Взгляд Дженис Коутс приобрел лукавое выражение. Она была твердо убеждена в том, что, имея дело с заключенными, никогда нельзя тешить себя какими-либо надеждами.
Наверное, именно, поэтому она здесь директор — хозяин — а он просто наёмный мозгоправ.
— Стивенсон сказала, что Макдэвид её разбудила, — сказала она. — Сначала, разговаривала во сне, затем, начала стонать, кричать. Что-то насчет прихода Черного Ангела. Или Черной Королевы. Всё есть в рапорте. «У неё паутина в волосах и смерть на кончиках пальцев». Отлично сошло бы для какого-нибудь телесериала, а? На канале Syfy[20]. — Директор издала сухой смешок. — Уверена, сегодня работы у вас будет предостаточно, Клинт.
— Скорее, для кино, — ответил Клинт. — Может, ей вспомнился какой-нибудь ужастик из детства.
Коутс отвела взгляд.
— Видите? Как говаривал Ронни Рейган: «Ну, вот, опять».
— Что? Не верите во влияние детских травм?
— Я верю в тишину и порядок в тюрьме, вот, во что. Её перевели в крыло «А», в отделение для психов.
— Как неполиткорректно, директор. Оно называется отделение для душевнобольных. Её привязали к сдерживающему креслу? — Несмотря на то, что Клинт признавал необходимость этого устройства в отдельных случаях, для него оно, всё равно, оставалось сидением спорт-кара, переделанным в орудие пытки.
— Нет, просто, объявили «желтый» сигнал, дали ей успокоительное и усыпили. Не знаю, сколько и чего, всё написано в рапорте, если интересно.
В тюрьме Дулинга было три медицинских уровня: «красный» — когда работать могли только врачи, «желтый» — когда действовать имели право сотрудники охраны и «зеленый» — когда помощь могли оказывать заключенные, за исключением, содержащихся в крыле «С» и тех, у кого имелись проблемы с дисциплиной.
— Хорошо, — произнес Клинт.
— Так, что, пока ваша подружка спит…
— Она не моя подружка.
— Это главная утренняя новость, — зевнула Дженис, затушила окурок о кирпич и сунула его под пакет с молоком, будто, спрятанный, он как бы исчезнет.
— Я вас утомил, директор?
— Не вы, а вчерашняя мексиканская еда. Нужно держать сортир в пределах видимости. Правду говорят: то, что на выходе выглядит, так же, как на входе, есть нельзя.
— Это лишнее, директор.
— Вы же врач, переживёте. К Макдэвид пойдёте?
— Разумеется.
— Хотите моё предположение? Ладно, вот оно: в детстве к ней приставала женщина, которая звала себя Черной Королевой. Как вам такое?
— Возможно, — ответил Клинт, стараясь воздерживаться от комментариев.
— Возможно, — повторила она, тряхнув головой. — Зачем исследовать их детство, если они всё ещё те же дети? Именно поэтому они до сих пор здесь — из-за своего ребяческого поведения, в первую очередь.
При этих словах Клинт подумал о Джанет Сорли, которая сидела здесь за то, что ткнула мужа отверткой и потом смотрела, как тот истекал кровью. Если бы она этого не сделала, Дамиан Сорли, скорее всего, сам бы её убил. Клинт в этом ни капли не сомневался. Он не видел в её действиях никакого ребячества, только инстинкт самосохранения. Если бы он сказал об этом директору Коутс, она бы и слушать не стала — она была женщиной консервативных взглядов. Лучше будет, просто, не спорить.
— Ну, директор Коутс, начнем же очередной день в женской тюрьме у Ройал Канала.[21]
Она подняла сумочку, встала и отряхнулась.
— Никаких каналов, только паромная переправа, так что да. Начнем.
Приколов удостоверения к лацканам пиджаков, они вместе вошли в это сонное царство.
Магда Дубчек, мать того самого очаровательного чистильщика Антона (компания так и называется, так, что направляйте свои чеки в адрес «ООО Чистка бассейнов от Антона»), вошла в гостиную двухкомнатной квартиры, где жила вместе с сыном. В одной руке она держала банку с газировкой, а в другой пульт от телевизора. Тяжело вздохнув и пукнув, она уселась в уютное кресло и включила экран.
Обычно в это время дня шел второй час передачи «Хорошего дня, Уиллинг», но сегодня она сразу включила новости. Её заинтересовал один репортаж, к тому же она прекрасно знала корреспондента. Микаэла Коутс ныне носила фамилию Морган, но для Магды она всегда останется малышкой Мики, ещё с тех времен, когда та была её сиделкой. Тогда Джен Коутс работала обычным охранником в женской тюрьме на юге города. Простая мать-одиночка, крутилась, как белка в колесе, пытаясь выжить. Сейчас она получила должность директора всё той же женской тюрьмы, а её дочка стала известным на всю страну репортером, чья компания вещала прямо из Вашингтона. Известность ей принесли острые вопросы и короткие юбки. Семья Коутс смогла подняться. Магда гордилась ими, хотя испытывала грусть от того, что Мики так ни разу ей не позвонила и не написала, а Дженис почти никогда не забегала в гости. Впрочем, она понимала, что им обеим нужно работать. Магда и думать не хотела о том, какому давлению они подвергались каждый день.
