ает: «На Центральном Родгардском кладбище». Но что ему там делать? «Он умер и погребен». Он умер. И погребен. Он умер… «А я? Почему тогда я живу? Зачем? Для кого?»
Это был дом лорда Ольхема, князя Лестерского, отца Дара и Брана. Молодую женщину, которую Тали увидела, едва очнулась, звали Миррой. Она оказалась женой Брана. Все они были очень добры, очень милы, очень любезны. Даже старый князь.
Тали в первые дни своего пребывания в его доме сквозь пелену серого безразличия слышала отзвуки скандала между Ольхемом и сыном. Князь требовал, чтобы грязную потаскуху, имперскую шлюху, погубившую его старшего сына, вышвырнули отсюда вон. Она слышала голос Брана, который возражал отцу. Потом вступала партия Мирры. Тонкое мелодичное сопрано, способное сломить любое, даже самое сильное, сопротивление своей нежностью. После того разговора старик больше не кричал и даже не шипел в сторону Тали. Смотрел только странно, щурясь, будто глаза болят.
Но все это казалось неважным. Она хотела уйти из чужого ей дома, который никак не вязался с образом Дара. Здесь не было ничего, что говорило бы о нем. Дар не мог жить в таком доме. А раз этот дом никак не связан с Даром, не было смысла оставаться в нем.
Она поднялась с кровати, вышла из спальни и, тяжело, неуклюже ступая босыми ногами, проковыляла, цепляясь за перила, по лестнице; держась за стену, миновала широкий холл, почти добралась до выхода.
– Куда ты, Тали? Ты же совсем не одета. Зачем ты встала с постели, дочка?
«Дочка»? Разве это ее отец? Нет. Точно не он. Тали вспомнила снежную ночь. Темный двор чужого замка. Людей в черной форме. Арбалеты. Холод. Боль. Странная ночь. Ей почему-то не было страшно. Она забыла тогда, как это – бояться. Но вспомнила, когда человек, назвавшийся ее отцом, упал, пронзенный стрелами. Он тоже боялся. До последнего своего вздоха боялся. Не за себя – за нее.
– Я не дочь вам. Мой отец умер. Его убили кардийцы, – равнодушно ответила та, которую когда-то звали Тали.
Тали. Так ее звал он. Говорят, его больше нет. Ее тоже больше нет. Значит, она не Тали, а кто-то другой. Или никто. Серое, безжизненное никто.
– Бран, где ты? Бран, живо сюда! – закричал странный старик. Похожий и одновременно непохожий на кого-то очень родного.
Появился тот, кого звали Браном. Он тоже был похож и непохож на другого, очень важного для нее человека. Он пытался разговаривать с ней, что-то объяснял. Потом устало махнул рукой, скрутил ее, перекинул через плечо и отнес в надоевшую комнату. После того случая за Тали всегда следовали двое крепких мужчин. Конвоиры. Девушку бы это повеселило, если бы не было ей безразлично. Другая она при желании порубила бы конвоиров в мелкий фарш с помощью десертного ножа. Но ей нынешней было все равно. Ходят? Ну, пусть.
– Тали, вот отличный вариант. Посмотри на седьмой странице. Очень элегантно, сдержанно и не выглядит унылым. Есть такое же в темно-синем цвете. Темно-синий – практически черный, то есть не выбивается из канонов, но общий вид в целом лучше, свежее. Я бы остановила выбор на нем.
– Мирра, мне это неинтересно. Выбери на свой вкус, – ответила Тали, не глядя в каталог.
Мирра жестом подозвала продавщицу, указала на выбранные платья.
– А теперь идем в примерочную.
– Это лишнее. Я не собираюсь ничего мерить. Куплю так. Скажи, пусть упаковывают.
– Знаешь, Тали, я безумно рада, что ты наконец выбралась из своей скорлупы, начала есть и даже разговариваешь иногда. Это, безусловно, прогресс. Но не стоит останавливаться на достигнутом. Тебе необходимо подобрать новый гардероб, соответствующий нынешнему положению.
