— Чего? — поворот разговора на 180 градусов выбил её из колеи. — Смотрела дневное шоу через TiVo[53]…
— Новости, Эл! Новости! По всем каналам!
— Ты о чём, вообще? Совсем с катушек…
— Подымай её! — взревел Фрэнк. — Если ещё не уснула, немедленно, подымай! Живо!
— Ты какую-то хрень несешь…
Только, он знал, никакая это не хрень. Хотелось бы, чтобы было наоборот.
— Хватит болтать, подымай её! Немедленно!
Он бросил трубку и выбежал из дома.
Джаред сидел в засаде, когда в лесу, со стороны школы появились Эрик, Курт и Кент, как всегда, шумя, смеясь и толкаясь.
— Это всё фигня, выдумка, — судя по всему, это был Кент. Теперь, в его голосе звучало гораздо меньше энтузиазма, чем в душевой.
Все вокруг только и говорили, что об «авроре». В коридорах плакали девочки. И несколько мальчиков. Джаред видел учителя математики, крепкого бородатого мужчину, одетого в клетчатую рубашку, который также руководил дискуссионным клубом. Тот успокаивал пару хнычущих младшеклассников, говорил им, что нужно собраться, что всё будет хорошо. К нему подошла миссис Лейтон, ткнула в грудь пальцем и заявила:
— Тебе легко говорить! Ты ничего не понимаешь! Это же не с мужчинами происходит!
Странно. Более чем странно. У Джареда складывалось ощущение, что надвигается буря, будто на горизонте собираются сизые тучи, пересекаемые жилами молний. Мир уже не выглядел странным, мир, вообще, не выглядел знакомым, будто всех людей, разом переместили в другое место.
Впрочем, ему было чем заняться. На чём сконцентрироваться. На какое-то время. У него было дело. Операция, которую можно было назвать «Раскрой трёх мудаков».
Отец рассказывал о шоковой терапии, которая называется ЭСТ, электро-судорожная терапия. Эта терапия может быть эффективна для психически больных людей, может оказывать положительное влияние на клетки мозга. Если Мэри спросит, Джаред скажет, что это, своего рода, ЭСТ. Когда вся школа услышит, как Эрик с дружками издеваются над старой Эсси, как шутят над её сиськами — а именно это они и будут делать — это их «шокирует» и переделает в нормальных людей. Более того, может быть, кое-кто задумается над тем, с кем ходить на свидания.
Тем временем, они уже почти добрались до места.
— Если это выдумка, то это самая грандиозная выдумка всех времен. О ней пишут в «Твиттере», «Инстаграме», «Фейсбуке» — везде. Женщины засыпают и покрываются какой-то херней. А ты говоришь, что видел это на старой кошелке, — это точно говорил Курт Маклауд, как всегда, умничает.
Первым на экране телефона Джареда появился Эрик. Он карабкался через нагромождение камней, окружавших берлогу Эсси.
— Эсси? Девочка моя? Ты здесь? Кент хочет забраться тебе под кокон и согреть.
Джаред засел в зарослях папоротника, метрах в десяти от них. Снаружи эти заросли казались, достаточно, плотными, но, оказавшись среди них, было достаточно места, чтобы развернуться. Рядом валялись куски рыжей шерсти, видимо, лисьей. Джаред вытянулся, сжимая в руках «айфон». Камера была направлена прямо на лежбище Эсси, спавшей под самодельным навесом. Как и сказал Кент, её лицо было покрыто белым покрывалом. При этом, если раньше, оно было похоже на паутину, то сейчас, затвердело, стало похоже на множество виденных им в сюжетах, масок.
Только одна вещь его тревожила: перед ним лежала бездомная беззащитная женщина, пораженная «авророй». Если Джареду придется рассказывать матери о ЭСТ, она, конечно, спросит, почему он сидел с телефоном и снимал, вместо того, чтобы вмешаться? Здесь логика его задумки давала трещину. Мать всегда учила его защищать себя и окружающих, особенно, девочек.
Рядом с навесом появился Эрик и встал около побелевшего лица Эсси. У него в руке была палка.
— Кент?
— Чего? — тот остановился в паре шагов от Эрика. Он почесывал шею и выглядел напуганным.
Эрик ткнул палкой белую маску на лице Эсси и, тут же, одёрнул её. На кончике осталось несколько прядей.
— Кент?
— Чего, говорю? — голос его повысился, почти, до визга.
Эрик кивнул в его сторону, будто был разочарован и удивлен его поведением.
— Нехило ты её обкончал!
От громогласного смеха Курта Джаред дернулся, отчего кусты зашуршали. Но никто не обратил на этот шум внимания.
— Пошел на хуй, Эрик! — отозвался Кент, подошел к манекену и пинком повалил на землю.
Эрик не обратил на раздражение приятеля никакого внимания.
— Ты просто так уйдешь? Нельзя обкончать такое красивое лицо и сбежать.
Курт выглянул из-за его плеча, чтобы разглядеть получше. Он склонил голову и уставился на Эсси, будто ребенок, выбирающий между коробкой мятных конфет и пачкой мармеладных тянучек.
Живот Джареда скрутило. Если они вздумают причинить ей вред, он вмешается. Он, конечно, мало что мог им противопоставить, ведь, их трое, а он один. Но, дело, отнюдь не в массовой ЭСТ, не в том, чтобы заставить людей задуматься. Дело в Мэри, в том, что он, Джаред, лучше Эрика. А если он, действительно, лучше них, то сидеть в кустах не следует.