Этим утром ведущим был Джордж Алдерсон. Он носил очки, у него были сутулые плечи и редеющая шевелюра. Он совсем не был похож на человека, который должен был читать новости по утрам. Скорее он был похож на распорядителя похорон. К тому же, он обладал абсолютно неподходящим для телевидения голосом. Он у него был какой-то дрожащий. Магда полагала, что именно по этой причине канал «Американские новости» был только третьим, после FOX и CNN. Ей очень хотелось, чтобы Микаэла перешла работать туда. И когда это произойдет, Магда сможет навсегда распрощаться с Алдерсоном.
— В этом часе мы продолжаем следить за развитием истории, начало которой было положено в Австралии, — говорил Алдерсон. Выражение его лица должно было говорить о спокойствии и одновременно настороженности, но, скорее было похоже, что он страдал от запора.
Лучше бы ты ушел на пенсию и спокойно лысел у себя дома, подумала Магда и в честь этого сделала глоток колы. Намажь башку полиролем для машин и свали с пути Микаэлы.
— Представители здравоохранения в Оаху, на Гавайях сообщают, что болезнь, которую одни называют азиатским обморочным синдромом, а другие австралийской обморочной болезнью, продолжает распространяться. Никто не может в точности сказать, где она появилась, однако до сих пор её жертвами становились только женщины. У нас есть данные о заболевших в Калифорнии, в Колорадо и в обеих Каролинах. Ко мне присоединяется Микаэла Морган.
— Мики! — выкрикнула Магда и вновь отсалютовала экрану газировкой, пролив при этом несколько капель на рукав кардигана. Сейчас в речи Магды едва ли можно было услышать чешский акцент, но к пяти вечера, когда вернется Антон, она будет разговаривать так, будто только сошла с корабля, а не прожила в районе трех округов уже 40 лет. — Малышка Мики Коутс! Я таскала твою голую задницу по всей мамкиной гостинице! Меняла тебе обосранные подгузники, маленькая ты засранка! И посмотри, кем ты стала!
Микаэла Морган, в девичестве Коутс, оделась в блузку без рукавов и в уже ставшую её отличительным признаком короткую юбку. Она стояла напротив комплекса зданий, окрашенных в ярко-красные цвета. Магда считала, что Мики идут короткие юбки. Даже крупные политики не могли устоять перед этими роскошными оголенными бедрами, и порой правда срывалась с губ помимо их воли. Не всегда, заметьте, а порой. А вот насчет её нового носа Магда испытывала смешанные чувства. Ей нравился пухленький носик малышки Мики, но сейчас у неё был тонкий острый нос, отчего Мики уже не была похожа на Мики. С другой стороны, выглядела она просто шикарно! Глаз не отвести.
— Я нахожусь возле приюта «Заботливые объятия» в Джорджтауне, где впервые, этим утром, были диагностированы признаки так называемой австралийской обморочной болезни. Здесь находится более сотни человек, в большинстве пожилые люди, половина из них женщины. Руководство отказалось от каких-либо комментариев, но мне удалось поговорить с одним из врачей, и его слова, хоть и краткие, внушают тревогу. Он согласился говорить только на условиях анонимности. Вот что он сказал.
Запись, действительно, оказалась короткой, всего несколько фраз. Появилась Микаэла, стоявшая рядом с мужчиной, одетым в белый докторский халат, его лицо было искусственно размыто, а голос изменен и был похож на голос инопланетного пришельца.
— Что там происходит? — спросила Микаэла. — Можете рассказать?
— Почти все женщины уснули и не просыпаются, — произнес доктор электронным голосом. — Всё, как на Гавайях.
— А мужчины..?
— Мужчины в порядке. Проснулись и завтракают.
— С Гавайев сообщали, что на лицах женщин что-то выросло. Здесь то же самое?
— Я… не думаю, что могу об этом говорить.
— Пожалуйста, — кокетливо моргнула Микаэла. — Люди встревожены.
— Вот! — вскричала Магда, снова размахивая банкой и проливая газировку на кардиган. — Жги! Попав под твои чары, им уже не выкрутиться.
— Никаких наростов, в буквальном смысле нет, — сказал человек. — Их просто будто покрыло хлопком. Мне пора идти.
— Ещё один вопрос…
— Мне нужно идти… Но. Он растет, этот хлопок.
Картинка вернулась в прямой эфир.
— Очень тревожное сообщение от непосредственного участника событий… если это, конечно, правда. Слово тебе, Джордж.
Магда, в равной степени, была рада видеть Мики и надеялась, что сказанное не было правдой. Должно быть, очередная страшилка, вроде «проблемы 2000» или атипичной пневмонии, но сам факт того, что этой болезни были подвержены только женщины и то, что они обрастали какой-то дрянью, был, как и сказала Мики, тревожным. Скорее бы Антон вернулся. В компании одного телевизора довольно грустно. Магда не переживала за своего трудягу сына. Она одолжила ему денег на бизнес, но развивал он его сам.
А сейчас ещё глоточек, и можно поспать.
Глава 3
Заковав женщину в наручники, Лила обернула её найденным в багажнике одеялом и усадила на заднее сидение. После чего зачитала ей её права. Женщина подчинялась молча, её шикарная улыбка потускнела до мечтательной ухмылки. Арест произведен и подозреваемый задержан менее чем за 5 минут. Из-под колеса машины взметнулась туча пыли и висела в воздухе, даже, когда Лила развернулась и выехала на дорогу.