— О новенькой, — ответила Клаудия. — Мне кажется, она дьявол, Ангелок.
Ангелочек, казалось, обрадовалась её ответу. Она взмахнула руками, изображая весы.
— У меня вся жизнь такая. Дьявол-Ангел! Ангел-Дьявол!
Клаудия продолжала, не обращая на неё внимания:
— Она, видимо, какая-то особенная, раз, может спать, как раньше.
— Я тебя не понимаю, — сказала Джанет.
Клаудия, наконец, подняла голову. Под глазами у неё набухли синие мешки.
— Она спит, но в кокон не оборачивается. Иди, сама посмотри. Спроси, как у неё это получается. Скажи, если ей нужна моя душа — пусть забирает. Я просто хочу снова увидеть Майрона. Он мой сын и ему нужна мама.
Ангелочек вылила кофе обратно в чан и посмотрела на Джанет.
— А, вот, сейчас и проверим, — сказала она и пошла, не дожидаясь ответа.
Когда Джанет подкатила тележку, Ангелочек стояла вплотную к решеткам. Женщина, которую Джанет видела, когда Питерс к ней приставал, лежала в койке на боку с закрытыми глазами и спокойно, ровно дышала. Вблизи её лицо было ещё красивее и на нём не было никакой паутины. И раны, которые разглядела Джанет, куда-то исчезли. Как такое возможно?
«Может, она и, вправду дьявол, — подумала Джанет. — А, может, наоборот, ангел, явившийся спасти нас». Только ангелы не посещают места, вроде, этого. Здесь бывает только Ангелочек Фитцрой, которая похожа, скорее, на летучую мышь.
— Проснись! — крикнула Ангелочек.
— Ангелок, — Джанет осторожно положила ладонь ей на плечо. — Может, не надо…
Та стряхнула ладонь Джанет с плеча и принялась дергать дверь камеры, но та оказалась закрыта. Тогда она схватила поварешку и принялась колотить ею по решеткам, создавая такой грохот, что Джанет пришлось заткнуть уши.
— Проснись, сучар-р-ра! Проснись и ощути запах охуительного кофе!
Женщина в койке открыла глаза, оказавшиеся такими же черными, как её волосы. Она села, свесив роскошные ноги. Их красоту не могла скрыть даже мешковатая тюремная роба. Она зевнула, вытянув в стороны руки и выпятив вперед грудь, которой позавидовала бы даже Клаудия.
— Посетители! — воскликнула она.
Едва касаясь босыми ступнями пола, она бросилась к двери, просунула руки через решетку и обхватила ими ладони Ангелочка и Джанет. Ангелочек, инстинктивно, дернулась. Джанет, же, просто впала в ступор. Как будто, при касании ей передался электрический разряд.
— Ангелочек! Как же я рада тебя видеть! Я умею говорить с крысами, но собеседники они так себе. Я не осуждаю, просто говорю, как есть. Каждое живое существо имеет свои особенности. Генри Киссинджер[77] был бы неплохим собеседником, если бы его руки не были по локти в крови! Если бы у меня был выбор, я бы предпочла крысу. Можете написать об этом в газетах, только убедитесь, что моё имя написано правильно.
— Ты что несешь? — спросила Ангелочек.
— А, ничего. Простите за болтовню. Я только что побывала в мире за пределами этого мира. Мозги немного не на месте. А это же, Джанет Сорли! Как там Бобби, Джанет?
— Откуда ты нас знаешь? — спросила Ангелочек. — И почему ты спишь безо всей этой херни вокруг тебя?
— Я — Эви. Я спустилась с дерева. Тут так интересно, правда? Есть, на что посмотреть, есть, чем заняться.
— Бобби в порядке, — ответила Джанет. Она чувствовала себя, как во сне… наверное, так оно и было. — Хотелось бы его увидеть до того, как я усну…
Ангелочек так сильно пихнула её, что она, чуть, не упала.
