Лила пошла по следам, прошла по узкому провалу, который старики, вроде Вилли Бёрка, называли «овраг». Деревья здесь были толще — мощные сосны боролись за жизнь и место под солнцем. С веток свисали куски паутины. Лила сделала ещё несколько снимков и продолжила путь к опорам ЛЭП и пятну света впереди. Проходя мимо низко висящей ветки, ей пришлось пригнуться. Она выпрямилась, вышла на небольшую полянку и замерла. На какое-то мгновение от всей её усталости не осталось и следа. Её заменило удивление.
«Я сплю, — подумала она. — Уснула в машине или в трейлере Мейвезера и мне это снится. Иначе и быть не может, потому что ничего подобного нет ни в трех округах, ни к востоку от гор. Да, на всей планете, ни в одну из эпох, не могло быть ничего похожего».
Лила стояла, замерев на краю поляны, и задрав голову. Вокруг неё порхали коричневые мотыльки, их крылья под солнечными лучами обретали какой-то золотистый оттенок.
Она где-то читала, что самое высокое дерево в мире — секвойя — достигало в высоту 30 метров. То, что она сейчас видела перед собой, было гораздо выше и не было секвойей. Ближайшим аналогом были баньяны, виденные ею с Клинтом во время медового месяца в Пуэрто-Рико. Но… это… оно стояло на постаменте из сплетенных корней, каждый из которых был метров 8-10 в толщину. Ствол представлял собой плотное переплетение ветвей, которые расходились в вышине мириадами ветвей, на которых росли похожие на папоротник листья. Дерево, будто светилось каким-то внутренним светом, его окружала какая-то аура. Вероятно, это было вызвано лучами заходящего солнца, проходящими через заросли ветвей, но…
Но, ведь, это иллюзия, разве, нет? Деревья не вырастают до 150 метров в высоту, но, даже, если бы вырастали, она заметила бы его ещё из трейлера Мейвезера. Его заметили бы Терри с Роджером. Вилли Бёрк бы его заметил.
С ветвей дерева вспорхнула стая птиц. Они были зеленого цвета, Лила, было, решила, что это попугаи, но они были совсем крошечными. Птицы взмыли в небо и улетели на запад, сформировав собой латинскую букву V, как утки, честное слово.
Она сняла с плеча рацию и попыталась вызвать Линни. Ей ответили лишь разряды статики, чему она совсем не удивилась. Не удивилась она и тому, как из дупла в дереве выползла толстая, толще бицепса Ванессы Лэмпли, красная змея длиной метра три. Само дупло было размером с дверной проём.
Змея повернула плоскую голову в её сторону. Черные глаза изучали её с холодным любопытством. Она высунула язык, словно, пробуя воздух на вкус, затем спрятала его. Змея проползла вверх по стволу и расположилась на ветке, несколько раз её обвив. Её голова начала раскачиваться, внимательные глаза пристально изучали Лилу.
Из-за дерева донесся низкий глухой рык и из тени выступил белый тигр с ярко-зелеными глазами. Появился павлин, он распустил шикарный хвост и принялся издавать звук, похожий на вопросительную интонацию: «Э? Э? Э?» Повсюду порхали мотыльки. В детстве у Лилы был Новый Завет в картинках, и ей показалось, что насекомые формируют нимб, с которым всегда изображали Иисуса, даже, когда он лежал в яслях.
Змея сползла с ветки и оказалась между тигром и павлином. Втроём они направились в сторону стоявшей на краю поляны Лилы. Тигр глухо рычал, змея шипела, а павлин кудахтал.
Лила ощутила небывалое ранее спокойствие. Да, да. Это сон, определенно, сон. Не только этот миг, не только «аврора», а всё, начиная с той весенней встречи Учебного Комитета трех округов в здании школы Каулина.
Лила закрыла глаза.
Присоединиться к учебному комитету было идеей Клинта и он, какая ирония, стал жертвой своей же инициативы. Это было в 2007 году. В окружной газете появилась заметка, где рассказывалось о родителе одного из учеников, потребовавшего изъять из школьной библиотеки книгу «Ты здесь, Бог? Это я, Маргарет»[57]. «Это гадкое атеистическое чтиво», — цитировала газета слова родителя. Лила не поверила своим глазам. Она прочитала книгу Джуди Блум в 13 лет и прекрасно понимала главную героиню, понимала, каково это, быть девочкой-подростком, как взрослая жизнь, внезапно, показывается тебе, будто большой незнакомый город на горизонте, в который нужно войти, хочешь ты того или нет.
— Мне нравилась эта книга! — сказала она Клинту, протягивая газету.
Её слова выдернули его из мечтательного состояния, когда он сидел за кухонным столом и смотрел в окно, пальцами левой руки перебирая костяшки на правой. Клинт взглянул на статью.
— Прости, милая, но книгу придется сжечь. Личный приказ генерала Иисуса, — ответил он, возвращая газету.
— Я не шучу, Клинт. Этот парень запрещает книгу по той же причине, по которой все девочки должны её прочесть.
— Согласен. И понимаю, что ты не шутишь. Так почему бы тебе этим не заняться?
Лила обожала его за то, что он постоянно её подзуживал.
