– Опять рыба! Фу, дрянь какая! Убери!– Голос Ингирид звучал тихо и слабо, но бледное лицо выражало самое откровенное презрение.– Сам жри такую гадость! Одни кости!
Книв со вздохом забрал назад деревянное блюдо, на котором дымилась мелкая вареная рыбешка, выловленная из Золотого озера. Он и сам был не рад предлагать костлявую рыбу госпоже, которой после болезни требовалась пища получше. Но где же такую взять? Среди припасов оставались еще рожь, ячмень, вяленая треска, но Ингирид кривилась и говорила, что ее уже тошнит от трески с ячменем. Хотя бы подливки из яиц с маслом! Но где взять масло и яйца на диком берегу?
Сжимая в руках отвергнутое блюдо, Книв выбрался из землянки, в которой Ингирид отлеживалась после болезни, и сел на пороге.
– Не ест?– понимающе спросил Эрнольв.
Книв так обреченно покачал головой, словно госпожа отказалась отменить ему смертный приговор.
– Ничего, мы собрались на охоту!– сказал Ульвхедин ярл. Во время «золотого наваждения» он отделался слегка промоченными ногами, и его, вполне здорового, тяготило вынужденное бездействие.– Пройдемся по округе, добудем и мяса, и, может быть, еще чего-нибудь.
Три десятка хирдманов уже седлали коней. Первое потрясение и первый страх перед колдовской силой Золотого озера миновали; умерших погребли, больные понемногу поправлялись, а здоровые уже с нетерпением поглядывали на горы, темнеющие с трех сторон от стана.
– В самом озере золота нет, это и ребенок поймет!– раз за разом рассуждал Ульвхедин ярл.– Но оно есть где-то поблизости, иначе и наваждению неоткуда было бы взяться. Все, что мерещится, где-то есть на самом деле. И мы найдем это золото, если только поищем как следует. Неужели кто-то из нас даст себя запугать? Или кто-нибудь ждал, что здешние ведьмы и тролли сами вынесут кольца мешками и еще будут уговаривать принять?
– Все же не забирайтесь слишком далеко,– посоветовал Эрнольв.– Посмотрите, нет ли какого жилья к западу – и возвращайтесь. Если вы пропадете, как нам вас искать?
– Не пропадем!– уверенно заявил Ульвхедин и хлопнул родича по плечу.– Жди нас с добычей! Может быть, мы привезем что-нибудь такое, от чего твоя жена сразу поправится!
Эрнольв молча кивнул. Глядя вслед Ульвхедину, скачущему вдоль берега на запад, он думал: хорошо, конечно, если Ингирид поправится, но ведь тогда она с новой силой примется толкать их на юг, за озеро. Он достаточно хорошо знал свою жену, чтобы сомневаться: она не из тех, кто отступает перед препятствиями. Напротив. Вигмар когда-то пленил ее именно тем, что был равнодушен к чарам и сочинял стихи о другой. А Золотое озеро только раздразнило жажду золота тем, что не желало отдать сокровище.
– Вон они, смотри!– Вигмар первым заметил на лесной прогалине ниже по склону какое-то движение.
– Где? И как ты только можешь что-то разобрать?
Рагна-Гейда видела, как что-то живое мелькает среди стволов, как покачиваются еловые лапы, но даже не надеялась различить фигуры троллей. Стампа и Трампа не могли равняться стройностью стана со своей сестрой-осинкой, но при необходимости умели отвести глаза и спрятаться ничуть не хуже.
– Они идут вниз с той горы. И… О, да они не одни! И где раздобыли только!
Меж ветвей что-то ярко блестнуло, как заблудившаяся звездочка. На прогалину выскочил гордый красавец олень, и рога его сияли золотом, как застывшая ветвистая молния. Рагна-Гейда ахнула и вцепилась в руку Вигмара, от изумления и восхищения не находя слов. Позади шагал вприпрыжку один из братьев-троллей и длинной хворостиной подгонял оленя, словно простую корову. Из-за соседнего дерева выскочил второй брат и, обернувшись назад, засвистел какой-то птицей. Послышался шорох ветвей, из-за елей показались еще два оленя, увенчанных такими же золотыми рогами. Стампа прыгал на месте, размахивая над головой длинными руками, и три, четыре оленя пробежали мимо него, следом за ушедшим Трампой.
– Что они придумали?– пробормотала Рагна-Гейда, не в силах оторвать глаз от восхитительного зрелища.– Они тебе не говорили?
– Нет.– Вигмар качнул головой.– Ты оглядись как следует – может, какая-нибудь осинка расскажет?
– Да ну их,– прошептала Рагна-Гейда, провожая глазами белое пятно под хвостом последнего оленя. От воспоминаний о грустной Аспле делалось неуютно.– Наверное, опять пошла любоваться своим красавцем!
– А что?– весело подхватил Вигмар. Его очень забавляла мысль, что именно троллиха составила бы Эрнольву Одноглазому достойную пару.– По-троллиному, он, должно быть, красив на загляденье. Такой рослый, могучий! А что лицо и глаз – ну, среди троллей еще и не такое увидишь. Бывают от рождения с одним глазом, а бывают с тремя. Это как у людей: есть рыжие, есть золотистые…
Он ласково потрепал волосы Рагны-Гейды и потянулся к ее лицу с поцелуем, но девушка отпрянула с шутливой обидой:
– Вот именно: бывают рыжие, но и их тоже кто-то любит! А ты не смейся: сам рыжий!