— Захлопнись, Дженни. Твой пацан тут ни при чём, — она просунула руки сквозь решетку и ухватила новенькую за грудки. — Как у тебя получается не спать? Говори, иначе, я с тобой такое сделаю, что пожалеешь. Сделаю так, что у тебя пизда и жопа местами поменяются.
Эви от души рассмеялась.
— Это будет настоящим медицинским чудом, не так ли? Мне, снова придется учиться пользоваться туалетом.
Ангелочек разозлилась.
— Шутить со мной вздумала? В игры играть? Решила, раз, ты в камере, я тебя не достану?
Эви посмотрела на держащие её руки. Просто посмотрела. Однако Ангелочек завопила и отпустила её. Пальцы на её руках стали красными.
— Жжётся! Сучка меня обожгла!
Эви повернулась к Джанет. Она улыбалась, но улыбка эта была грустной, равно как и глубокие черные глаза.
— Проблема оказывается более сложной, чем видится на первый взгляд. Я понимаю. Феминистки считают, что все проблемы в мире — от мужчин. От их природной агрессивности. В их доводах есть смысл: женщина не начала ни одной войны, хотя некоторые, уж поверьте, были к ним причастны. Однако нельзя отрицать и того, что существуют, весьма, неприятные девчонки.
— Хули ты там бубнишь?
Она снова посмотрела на Ангелочка.
— Доктор Норкросс имеет относительно тебя кое-какие подозрения, Ангелочек. Например, насчет владельца дома, которого ты убила в Чарльстоне.
— Никого я не убивала! — однако она побледнела и шагнула назад, толкнув тележку с кофе. Покрасневшие ладони она прижимала к груди.
Эви, снова повернулась к Джанет и тихо заговорила:
— Она убила пятерых. Пятерых, — затем, снова посмотрела на Ангелочка. — Для тебя это нечто, вроде хобби, да? Ты гоняешь автостопом куда ни глядя, держа в рукаве нож, а в кармане походной куртки пистолет. Но ведь, и это ещё не всё, правда?
— Заткнись! Замолкни!
Она, опять, перевела свой удивительный взгляд на Джанет. Говорила она тихо и спокойно. Это был голос женщины из рекламы, которая, раньше никак не могла справиться со следами травы на детских штанишках, но новый очиститель полностью перевернул её жизнь.
— Она забеременела в 17 лет. Обмоталась одеждой и автостопом поехала в Уиллинг. Никого по дороге не убила, что уже хорошо. Сняла комнату. Родила…
— Заткнись, я сказала!
Кто-то у монитора заметил конфликт: по коридору громыхали ботинками Рэнд Куигли и Молли Олсон. У Рэнда в руке газовый баллончик, а Молли держала тазер, установленный на среднюю мощность.
— Утопила ребенка в раковине и выбросила в мусорный бак, — Эви усмехнулась, пару раз моргнула и мягко добавила: — Раз! И готово!
Куигли попытался схватить Ангелочка. Та инстинктивно развернулась, взмахнула рукой и перевернула тележку, кофе, сок, вообще всё. Бурая жидкость, уже не обжигающая, но всё ещё горячая, вылилась прямо на ноги Молли. Та вскрикнула от боли и упала на спину.
Джанет удивленно смотрела, как Ангелочек, будто в неё вселился Халк Хоган, обхватила шею Куигли одной рукой, а другой вырвала у него наручники и отшвырнула их в сторону. Поварешка откатилась к двери камеры. Эви наклонилась, подняла её и протянула Джанет.
— Надо?
Джанет бездумно взяла поварешку.
Офицер Олсон барахталась в коричневой жиже, пытаясь скинуть с себя тележку. Офицер Куигли пытался вырваться из захвата. Хоть Ангелочек была тощей, а Куигли был тяжелее её на 20 килограмм, она трясла его, как собака пойманную змею и, как только Молли Олсон приподняла тележку, швырнула мужчину прямо на неё. Затем, Ангелочек развернулась к камере, блестя огромными глазами на маленьком узком лице.
