Лила, конечно, и раньше уставала, но уже не помнила, чтобы так сильно. Со школьных уроков о здоровье она помнила, что у длительного бодрствования были последствия: замедление рефлексов и мыслительной деятельности, раздражительность. И ни одного упоминания о потере кратковременной памяти. Она оказалась способна вспомнить то, что было в школе, но напрочь забыла, что нужно делать сейчас. Сегодня.
Она остановилась на парковке кафе «Олимпия» (у входной двери висел рекламный слоган: «остановись, милок, отведай наш яичный пирог»), заглушила двигатель, вышла из машины и сделала несколько глубоких вдохов, наполняя легкие и сосуды кислородом. Немного помогло. Она сунулась в салон, взяла микрофон рации и, только, затем поняла, что разговор этот — не для посторонних ушей. Она убрала рацию и достала с пояса телефон. После чего, набрала один из дюжины номеров, которые держала на быстром наборе.
— Линни, как там дела?
— Нормально. Прошлой ночью спала часов семь, что чуть больше, чем обычно. Так что, всё хорошо. Переживаю за вас.
— Я в порядке, не переживай, — её речь прервалась протяжным зевком, который, учитывая её слова, прозвучал, довольно забавно, но она не обратила на него внимания. — У меня, тоже, всё хорошо.
— Правда? Сколько вы, уже, не спите?
— Не знаю, часов 18–19, - и, прерывая дальнейшие переживания Линни: — Прикорнула ночью ненадолго. — Ложь сама сорвалась с языка. Была какая-то сказка, где говорилось о том, что ложь вела к другой лжи, а в итоге, человек превращался в попугая, но мозг Лилы не был способен выудить её название. — Не про меня сейчас. Как дела с Тиффани как-её-там из трейлера? Её отвезли в больницу?
— Да. Слава богу, её привезли рано, — Линни понизила голос. — В больнице сейчас просто дурдом.
— Где сейчас Роджер и Терри?
Ответ Линни ошеломил Лилу.
— Ну… они ждали помощника прокурора, тот так и не приехал, так что, они поехали домой, проведать жён…
— Они, что, уехали с места преступления? — на секунду ею овладел гнев, но он быстро рассеялся под напором осознания причин такого поступка. Вероятно, помощник не приехал потому же, почему уехали Роджер и Терри — проведать жену. Дурдом творился не только в госпитале св. Терезы. Он повсюду.
— Да знаю я, знаю, Лила. Но у Роджера маленькая дочка, ты же понимаешь… — «Не факт, что от него» — подумала Лила. Джессика Элвей была слаба на передок, об этом весь город знал. — И Терри, тоже, запаниковал. К тому же, они не знали, когда их отзовут. Я сказала им, что ты взбесишься.
— Ясно. Вызывай их. Нужно, чтобы они заехали во все три аптеки города и сказали фармацевтам…
«Пиноккио». Так называлась та сказка о лжи, и он не превращался в попугайчика. Каждый раз, когда он врал, у него вырастал нос размером с вибратор Чудо-женщины[47].
— Лила? Вы там?
«Соберись, женщина».
— Пусть скажут фармацевтам, чтобы свободно выдавали любые препараты против сна. Аддерал, дексамфетамин… Кто-то даже выписывает метамфетамин, только, кто именно, не помню.
— Рецепт на мет? Да, ну!
— Да. Фармацевты знают. Пусть выдают лекарства свободно. Возня с рецептами, только, всё усложнит. Они, почти, ничего не смогут выдать, пока мы не разберемся, что тут происходит. Ясно?
— Да.
— Ещё одно, Линни. Только, между нами. Загляни в вещдоки, найди там всё, что имеет в составе коку и опиаты, особенно, то, что взяли во время ареста братьев Гринер.
— Господи, вы уверены? Там же, почти полкило боливийского порошка. Скоро суд над Лоуэлом и Мейнардом. Мы же, полжизни, за ними гонялись.
— Ни в чём я не уверена, идею подкинул мне Клинт, и теперь, она не выходит у меня из головы. Просто, проверь, ладно? Никто не собирается сворачивать купюры и нюхать. — «Не сегодня, по крайней мере».
— Ладно, — голос Линни дрожал от страха.
— Кто сейчас у трейлера, где взорвалась лаборатория?
— Минутку, проверю по Гертруде, — по неизвестным Лиле причинам Линни называла рабочий компьютер Гертрудой. — Криминалисты и пожарные уже уехали. Быстро они.
Лилу это ничуть не удивило. У них, тоже, были жёны и дети.
— Эм… Где-то рядом пара парней из ОУ, собирают оставшиеся обломки. Не знаю, кто именно, но у меня тут написано, что они выехали из Мейлока в 11:33. Вилли Бёрк, наверное. Вы же знаете Вилли, он всегда впереди всех.
Похожая на удивленный возглас аббревиатура ОУ, означала отряд уборщиков, которые трудились в районе трех округов. Служили там в основном пенсионеры. Также, они являлись неким подобием добровольного пожарного отряда, и частенько помогали в сезон лесных пожаров.
— Ладно, поняла.
— Вы, сейчас, туда? — голос Линни звучал неодобрительно. Несмотря на усталость, Лила уловила подтекст: «Учитывая, всё происходящее?»
— Линни, если бы я знала волшебное заклинание пробуждения, я бы им воспользовалась.
— Хорошо, шериф, — подтекст звучал как: «Не распинайте меня».