– А я разве смеюсь?– возмутился Вигмар.– Наоборот! Пусть и он тоже будет счастлив. Главное – чтобы каждый нашел себе достойную пару, какую выберет сам. Вот я выбрал, ну, и он пусть…
Время давно перевалило за полдень, а ни один из хирдманов Ульвхедина ярла не заметил ни зайца, ни белки, ни куропатки.
– Должна же здесь быть хоть какая-нибудь дичь!– раздраженно переговаривались хирдманы.– Не тролли же все пожрали! А кому же еще здесь охотиться?
– Давайте перекусим,– предложил Ульвхедин. В глубине души он подозревал, что именно тролли сожрали всю здешнюю живность, чтобы позлить чужаков. Но он не собирался отступать или показывать уныние.– У нас ведь есть кое-что с собой. А потом дело пойдет веселее!
Спешившись, хирдманы развели костер, вытащили из седельных сумок припасы: вяленую треску и черствый хлеб. Безо всякого удовольствия пережевывая давно опостылевшую еду, они оглядывали склоны гор вокруг, и каждому казалось, что за путниками наблюдают десятки глаз: смотрит каждый ствол, каждый камень. Ветер посвистывает и шуршит в зарослях можжевельника, словно ползет невидимая змея. Безлюдие, безжизненная тишина мучили и томили дурными предчувствиями; уж лучше бы целое войско, лучше новая битва каждый день, чем это тоскливое ожидание неизвестно чего. Так и дождешься, что сама земля под ногами разойдется и проглотит – без звука, без следа.
– Ой, смот… Смотрите!– Один из хирдманов вдруг вскочил, чуть не подавившись недожеванным куском.– Смотрите, олень!
Олень! Тут уже все повскакали с мест, побросав под ноги жесткие горбушки и шаря взглядами по недалекой опушке леса.
А там и вправду стоял олень – мощный и красивый, увенчанный целым деревом золотых рогов. Судорожно сглатывая, рауды моргали и не могли поверить глазам. Золотые рога четко выделялись на фоне темно-коричневых еловых стволов и зеленой хвои, чуть поблескивали в свете серого зимнего дня. Копыта, стоящие на бурой листве, чуть припорошенной редким снегом, тоже были золотыми.
– Опять морок… – пробормотал один из хирдманов, сам не зная, верить ли собственным словам.
– А вот сейчас мы проверим! Только бы не ушел!
Вальдар Ревун, один из самых метких стрелков в дружине Ульвхедина, схватил свой лук, заранее натянутый для охоты, и пустил стрелу. Та вонзилась в шею оленя. Зверь дернулся, вскинул голову, шагнул еще раз-другой, судорожно перебрал ногами и рухнул на землю. Хирдманы разом закричали, торжествуя первую удачу, и наперегонки бросились к добыче. Отталкивая друг друга, они щупали еще теплую шкуру, хватались за золотые рога, хохотали. Зверь был настоящим, осязаемым. Это не призрачное золото, ускользающее с водой между пальцами!
– Смотрите, вон еще!– с безумным ликованием заорал кто-то, заметив шагах в двадцати пятнистую шкуру среди голых ветвей.– Еще один! Такой же!
– А вон еще! Вон, вон третий!
Уже не боясь спугнуть животных, хирдманы хватались за луки и копья, бежали к оленям, окружали, отрезали им путь в чащу и метко били, не веря, что такая чудесная и богатая добыча сама идет в руки. Вот уже пять златорогих оленей лежало на палой листве, горячей кровью растапливая снег и изморозь. В странном стаде почему-то не было ни оленух, ни молодых телят, а только взрослые быки с огромными ветвистыми рогами. И все рога оказались из чистого золота – в этом легко убедились, поцарапав ножом.
– Ну, что я вам говорил!– ликующе хохоча, кричал Ульвхедин ярл, стоя над тушей самого крупного оленя.– Я вам говорил, здесь полно золота и мы его возьмем! Оно растет здесь из земли! Бегает на четырех ногах! Мы еще найдем деревья с золотыми стволами! И ручьи, где полно золотых камней! Даже стрелять не пришлось, только нагибайся и подбирай! Всем хватит! Мы уйдем отсюда богачами! Здесь есть золото, и все оно будет наше!
Хирдманы хохотали, били друг друга по плечам; тревоги и страхи растаяли, как туман.
– Ваше, ваше!– бормотала старая троллиха Блоса, сидя на большом круглом валуне чуть повыше по склону горы. В руках она вертела сухую заячью лапку.– Что ваше, то и будет ваше. А что не ваше – того вы не получите никогда. Уж не взыщите!
Этот вечер выдался радостным для раудов и фьяллей: даже больные, еще утром не имевшие сил встать, выбрались из землянок поглядеть на чудесную добычу Ульвхедина ярла. Ингирид была совершенно счастлива: сидя на охапке еловых лап возле самого крупного оленя, она гладила его золотые рога, и лучшего лекарства больной не требовалось. Бледность на щеках сменилась румянцем, Ингирид счастливо вздыхала и закрывала глаза, словно боялась, что блеск золота ослепит ее, но и с закрытыми глазами не убирала рук от сокровища.
– Сегодня у нас будет пир! Теперь-то дела пойдут хорошо!– весело переговаривались хирдманы вокруг.– Боги о нас вспомнили! Это только начало! Теперь-то мы не уйдем без добычи!
Все пять туш повесили над огнем жарить, головы и шкуры разложили, чтобы каждый мог любоваться сколько захочет. В ожидании вкусной еды кто-то уже затянул песню, люди были веселы, словно от пива. Наконец мясо поджарилось; Ингирид все ела и ела, никак не могла насытиться, и казалось, что она никогда в жизни не пробовала такого вкусного мяса. Наконец-то повеселел и Книв: уж теперь-то драгоценная госпожа поправится!