— Судя по всему, старик свалился с лестницы и сломал шею. Но, по словам коронера, перед смертью с ним кое-что произошло. Он сказал, что его яйца были повреждены. Проще говоря, расплющены.
Клинт не занимался допросом своих пациентов, о чём и сообщил детективу. Позже, впрочем, он упомянул об этом в разговоре с Ангелочком.
Её лицо приняло выражение неподдельного удивления:
— Яйца можно расплющить?
Тогда он сделал себе пометку, что с ней нужно работать осторожнее.
Второй доклад был от уборщицы, которая заявляла, что кухню заполонили мотыльки. Офицер Мёрфи после проверки никаких мотыльков не обнаружил. «Заключенная согласилась сдать мочу на анализы. Наркотиков и алкоголя обнаружено не было».
Это сообщение нужно было переводить так: заключенная пошутила над офицером, а тот пошутил в ответ. Клинт не собирался пускать всё по новому кругу.
Последним был доклад о Китти Макдэвид.
Офицер Уэттермор записал кое-что из её слов: «Черный Ангел поднимется от корней и спустится с ветвей. В её пальцах смерть, в её волосах паутина, а сон — её царство». Введя ей дозу галоперидола, Китти поместили в крыло «А».
Клинт вышел из кабинета и направился в восточное крыло тюрьмы, где находился пункт связи. Тюрьма была выстроена в некое подобие латинской буквы «t». Её центральная часть среди местных получила прозвище Бродвей и шла параллельно Шоссе-17 и Уэст Левину. Администрация, раздевалка для офицеров, комната отдыха персонала, классные комнаты — всё это было расположено в западном крыле Бродвея. Другой коридор, местные звали его Мейн стрит, шёл перпендикулярно Лэйвину. Мейн стрит вела от входа в тюрьму в мастерские, подсобку, прачечную и тренажерный зал. На другой стороне Мейн стрит, Бродвей тянулся на восток, где располагалась библиотека, часовня, комната свиданий, лазарет и предбанник перед входом в помещения с камерами.
Вход на Бродвей преграждала решетчатая дверь. Клинт подошел к ней и нажал кнопку вызова охраны. Те сидели в будке, огражденной пуленепробиваемым стеклом. Там же у них располагались мониторы и аппарат связи.
Несмотря на то, что заключенные кучковались вместе во дворе и других местах, крылья проектировались согласно теоретическим предположениям об опасности тех или иных заключенных. Во всей тюрьме было 64 камеры — 12 в крыле «А», 12 в крыле «С» и 40 в крыле «В». Крылья «А» и «С» располагались на первом этаже. Крыло «В» целиком занимало второй этаж.
Крыло «А» было медицинским, хотя некоторые заключенные считали, что там же, в конце коридора, находился «успокоитель». Тех, кого не нужно было успокаивать, таких, как Китти Макдэвид, размещали в крыле «В». В крыле «С» сидели буйные.
Крыло «С» было наименее заселенным, половина камер пустовала. Когда случался бунт или происходило иное нарушение порядка, заключенных помещали в камеры, которые находились под постоянным видеоконтролем со стороны охраны. По этой причине, зэчки прозвали их «Дрочильня». Они считали, что офицеры-мужчины не отказывали себе в различных удовольствиях, подглядывая за находящимися в камерах женщинами. Видеонаблюдение, впрочем, было необходимо. Если заключенная собиралась причинить себе вред или покончить с собой, нужно было успеть её спасти.
Сегодня в будке дежурила капитан Ванесса Лэмпли. Перед тем, как открыть ему дверь, она высунулась из-за пульта. Клинт присел рядом и попросил её включить картинку из 12 камеры, где содержалась Китти. «Дайте же повтор!» — воскликнул он.
Лэмпли бросила на него удивленный взгляд.
— Так Уорнер Вульф говорил.
Она пожала плечами и включила изображение с двенадцатой.
— Спортивный комментатор, — пояснил Клинт.
Ванесса снова пожала плечами.
— Извини. Наверное, это было ещё до меня.
Клинт посчитал это странным, ведь Уорнер Вульф — легенда телевидения. Однако он отбросил эти мысли и принялся изучать изображение из камеры. Китти лежала в позе эмбриона, спрятав лицо между рук.
— Было что-нибудь необычное? — спросил он.
Лэмпли отрицательно помотала головой. Она заступила на дежурство в 7 и всё это время Китти лежала без движения.
Это не удивило Клинта. Галоперидол — очень сильное лекарство. Китти была матерью двоих детей и сидела за подделку рецептов, Клинт переживал за неё. В иной реальности, она никогда бы не оказалась в тюрьме. Она была наркозависимой, страдавшей от биполярного расстройства, едва окончившей школу женщиной.
Удивительно, как её недуг повлиял на нынешнюю ситуацию. Раньше, она часто запиралась в себе. Вспышка ярости прошлой ночью была крайне необычна для неё. Клинт был абсолютно убежден, что прописанный ей курс лития действовал, как надо. Полгода Китти вела себя уравновешено, и, в целом, внушала определенный оптимизм. К тому же, она согласилась стать свидетелем обвинения в деле братьев Гринер, что было не только проявлением мужества, но и свидетельствовало о серьезном прогрессе в выздоровлении. Вероятность того, что после суда над братьями, она выйдет досрочно была, весьма, велика. Они уже даже начали обсуждать, чем она займется после освобождения, как будет заново знакомиться с собственными детьми. Неужели, для неё это всё, вдруг, стало неважным?
Лэмпли, видимо, догадалась о его мыслях.