– Мирра, ты думаешь, мне не безразлично, что носить? Ты и вправду считаешь, мне так важны отличия одной черной тряпки от другой?
– А если они не подойдут? Или ты будешь похожа на старую ворону? Ты – княгиня Вельская, сноха могущественного и влиятельного человека. Да, нашу семью постигло горе, но это не повод пренебрегать приличиями. К тому же с тебя двойной спрос как с подданной бывшего врага Белояра. Все, что от тебя сейчас требуется, – подобрать достойный гардероб, в котором не стыдно показаться в обществе. Не так это и сложно.
– Пожалуй, посижу дома. Не вижу смысла таскаться по приемам и салонам. К тому же у меня траур. Пусть твое хваленое высшее общество проявит толику сострадания к чужому горю.
Мирра упрямо покачала головой, давая понять, что не согласна с подобной позицией.
– Тали, я понимаю, тебя воспитали провинциальной баронессой, и, сложись жизнь иначе, ты была бы сейчас женой барона, такого же, как твой отец. В лучшем случае виконта или графа. Пойми меня правильно, я не пытаюсь тебя оскорбить, лишь объясняю разницу в менталитете. Тебя не готовили на роль герцогини или в нашем случае княгини. Не приучена ты быть принцессой. Не привыкла постоянно находиться на виду. Это не плохо и не хорошо. Это просто констатация. Лорд Ольхем официально признал факт твоего замужества, принял тебя в род. Теперь ты одна из нас и должна полностью соответствовать тем высоким стандартам, которые задали князья Лестерские и Вельские. По твоему внешнему виду и поведению будут судить о нашей семье. Дворяне нашего уровня не могут демонстративно выставлять напоказ свои чувства, даже скорбь по любимому человеку. Это признак дурного тона. Ты не можешь бродить по улицам оборванная и растрепанная. Это признак дурного тона. Ты не должна игнорировать людей своего круга, когда они обращаются к тебе. И уж тем более грубить им. Это признак дурного тона.
– Все, Мирра, достаточно, – оборвала поток нравоучений Тали. – Я поняла. Ты сиятельная княжна, а я еще вчера у сохи стояла, поэтому путаю, в какой руке следует держать нож, а в какой – вилку. Хочу напомнить: я была фрейлиной императрицы Хлодвиги, хорошо знала покойного императора, кроме того, провела достаточно времени в обществе этилийского принца, теперь уже короля.
– Тали, поверь, всему Родгарду известно о некоторых пикантных нюансах твоей биографии. На твоем месте я бы никогда больше не упоминала об этих знакомцах. Иногда бывает лучше попасть в свет от сохи, чем из монаршей постели. Я знаю, в Кардийской империи и Этилии иной взгляд на вещи, у нас же нравы не столь вольные, не столь прогрессивные, и подобное не принято афишировать, а уж тем более этим хвалиться.
– Я не спала с Ильрохиром, если тебе это интересно.
– Мне это неинтересно, Тали. Иди в примерочную, нужно посмотреть, как сядут платья.
В столовой царила чрезмерно торжественная атмосфера. Лакеи разносили блюда с едой, следили за полнотой бокалов. Как можно непринужденно беседовать в подобной обстановке, Тали не понимала. Однако, кроме нее, установленные в доме порядки никого не смущали.
– Слышал, ты намерена посетить сегодня кладбище, дочка? – поинтересовался старый князь.
– Если вы не против, – ответила Тали.
Как ни печально было признавать, для того чтобы выйти из дома, ей требовалось получить дозволение старика.
– Конечно же, я не возражаю. Я бы и сам составил тебе компанию, но, к сожалению, сегодня очередное заседание Совета. Я обязан присутствовать.
– Вам не стоит беспокоиться, – сказала Тали. – Я прекрасно доберусь одна. Дорога мне известна.
– Это исключено. Тебе не следует покидать дом в одиночку. Возьми Брана. Полагаю, он не будет возражать.
Бран с готовностью кивнул. Тали оставалось лишь скрипеть зубами и подчиняться.
