— Её звать Эви, типа как Еву из Райского сада, — сказала Клаудия. — Подумайте об этом! Я уверена, она знала, что произойдет, когда Ри на меня напала, как она знала имена Ангелочка и Джанет, как знала об убийствах и ребенке Фитцрой.
Клаудия, конечно, так себе свидетель, но разумное зерно в её словах было. О таких вещах могла знать только ведьма.
В голове у Мойры всплыли и сплелись воедино сразу две сказки. В одной рассказывалось о красивой девушке, которую прокляла старая ведьма и которая уснула, уколов палец булавкой (может, конечно, это была не булавка, но точно что-то острое). После множества лет во сне, она очнулась, разбуженная поцелуем принца. Другая была о Грензеле и Гретель. Их схватила ведьма, но они не растерялись и сожгли её в собственной печи, а затем спалили и её дом.
Сказки — это просто сказки, но, раз они пережили века, доля истины в них, определенно, была. И истина была следующей: любое заклинание можно разрушить, любую ведьму можно убить. Возможно, убийство ведьмы из крыла «А» не разбудит Кейли и остальных женщин в мире. А, может, и разбудит. Но даже, если нет, у этой Эви должно быть что-то, что поможет справиться с эпидемией. Как ещё она может спокойно засыпать и просыпаться? Откуда ещё ей знать то, что она знает?
Мойра сидела уже много лет. Она много читала, в том числе и Библию. В основном, там, конечно, было написано о том, что мужчины должны принимать законы, а женщины рожать, но одну мысль она запомнила накрепко: «Не позволяй женщине ворожить, а если ворожит, не оставляй её в живых»[79].
В голове у Мойры начал формироваться план. Чтобы исполнить задуманное, понадобится чуточку удачи. Учитывая, что половина охраны сбежала и обычную по ночам вялость оставшихся, у неё должно получиться. У Ангелочка Фитцрой ничего бы не получилось, потому что её гнев был виден всем. Именно поэтому её и закрыли. Ярость Мойры не горела открытым пламенем, она, словно угли, тлела под горой пепла. Именно поэтому ей позволялось свободно передвигаться по территории тюрьмы.
— Я скоро вернусь, милая, — сказала она, касаясь плеча Кейли. — Если, конечно, она меня не убьет. Она, ведь, ведьма. Она сможет.
Мойра сдвинула матрас в сторону и потянулась к небольшой дыре, которую когда-то проделала. Оттуда она достала заточенную зубную щётку. Она заткнула её за пояс штанов, прикрыла рубашкой и вышла из камеры. В коридоре она повернулась и послала сокамернице воздушный поцелуй.
— Ты что там делаешь, заключенная?
Это был Лоуренс Хикс. Он стоял у дверей небольшой, но, на удивление, хорошо оснащенной библиотеки тюрьмы Дулинга. Обычно, он предпочитал костюмы-тройки и галстуки, но сегодня на нем не было ни пиджака ни жилета, а галстук низко свисал с шеи, подобно стрелке, указывающей на, без сомнения, крошечное мужское достоинство.
— Здравствуйте, мистер Хикс, — ответила Мойра, выкладывая на тележку книги. Она улыбнулась ему, во рту светом ламп блеснули золотые зубы. — Решила, вот, раздать книги.
— Не поздновато?
— Не думаю, сэр. Сегодня свет, вряд ли, выключат.
Она говорила очень вежливо и не переставала улыбаться, всеми силами, давая понять, что она — всё та же старая седая Мойра Данбартон, сломленная многолетней тюремной рутиной, готовая лизать ботинки любому, кто попросит. А то, что она когда-то убила несколько человек — так, она давно это преодолела и пережила. Таких вещей Ангелочку Фитцрой и ей подобным никогда не понять. Порох нужно держать сухим, на случай, если понадобится.
Хикс подошел к ней и принялся проверять тележку. Мойре стало его даже жаль — лицо бледное, небритый подбородок обвис, остатки волос взъерошены — но, стоит ему помешать ей осуществить задуманное, она, без сомнений, пырнет его в жирное брюхо. Пока есть возможность, нужно спасти Кейли. Спящую красавицу из сказки спас поцелуй, Мойра планировала использовать для этого заточку.
«Не становись у меня на пути, Хикси — подумала она. — Если, конечно, не хочешь, чтобы тебе проткнули печень. Я знаю, где она находится».
Хикс изучал обложки книг, которые выбрала Мойра: Питер Страуб, Клайв Баркер, Джо Хилл[80].
— Это же всё ужастики, — заключил Хикс. — Мы позволяем заключенным подобное читать?
— Читают только их и любовные романы, сэр, — сказала Мойра, а про себя подумала: «Ты бы знал об этом, если бы, хоть немного интересовался тем местом, где работаешь, мелкий червяк». Она снова улыбнулась. — Я считаю, ужастики помогут девочкам сегодня не уснуть. К тому же, это всё выдумки. Вампиры, оборотни и прочее. Это, как сказки.
На какое-то мгновение, ей показалось, что он прикажет всё убрать и возвращаться в камеру. Мойра сунула ладонь за пояс, будто хотела почесаться. Но Хикс издал протяжный выдох.
— Ладно. Хотя бы ты не уснешь.
Её улыбка стала ещё шире.
— О, за меня не беспокойтесь, мистер Хикс. У меня бессонница.
Микаэла зажала кнопку вызова ладонью. В здании тюрьмы и на парковке горел свет, значит кто-то там, явно, не спал. К тому же, на парковке стояли машины.