— Даю 50 баксов тому, кто её трахнет, — заявил Курт и повернулся к Кенту. — Каждому.
— Да похер, — отозвался Кент, подошел к лежащему манекену, ударом ноги разломал ему голову и принялся бить по пластиковой груди, та отдавалась сухим хрустом.
— Да, хоть, миллион, — ответил, в свою очередь, Эрик, сидевший на корточках под навесом. Он указал палкой на приятеля: — Но за сотню я сделаю здесь дырку, — он перевел палку на правое ухо Эсси. — И нассу туда.
Джаред видел, как грудь Эсси вздымалась и опускалась.
— Серьезно? За сотню? — Курт был, явно, впечатлен, но сотня баксов была выше его возможностей.
— Не. Я прикалываюсь, — Эрик подмигнул приятелю. — Не возьму я твоих денег. Сделаю всё бесплатно, — он склонился к лицу Эсси и принялся ковырять палкой в ухе.
Нужно было что-то делать, нельзя, просто, сидеть и снимать на камеру. «Так, чего, ты сидишь?» — спросил он себя и, в этот момент, крепко сжатый в руке «айфон», внезапно, выскочил, отлетел в сторону и со стуком приземлился в кустах.
Даже в режиме «тапку в пол», пикап службы отлова животных не выжимал больше 80 км/ч. Дело не в установленном ограничителе, машина просто была старой. Фрэнк несколько раз писал в управу, чтобы прислали новую, но ответ каждый раз был одним и тем же: «Ваше предложение принято к рассмотрению».
Склонившись над рулём, Фрэнк думал о том, как избивает в кашу всех этих мелких политиков из крошечных городишек. И, когда они будут умолять его прекратить, он им ответит: «Ваше предложение принято к рассмотрению».
Повсюду были женщины. И все они были не одни. Они собирались в группы по 3–4 человека, разговаривали, обнимались, некоторые плакали. На Фрэнка Гири никто не обращал внимания, даже, когда тот пролетал на красный сигнал светофора. Именно так, наверное, вел машину обкуренный Фликингер, решил Фрэнк. «Аккуратнее, Гири, иначе, переедешь чью-нибудь кошку». Или ребенка.
Но, ведь, Нана! Нана!
Зазвонил телефон. Он ответил на звонок, это была Элейн и она плакала.
— Она уснула и не просыпается. У неё всё лицо в белой паутине!
Он проехал мимо компании из трёх женщин, которые стояли, обнявшись, на углу улицы. Казалось будто они собрались на сеанс групповой терапии.
— Она дышит?
— Да… да… Я вижу, как эта штука шевелится… колышется и, будто, сосет… боже, Фрэнк, кажется, она у неё во рту и на языке! Я возьму ножницы и срежу её!
В голове Фрэнка вспыхнула картинка, такая ясная, что, на какое-то мгновение, затмила глаза: Сюзанна Брайтлиф откусывает нос своему мужу.
— Нет, Эл, нельзя.
— Почему?
«Ты смотрела дневное шоу, когда в мире происходили важнейшие в истории события, ты, совсем, дура?» Но такое поведение, скорее, свойственно Элейн Наттинг из Кларксбурга, Западная Вирджиния. Нынешняя Элейн — другая. Она полна предвзятых мнений, но страдает от недостатка сухой информации.
— Потому что, когда они просыпаются, они сходят с ума. Приходят в бешенство.
— Ты же не хочешь… Нана никогда…
«Если, это, вообще, ещё Нана», — подумал Фрэнк. Кинсман Брайтлиф, тоже ни капли не сомневался в своей любимой.
— Элейн… милая… включи телевизор и сама всё поймешь.
— Что нам делать?
«Теперь, ты у меня спрашиваешь, — мелькнула в голове у Фрэнка мысль. — Как только тебя прижимают к стене, ты начинаешь вопить: «О, Фрэнк, что нам делать?» Он испытал какое-то кислое тревожное чувство удовлетворения.
Его улица. Наконец-то. Он остановился перед домом. Всё будет хорошо. Он всё сделает, как надо.
— Отвезем её в больницу, — сказал он. — Там, уже, наверное, знают, что делать.
Было бы неплохо, чтобы они знали. Ведь это Нана. Его дочь.
Глава 7
В то время, как Ри Демпстер сидела и жевала ноготь большого пальца, рассуждая, сдать или не сдать офицера Дона Питерса, «Боинг-767», направлявшийся из лондонского аэропорта «Хитроу» в аэропорт имени Кеннеди в Нью-Йорке, через три часа после вылета, находясь над Атлантикой, вышел на связь с диспетчером, чтобы доложить о ЧП на борту и запросить указания.
— У нас трое пассажиров, среди которых, маленькая девочка… у них… эээ… сложности. Доктор говорит, их лица покрылись каким-то грибком. Они уснули, или, типа того, доктор утверждает, что жизненные показатели в норме, но дыхательные пути заблокированы… кажется, он хочет…
На заднем фоне послышался какой-то шум, пилот замолчал. Раздался какой-то скрежет, затем крик:
— Эй! Сюда нельзя! Убирайтесь к чёрту! — который прервался каким-то звериным рёвом. Шум продолжался несколько минут, пока 767-й не исчез с экранов радаров, видимо, упав в воду.
Доктор Клинтон Норкросс направлялся по Бродвею на допрос Эви Блэк, в одной руке он держал блокнот, а другой беспрестанно щёлкал ручкой. Физически он находился в тюрьме Дулинга, но разум его блуждал по Маунтин Рест Роуд, рассуждая о том, почему Лила соврала ему. Или даже о ком она соврала.