— Ладно. Займусь.
В газете также упоминалась спешно сформированная группа из родителей и озабоченных граждан, под названием учебный комитет. Лила записалась в неё. Более того, она сделала то, что должен делать порядочный офицер полиции: обратилась к общественности за помощью. Она нашла всех, кто разделял её взгляды и убедила присоединиться и поддержать книгу. Она и не предполагала, что у неё это получится. Годы, проведенные в улаживании конфликтов, разрешении территориальных споров, выписывании штрафов за превышение скорости, и, вообще, поведение спокойного и рассудительного стража закона, сыграли свою роль.
— Откуда взялись эти бабы? — вопрошал человек, который всё это начал, на очередном собрании учебного комитета, куда пришли в основном женщины, и было их заметно больше, чем его сторонников. «Маргарет» была спасена, а Джуди Блум прислала благодарственное письмо.
Лила осталась членом учебного комитета, но дел, подобных «Маргарет», больше не было. Они читали новые книги, которые включались в программу и закупались в библиотеки школ всех трёх округов, слушали выступления учителей английского языка и библиотекарей. Лиле нравилось это занятие. И, как и большинство книжных клубов страны, за исключением пары мужчин, это было абсолютно женским занятием.
Это произошло в понедельник, после одной из встреч. По пути на стоянку, она разговорилась с женщиной по имени Дороти Харпер, которая была членом какого-то «книжного клуба по четвергам» и когда-то помогала Лиле защитить «Маргарет».
— Вы, наверное, очень гордитесь своей племянницей, Шейлой! — сказала Дороти, держа в одной руке трость, а в другой, сумку, настолько огромную, что в ней поместился бы ребенок. — Говорят, скоро её переведут в первый дивизион школьного баскетбольного чемпионата. Разве, не замечательно? — и добавила: — Конечно, я понимаю, вы не настолько впечатлены, ведь, она только начала учиться в старших классах. Но очень немногие девочки добиваются таких результатов в 15 лет.
Лила уже хотела, было, сказать, что она ошибается — у Клинта не было братьев, а у неё, следовательно, племянниц. Но, Дороти Харпер была в том возрасте, когда все имена в голове путаются. Она, просто, пожелала старушке хорошего дня и уехала домой.
Но, ведь, Лила служила в полиции, поэтому была любопытна. На следующий день, во время перерыва, находясь в офисе, она вспомнила о словах Дороти и написала в браузере имя «Шейла Норкросс». Поисковик первой же строкой выдал ей газетный заголовок, который гласил: «Вундеркинд из Каулина выводит «Тигров» в финал». Этим вундеркиндом, конечно, была Шейла. Значит, Дороти Харпер не ошиблась с именем. Откуда Лила могла знать, что в районе трех округов живут другие Норкроссы? В конце статьи приводилось интервью радостной матери девочки, которая носила другую фамилию — Паркс. Шеннон Паркс.
Это имя вызвало у Лилы одно воспоминание. Пару лет назад, когда Джаред ушел на тренировку по бегу, Клинт упомянул, что, когда-то, когда он сам был в возрасте Джареда, человек по имени Шеннон Паркс уговорил его заняться бегом. Лила тогда решила, что речь шла о парне, носящем девичье имя. Она это запомнила, потому что муж почти никогда не рассказывал о своём детстве и юности и, когда это случалось, на Лилу это всегда производило впечатление.
Он вырос в приюте. Лила многого не знала… да, чёрт подери! Она, вообще, ничего не знала. Знала только, что ему пришлось нелегко. Когда речь заходила о его прошлом, Клинт начинал нервничать. Когда Лила заводила речь об изъятии ребенка из семьи и помещении его в интернат, Клинт всегда молчал. Он не говорил, что эта тема была ему неприятна. «Есть над чем подумать», — обычно отвечал он. Лила старалась оставлять служебные привычки за пределами семьи, поэтому и не стала копать дальше.
Не то, чтобы это было легко сделать, или она никогда не поддавалась искушению. Её возможности, как офицера полиции, позволяли ей получить доступ ко многим судебным делам. И всё же, она сопротивлялась. Если любишь кого-то, почему бы не позволить ему толику личного пространства? Мест, куда он не желает заглядывать. К тому же, она верила, что, когда-нибудь, Клинт ей всё расскажет.
Но.
Шейла Норкросс.
В этом месте, куда Клинт её не допускал, но она верила, что когда-нибудь пустит, находилась женщина — не мужчина, а женщина — по имени Шеннон, а с фотографии на неё смотрела девочка, которая улыбалась так, как мог улыбаться только один человек. Двое. Муж и сын самой Лилы.
Далее, она провела расследование, состоявшее из двух частей.
Во-первых, она впервые в своей карьере, да и в жизни нарушила закон. Она связалась с директором школы Каулина и безо всякого ордера, запросила копию личного дела Шейлы. Сам директор был ей безмерно благодарен за помощь в разрешении дела «Маргарет», а Лила убедила его, что с самой Шейлой ничего не случилось, просто, нужно опознать украденное кольцо. Директор, без вопросов, переслал ей копию по факсу, его доверие Лиле было высоко настолько, что он был, даже, счастлив нарушить закон вместе с ней.