Эви расставила руки в стороны, насколько позволяла ширина камеры, и обхватила Ангелочка, как старого друга. Ангелочек вцепилась в неё, начала царапаться, кричать.
То, что произошло далее, видела лишь Джанет. Офицеры пытались высвободиться из тележки, а Ангелочек потеряла разум от ярости. У Джанет было время подумать: «Я вижу не просто дурной характер. Это настоящий приступ психоза». Рот Эви раскрылся шире, чем вообще мог человек, и из него выпорхнула стая, нет, гигантское полчище мотыльков. Мотыльки мгновенно облепили лицо Ангелочка, впились в волосы. Она закричала, пуще прежнего и попыталась их разогнать.
Джанет стукнула Ангелочка по голове обухом поварешки. «Я не собираюсь тут ни с кем враждовать, но, блин, она может уснуть раньше, чем доберется до меня».
Мотыльки бросились к зарешеченному фонарю, а, затем, упорхали из крыла «А» в основное здание. Ангелочек повернулась, продолжая тереть и царапать лицо, хотя все мотыльки, даже те, что застряли у неё в волосах, уже улетели. Джанет прицелилась прямо ей в лицо.
— Видишь, какая сложная у нас проблема, Джанет? — спросила Эви, пока Ангелочек билась о стену, растирая глаза. — Кажется, пора полностью стереть уравнение «мужчина-женщина». Просто удалить его и начать заново. Как считаешь?
— Считаю, что хочу, всего-навсего, увидеть сына, — ответила Джанет. — Хочу увидеть Бобби.
Она выронила поварешку и начала плакать.
Когда завязалась потасовка, Клаудия «Динамитчица» Стивенсон вышла из оцепенения и решила поискать место потише. В крыле «А» было слишком шумно, слишком неспокойно. Повсюду растекались лужи особого кофе. Вонял он ужасно. Нельзя идти на сделку с дьяволом, когда ты на взводе. С дамой из камеры А-10 она поговорит позже. Она прошла мимо будки охраны и направилась в крыло «В».
— Заключенная! — выкрикнула высунувшаяся из будки Ванесса Лэмпли, где она наблюдала за происходящим. Ангелочек со своим чёртовым супер-кофе, начала бузить. Ванесса была слишком занята, чтобы заниматься самобичеванием, но с её затеей она, так и не согласилась. Она уже послала Куигли и Олсон разобраться в ситуации и, уже, было, сама бросилась к ней на помощь, когда мимо прошла Стивенсон.
Клаудия ничего не ответила и продолжила идти.
— Ты ничего не перепутала? Это тюрьма, а не парк. Я с тобой говорю, Стивенсон! Куда направилась?
Но, разве ей, Ванессе, не плевать? Они все тут ходят, туда-сюда, пытаются не уснуть, а в это время, дальше по коридору, в крыле «А» творится настоящий бардак. Ей нужно быть там.
Она побежала туда, но залитая кофе с ног до головы Молли Олсон махнула ей рукой.
— Всё под контролем, — сказала она. — Заперли эту бешеную суку. Всё нормально.
Ванесса не считала, что всё под контролем, однако, кивнула.
Она обернулась в поисках Стивенсон и не нашла её. Вернувшись в будку, она вывела на мониторы картинку с первого этажа крыла «В», и успела заметить, как Стивенсон заходит в камеру В-7, где сидели Демпстер и Сорли. Только, Сорли находилась в крыла «А», а Демпстер она уже давно не видела. Заключенные не гнушались красть друг у друга, когда натыкались на чужие пустующие камеры (их любимыми предметами кражи были, обычно, таблетки и нижнее бельё), что, частенько, приводило к конфликтам. Ванесса никогда не подозревала Стивенсон в чём-то подобном. Она не вызывала у неё неприязни, несмотря на то, что та была слишком огромной. Тем не менее, подозрительность являлась частью должностных обязанностей Ванессы. Не хватало тут ещё разборок из-за краж.