— Чего? — раздался в динамике усталый мужской голос. — Это офицер Куигли. Хватит давить на кнопку.
— Меня зовут Микаэла Морган, — до неё дошло, что её эфирный псевдоним тут ничего не значил.
— И что? — как и ожидалось, мужчина не впечатлился.
— Моё настоящее имя — Микаэла Коутс. Моя мать здесь работает директором. Пустите меня к ней, пожалуйста.
Воцарилось молчание, только тихо жужжал динамик. Её терпение иссякло. Она изо всех сил надавила на кнопку.
— А ещё я работаю на «Американские новости». Не хотите разоблачений — позвольте увидеться с матерью.
— Простите, мисс Коутс. Она уснула.
Настала очередь Микаэлы замолчать. Она опоздала. Микаэла опустилась на заградительную цепь. Свет фар отражался от главных ворот и слепил глаза.
— Мне жаль, — послышался голос из динамика. — Она была хорошим руководителем.
— Ну и что мне, теперь, делать? — спросила Микаэла. Она не держала кнопку связи, поэтому её вопрос был адресован сгустившейся тьме и запаху дыма, тянувшегося из леса.
Однако офицер Куигли заговорил так, будто, слышал её вопрос:
— Езжайте в город. Снимите комнату. Или… Я слышал в «Скрипучем колесе» сегодня день открытых дверей. Будут бесплатно наливать до рассвета. Или пока пиво не кончится.
Мойра медленно катила тележку по коридору крыльца «В». Ей не хотелось, чтобы кто-нибудь догадался о том, что у неё на уме.
— Книги? — спрашивала она, подъезжая к каждой камере, в которой ещё оставались люди, не опутанные паутиной. — Не желаете ли почитать добротных ужастиков? У меня тут несколько инкарнаций барабашки.
Несколько человек взяли книги. Большинство же смотрели новости, которые сами по себе были полны ужасов. У крыла «В» её остановил офицер Уэттермор и принялся разглядывать корешки. Мойра, совсем не удивилась увидеть его здесь — офицер Уэттермор был голубым, как Новый Орлеан в первую ночь Марди Гра[81]. Если у него дома были женщины, она бы сильно удивилась.
— Дрянь это всё, как по мне, — сказал он. — Давай быстрее и проваливай, Мойра.
— Да, офицер. Иду в крыло «А». Там осталась пара человек. Доктор Норкросс даёт им «прозак», но читать они всё ещё любят.
— Хорошо. Только держись подальше от Фитцрой и камеры в конце коридора, ясно?
Мойра улыбнулась.
— Разумеется, офицер Уэттермор. Спасибо вам! Спасибо огромное!
Помимо ведьмы, в крыле «А» находилось ещё двое. И то, во что превратилась Китти Макдэвид.
— Не, — сказала женщина из камеры А-2. — Не могу читать, не могу. От лекарств Норкросса у меня всё перед глазами плывёт. Не могу читать. В коридоре кричали. Не люблю, когда кричат.
В А-8 сидела Ангелочек. Она посмотрела на Мойру опухшими непонимающими глазами.
— Катись дальше, Мо-Мо, — сказала она, когда Мойра, вопреки указанию офицера Уэттермора, подъехала к её камере и предложила книги. Она дошла почти до конца коридора. Она обернулась через плечо и увидела Уэттермора, стоявшего к ней спиной и разговаривавшего с офицером Мёрфи, которого девочки называли Тигра, как из сказки про Винни Пуха.
— Мойра…
Голос был тихим, но ясным. Каким-то даже звонким.
Это была новенькая. Эви. Ева. Та, которая, судя по Библии, сорвала и съела плод с Древа Познания и вместе с мужем была изгнана из Райского сада в мир боли и страдания. Мойра прекрасно разбиралась в изгнании. Её изгнали в Дулинг за то, что она изгнала мужа и двоих детей, не считая Слаггера, в вечность.
Эви стояла у решетки камеры и смотрела на Мойру. И улыбалась. Мойра ещё ни разу в жизни не видела такой улыбки. Может, она, конечно и ведьма, но роскошная. Она просунула через решетки руку и вытянула тонкий элегантный палец. Мойра покатила тележку дальше.
— Ни шагу дальше, заключённая! — выкрикнул офицер Тиг Мёрфи. — Стой там, где стоишь!
Мойра продолжала идти.
— Держи её! Стоять! — закричал Мёрфи и она услышала за спиной топот тяжелых ботинок.
Мойра развернула тележку посреди коридора, создавая тем самым, временный барьер. Разложенные на ней книги попадали на пол.
— Стоять! Я сказал, стоять!
Мойра пошла к камере, на ходу, вынимая из-за пояса заточенную зубную щётку. Ведьма стояла на месте. «Она не знает, что я ей приготовила», — подумала Мойра.
Она вытянула руку вдоль бедра, готовясь, неожиданно пырнуть её прямо в грудь. Или в печень. Но, взглянув ей в глаза, она замедлилась, а затем и вовсе остановилась. Мойра не видела в них зла, лишь спокойную заинтересованность.
— Ты же хочешь быть с ней, правда? — шепотом спросила Эви.
— Да, — ответила Мойра. — Очень, очень хочу.
— Будешь. Только, для этого нужно уснуть.
— Не могу. Бессонница.
Уэттермор и Мёрфи неумолимо приближались. На то, чтобы ударить ведьму и прервать эпидемию оставалось, лишь несколько секунд. Но, Мойра не стала. Чёрные глаза незнакомки захватили всё её внимание, и Мойра поняла, что не способна сопротивляться этому. Это были даже не глаза, а чёрные бездонные ямы.