— Извини. Я буду делать всё возможное. Над сонной болезнью работают в центре по контролю заболеваний в Атланте, а я здесь, в Дулинге, и у меня тут двойное убийство, с которым надо разбираться.
«Зачем я объясняю это диспетчеру? Потому что устала, вот зачем. И потому что муж в тюрьме как-то странно на меня смотрел. Странность эта была обусловлена возможностью, нет, фактом, который звали Шейла, что твой муж, которого ты думала, что знаешь, оказывается, совершенно, незнакомым тебе».
Болезнь назвали «авророй». Лила подумала: «Если я усну, всё кончится? Я умру? Как сказал Клинт, «вероятно». Вероятно, блядь».
Всё, что было между ними — совместная жизнь, совместные дела, родительские обязанности, приятные мгновения, проведенные вместе — всё рассыпалось.
Она представила своего мужа улыбающимся, и живот скрутило. У Джареда была такая же улыбка. И у Шейлы, тоже.
Лила вспомнила, как Клинт безо всякого предупреждения бросил частную практику. Они так тщательно всё спланировали, вплоть до места жительства, и выбрали Дулинг именно потому, что это самый крупный населенный пункт в округе, в котором, к тому же, не было практикующего психиатра. Но буквально второй пациент утомил Клинта, и он решил всё изменить. А Лила с ним согласилась. Её беспокоила упущенная возможность, которая привела к понижению финансовых перспектив, потребовалось многое пересчитать, и, при прочих равных, она, лучше бы переехала поближе к большому городу, чем жила в районе трех округов, но ей хотелось бы, чтобы Клинт был счастлив. Лила, просто, не сопротивлялась. Ей не нужен был бассейн. Но она согласилась. Однажды, Клинт решил, что отныне они будут пить только бутилированную воду и забил ей весь холодильник. Она опять же не стала сопротивляться. И вот, он дал ей рецепт на провигил. Наверное, и сейчас она согласится его принять. Наверное, сон — это её естественное состояние. Наверное, ей стоит принять «аврору», потому что особой разницы для неё не было. Возможно. Кто бы знал?
Видела ли Эви её прошлой ночью? Видела ли она, как на паркете школы Каулина девочка-блондинка раскаленным ножом прорезала оборону соперника? Это объяснило бы разговоры о трипл-даблах.
«Поцелуй мужа перед сном».
Да, видимо, так люди и сходят с ума.
— Линни, мне пора.
Она положила трубку, не дождавшись ответа, и убрала телефон, но, вспомнив о Джареде, снова достала его.
Только, что ему сказать и зачем? У него в телефоне есть доступ к интернету. Он у них у всех есть. Джар, наверное, сейчас, уже знает больше, чем она. В конце концов, у неё сын, а не дочь. Это, наверное, единственная радостная мысль за сегодня. Мистер и миссис Пак, видимо, с ума сходят. Она написала сыну, чтобы после школы он шёл домой, что она любит его и всё.
Лила посмотрела в небо и сделала несколько вдохов. После, почти 15 лет, работы по борьбе с правонарушениями, в основном, связанными с наркотиками, Лила Норкросс была достаточно, уверена в своём статусе и положении, чтобы понимать, что, как бы тщательно она ни относилась к своим обязанностям, она была мало заинтересована в расследовании дела двух мертвых варщиков мета, которые, скорее всего, просто пришли к единственно верному для себя концу. К тому же, она была довольно, политически грамотной женщиной, чтобы понимать, никто не будет требовать скорейшего расследования этого дела, особенно, учитывая ситуацию с «авророй». Но трейлер неподалеку от лесопилки Адамса, где состоялся дебют Эви Доу, никуда не делся, так что у Лилы с ней были свои счёты. Она же не из воздуха появилась. Где она спрятала машину? Может, там, в бардачке, и документы найдутся. Трейлер находился километрах в девяти от неё. Нет причин не поехать туда. Только осталось одно дельце.
Она зашла в кафе. Там было пусто, лишь в углу перешептывалась пара официанток. Одна из них заметила Лилу и поднялась, было, но та жестом остановила её. Хозяин заведения Гас Вирен сидел у кассы и читал книгу Дина Кунца[48]. Позади него стоял телевизор с выключенным звуком. Внизу экрана алела надпись «Кризис «авроры» усиливается».
— Я читала её, — сказала Лила о книге. — Собака общается при помощи плиток для скрэббла.
— Ну, вот, всё удовольствие испортила, — ответил Гас. Его акцент был под стать его любимому «красноглазому» соусу[49].
— Прости. Но, тебе, всё равно, понравится. Хорошая. Ну, и, если мы закончили с литературной критикой, кофе, пожалуйста. Чёрный. Двойной.
Он подошел к кофе-машине и наполнил большой пластиковый стакан. Кофе оказался достаточно черным, крепким, как Чарльз Атлас[50] и резким, как характер её ирландской бабушки. Самое то. Гас вытащил термоплёнку, накрыл чашку крышкой и передал Лиле. Когда она потянулась за бумажником, он остановил её:
— Бесплатно, шеф.
— Нет, платно, — возразила та. Это было непреложное правило, которое было написано на плашке, стоявшей у неё на столе: «жирные копы яблоки не воруют». Потому что, стоит, только, начать брать что-то бесплатно, это будет не остановить… а потом, рано или поздно, придется платить услугой за услугу.