— Всё с ней будет в порядке, док. Просто, небольшой срыв. Полнолуние, или, типа того. Все с ума посходили.
В словах старого ветерана службы сквозил добросовестный прагматизм, что и требовалось от старшего смены. Помимо крепких бугрящихся под формой мышц, конечно, коими обладала Ванесса.
— Ага, — согласился Клинт, вспоминая рассказ Лилы об аварии на трассе. Пару раз его звали на день рождения Ванессы, она жила на другой стороне холма. — Ты, наверное, должна была видеть. Лила рассказала об аварии на трассе. Полночи дерьмо с трассы отгребали, говорит.
— Хех, — отозвалась Ванесса. — Ничего подобного не видела. Убрали, наверное, до того, как я выехала. Я про Уэст и Рикмэн, — Джоди Уэст и Клэр Рикмэн, как и Клинт, работали здесь только днём, с 9 до 5. — Они уже ушли, поэтому в медицинском никого не было. Коутс в бешенстве. Говорит, что…
— На Маунтин ничего не видела? — Лила, кажется, сказала, что всё произошло на Маунтин Рест Роуд, разве нет? Клинт был уверен, что да.
Ванесса помотала головой.
— Впрочем, это не впервой, — она ухмыльнулась, демонстрируя ряд жёлтых зубов. — Прошлой осенью, с трассы сошел грузовик. В хлам. Принадлежал «PetSmart». Повсюду раскидало наполнители и собачьи консервы.
Трейлер, принадлежавший Трумэну Мейвезеру, и раньше выглядел непрезентабельно. Терри Кумбс бывал здесь, когда очередная, из многочисленных и часто менявшихся «сестер» Трумэна устраивала погром. Сейчас же внутреннее убранство трейлера превратилось в настоящий филиал ада. Под обеденным столом валялся сам бывший хозяин, по его груди растекались его собственные мозги. Повсюду была разбросана мебель, скорее всего, купленная на придорожных распродажах, или в магазинах «Всё за доллар». В ржавой душевой кабине валялся разбитый телевизор. В раковине в компании тостера валялись перемотанные изолентой кроссовки. Стены были забрызганы кровью. И, конечно, скрюченное тело, голова которого скрывалась за стеной. Его штаны без пояса зацепились за кусок водопроводной трубы. Согласно найденным в бумажнике правам, тело звали Джейкоб Пайл и проживал он в Литл Роке, штат Арканзас.
Это ж какой силищей нужно обладать, чтобы проломить стену человеком, гадал Терри. Стены трейлера были тонкими, но всё же.
Он скрупулёзно всё сфотографировал, затем сделал панорамный снимок с рабочего «айпада». Все снимки он отправил Линни, в диспетчерскую. Она их распечатает, передаст Лиле и заведет два дела, одно на компьютере и одно бумажное. Самой Лиле Терри написал СМС: «Знаю, ты устала, но приезжай сюда».
Послышался знакомый сигнал сирен машины скорой помощи, но не раздирающий перепонки, а тихий, чисто для обозначения своего присутствия.
Роджер Элвей растягивал жёлтую ленту, ограничивающую место преступления, держа в уголку рта сигарету. Терри крикнул ему, стоя на ступенях трейлера:
— Если Лила заметит, что ты куришь на месте преступления, мне придется оформлять новое дело.
Роджер вытащил изо рта сигарету, осмотрел её так, будто, впервые видел, раздавил каблуком ботинка и убрал в карман.
— Где она сама-то? Помощник прокурора уже в пути, он будет её ждать.
Раскрылись двери скорой и наружу выскочили Дик Бартлетт и Энди Эмерсон — санитары, с которыми Терри уже доводилось работать раньше. Они уже натянули медицинские перчатки, у одного в руках были носилки, а другой тащил медицинскую сумку «всё-в-одном».
Терри пробурчал:
— Не хватает только жопоголового помощника. У нас два трупа, а он где-то ходит.
Роджер пожал плечами. Бартлетт и Эмерсон, тем временем, суетливо подошли к трейлеру и встали возле торчавшей из стены головы.
— Не думаю, что этому джентльмену понадобится наша помощь, — сказал Эмерсон.
Бартлетт указал облаченным в перчатку пальцем на шею покойника.
— У него там, кажется, мистер Хэнки на шее набит.
— Говорящий кусок говна из «Саут Парка»? Серьезно? — Эмерсон подошел поближе. — Ого. Точно.
— Хей-хо, приветики! — пропел Бартлетт.
— Э! — окликнул их Терри. — Всё круто, парни. Когда-нибудь заведете свой канал на Youtube. Только там внутри ещё один труп и у нас в машине женщина, ей тоже помощь нужна.
Роджер спросил:
— Ты, реально, хочешь её разбудить? — он кивнул в сторону машины. В заднем боковом окне виднелась всклокоченная черноволосая шевелюра. — У девчонки отходняк. Чёрт его знает, под чем она была.
Бартлетт и Эмерсон прошли по заваленному мусором двору, подошли к машине и Бартлетт постучал в окно.
— Мэм? Мисс? — нет ответа. Он постучал громче. — Просыпайся, кроха, — снова, нет ответа. Он дернул дверную ручку и обратился к Терри и Роджеру: — Откройте дверь, а?
— А, — отозвался Роджер. — Сейчас. — Он нажал кнопку на пульте сигнализации. Дик Бартлетт открыл дверь и тело Тиффани Джонс вывалилось из машины, как бельё из стиральной машины. Бартлетт успел подхватить её до того, как её голова ударилась о землю.