Князь Ольхем расправился с обедом, пожелал родственникам приятного дня и удалился готовиться к заседанию.
– Я могла бы поехать с вами, – произнесла вдруг Мирра.
– Это лишнее, – резче, чем следовало, ответила Тали. – Не стоит утруждаться. Ты и так незаслуженно много времени уделяешь моей персоне.
– Тали, мне не в тягость, – не обратила внимания на желчные нотки Мирра. – Ты всегда можешь располагать мной.
– Знаешь, Мирра, я, конечно, очень признательна за заботу, но позволь мне навестить собственного мужа без твоей чрезмерной опеки. Скажи, если бы Дар был жив, ты бы и тогда провожала меня до супружеского ложа и там давала наставления, как не уронить честь и достоинство князей Лестерских и Вельских? Ты можешь хотя бы на пару часов оставить меня в покое? Клянусь, я не буду плясать на могильных плитах и горланить кабацкие песни. Мое посещение Центрального Родгардского кладбища не нанесет никакого урона чести нашего великолепного рода.
Мирра резко поднялась, швырнула салфетку на тарелку. Она повернулась к Брану, и в ее глазах задрожали слезы.
– Видишь? Ты видишь это? Я стараюсь изо всех сил, боги свидетели! Но она просто невыносима! У меня не осталось больше самообладания для общения с ней. Не лучше ли нам позволить Тали жить своей жизнью? Тем более она сама этого хочет.
– Мирра, дорогая, – поморщился Бран, – ты преувеличиваешь. Тали не хотела тебя обидеть. Просто таким способом она пытается донести мысль, что желала бы остаться одна. Ей и так меня навязали в сопровождающие. Думаю, этого более чем достаточно для посещения кладбища. Мы же не в свет выходим, в конце концов.
– Приятно, что в этом доме есть люди, которые меня понимают. – Тали отсалютовала Брану бокалом.
Мирра всхлипнула и выбежала из столовой.
Экипаж неспешно прокладывал путь по улицам Родгарда. Тали без особого интереса рассматривала городской пейзаж, который когда-то волновал ее своей красотой.
– Прошу тебя, не нападай на Мирру, – прервал тишину мужчина. – Она старается как может.
– Иногда перегибает. Но не переживай за жену, Бран, ее не так-то легко обидеть. Она появилась на свет в сияющей броне и с учебниками по этикету в крохотных кулачках. Мирра мыслит категориями «пристойно – непристойно», «достойно – недостойно», «уместно – неуместно». Что бы ни случилось, она знает, как следует себя вести, чтобы не только ничего не потерять, но еще и выиграть. Она способна извлечь выгоду из любой ситуации. Таких людей попросту невозможно задеть. Но за всем этим очень сложно разглядеть живого человека. Она вступилась за меня перед Ольхемом не потому, что прониклась ко мне симпатией или состраданием. У нее на все есть своя причина, свой расчет. Я не имею в виду денежную сторону вопроса. Но что ей до того, будет ли Ольхем привечать меня и не захлопнутся ли передо мной двери известных домов Родгарда? Не знаю, что она наплела ему. Почему твой старик, требовавший гнать в шею имперскую проститутку, вдруг решил признать мой брак с Даром, да еще прилюдно называет меня дочерью? Мне это безразлично, Бран, правда. Вся эта возня с вашим высоким статусом. Бесконечное лицемерие. Баронессой быть куда проще, а еще проще – рядовым этилийским солдатом. Я бы терпела все эти условности ради Дара. Но теперь его нет. Так какая разница, будет ли со мной раскланиваться какая-то маркиза или княгиня? Мне не нужен княжеский титул. Не нужны деньги Дара. Я без сожаления расстанусь со всем этим. Но нет, вы же не даете жить так, как мне хочется. Я даже вздохнуть не могу без позволения. Боюсь, меня надолго не хватит. Рано или поздно разразится грандиозный скандал, после которого твой отец выставит меня за дверь, и ни один приличный дом Родгарда меня на порог не пустит. Я жду не дождусь, когда же это произойдет. Когда я стану, наконец, свободна.