Потом произошло нечто такое, что начисто вышибло из моей, головы эту трагедию.'
— Пожар на судне?
.— Нет, не сразу. Пожар случился потом, и в этом виновен Нелсон.
Я изучал лицо Сомервилла. Его взгляд был суровый и страшно усталый. Я на минуту подумал, уж не является ли Нелсон Бегли и его «пунктиком», воображаемым источником всех несчастий в его жизни, убийцей его любовницы и причиной гибели его судна.
— Лично я слышал, что ответственным за случившееся считают вас, капитан Сомервилл.
Последний не выказал ни гнева, ни удивления.
— Возможно, отчасти в этом была и моя вина.
— Вы очень откровенны.
— Я стараюсь говорить с вами совершенно честно. Помощник капитана танкера позднее рапортовал, что я приказал превысить допустимое давление в цистернах, когда мы заполняли их авиационным бензином, поэтому одна из них дала трещину.
— Это правда?
Он поднял голову, словно ожившая статуя, но тут же уронил ее, очевидно затратив на это слишком много усилий.
— Я отчетливо не помню событий того вечера. Если бы вы знали, сколько бессонных ночей я провел, пытаясь восстановить все это в памяти. Но, честное слово, не помню, отдавал ли я распоряжение повысить давление. Возможно, давал. Во всяком случае, в чем-то была допущена ошибка... Поймите, я только что получил сообщение об убийстве Элли. Оно поразило меня, я потерял способность ясно мыслить.
Это было необычайное признание. Я подумал, что впервые слышу правду о потере капитаном его судна и его любовницы.
— А не был ли виновен в аварии с цистерной ваш автол-офицер?
— Разве вы расследуете пожар на «Кэнон Саунде»?
— Не специально пожар, но я убежден, что между всеми этими событиями несомненно существует связь.
— Вам что-то наговорил Эллис?
— Кое-что да. На него огромное впечатление произвел вид трупа "Нелсона Бегли. Мне показалось, Эллис винит одного себя решительно во всем.
Сомервилл уставился застывшим взглядом на ковер.
— Скажите, капитан, вы не поддерживали в нем. такой уверенности?
— В этом не было никакой необходимости. Эллис болтает об этом по собственной воле, хотя, по сути дела, ему наплевать на случившееся. Его дело — сторона.
— Вы говорите, ему наплевать! Видели бы вы его сегодня.
Сомервилл покачал головой:
— Вы меня неверно поняли. Я имел в виду последствия. Эллис не был кадровым офицером, для него это была временная работа. А когда его демобилизовали, мне удалось пристроить его на более выгодное место. А вот я потерял право командовать людьми и остаток войны был обычной береговой крысой.
— Вы говорили, что в пожаре виновен Бегли. Вы в этом уверены?
— Мне не до шуток. Бегли взял в кают-компании пистолет и пытался застрелиться. Он выстрелил себе в голову, рана оказалась поверхностной, но последствия выстрела были ужасные. После прорыва цистерны судно было заполнено парами бензина, который моментально вспыхнул, ну а огнетушителей, как водится, в этом месте не оказалось. Понимаете, о чем я толкую? Причиной пожара явился выстрел из пистолета. Сам Бегли в панике прыгнул за борт, мы его потеряли: было еще темно, а нам пришлось мобилизовать всю команду на борьбу с огнем. Но, оказалось, его подобрал в море танкер вместе с другими людьми, упавшими за борт. Одним из них был мой стюард Смит, вы его видели. Несколько человек так н пропало, они либо сгорели, либо утонули.
Сомервилл тяжело дышал, он закрыл глаза, словно отгораживаясь от страшных воспоминаний.
— Не понимаю, почему Бегли пытался застрелиться, капитан.
Сомервилл неохотно объяснил мне:
— Тот «добряк», который прислал мне газетные вырезки, очевидно, не забыл и Бегли. Тот понял, что игра проиграна, украл пистолет из кают-компании, спустился в пустой проход и пустил себе пулю в голову, да неудачно.
— Ну а как он получил вырезки? Разве почту успели раздать команде?
— Не успели, но ведь Бегли был курьером как раз при кают-компании, куда приносили всю почту. Естественно, он сразу же получил свои письма.
— Вы знаете или предполагаете, что он тоже получил вырезки из газет?
— Я не видел их у него в руках, но они были найдены позднее в ящике письменного стола кают-компании. Все это записано в официальном протоколе расследования причин возникновения пожара. Вы можете обратиться к нему, если не верите мне.
Я и верил, и не верил Сомервиллу. Я сам служил в армии и даже плавал на военных судах, так что знал о возможности капитана создать свою собственную версию объяснения любой аварии на его корабле, которая могла оставаться в силе многие годы после того, как очевидцы событий уже не подчинялись капитану.
Я сказал:
— И все же мне непонятно, почему вы не вызвали сразу Бегли и не допросили его.
Сомервилл смущенно посмотрел на меня:
— Когда именно?
— Когда вы послали за ним, а он не явился.
— Мне нужно было заняться куда более серьезными делами. Утечка нефти — не игрушка, и я...
— Утечка нефти?
— Бензина, черт побери, бензина!— Капитан побагровел от напряжения.— Кажется, я переутомился.
— Значит, Бегли ничего не было сказано?
— В тот вечер ничего. Я говорю за себя, разумеется. Увидел я его лишь через несколько месяцев. Он находился в Стотсайдском госпитале, и, по сути дела, был живым трупом. Поговаривали о том, чтобы порядка ради привлечь его к ответственности, но я употребил все свое влияние, чтобы дело прекратили.
— Привлечь к ответственности за убийство Элли Руссо?
— Да. Не было сомнений, что виновен был он, но продолжать расследование казалось бессмысленным. Тогда считали, что Бегли никогда не поднимется, с постели и не сможет говорить. Чудо, что так случилось.
— Его научили говорить,— задумчиво пояснил я.— Возможно, именно из-за этого он и поплатился жизнью.
Сомервилл поднял голову.
— В каком смысле?
— В самом прямом. Сегодня я обстоятельно беседовал с его лечащим врачом, и тот сообщил, что Бегли в этом плане сделал огромные успехи, он уже стал говорить членораздельно.
— Об Элли? Об убийстве миссис Руссо?
— Да, эта тема тоже затрагивалась.
— Бегли сознался?
— Кое-что из сказанного можно истолковать как признание, однако я не уверен, что это так. Он мог быть просто свидетелем убийства. Либо мог что-то сделать с уже мертвой женщиной. Вспомните «женитьбу Квазимодо».
Мне казалось, что Сомервилл стареет на моих глазах. Я едва разобрал его вопрос:
— Что именно он говорил?
— Что он сделал нечто ужасное.
Сомервилл сразу же вскинул голову:
— Он убил ее, Арчер! Как вы не понимаете? Это подтверждает его' собственная гибель.
— Каким образом?
— Я считаю, что его убил из мести кто-то из Руссо, либо отец, либо сын. Возможно, вам редко приходилось сталкиваться с подобными типами с горячей кровью, но я-то насмотрелся на них во флоте. Если только запятнали их семейную честь, они не успокоятся, пока не смоют это кровью.
Виновность одного из Руссо была возможностью, о которой я и сам подумывал, но в настоящий момент я не был готов обсуждать этот вариант с Сомервиллом и поэтому переменил тему разговора.