Второй выстрел проделал в плече Трумэна дыру, кровь брызнула на лицо Тиффани, женщина бросилась на приятеля Трумэна, прикрываясь его телом. Стол не выдержал веса троих человек и развалился. Тиффани не услышала собственного крика.
Время ускорилось.
В себя Тиффани пришла в шкафу, накрытая плащом до самого подбородка. Серия сильных ударов раскачивала трейлер из стороны в сторону. Тиффани вспомнила времена в Шарлотсвилле, работу в закусочной, колотушку, которой повар отбивал телятину. Удары были очень похожими. Послышался скрип гнущегося металла и пластика, затем, удары стихли. Трейлер перестал раскачиваться.
В дверь шкафа постучали.
— Ты в порядке? — спросила женщина.
— Уходи! — выкрикнула Тиффани.
— Тот, что был в ванной, сбежал через окно. О нём можно не беспокоиться.
— Что ты наделала? — всхлипнула Тиффани. Она вся была покрыта кровью Трумэна и совсем не хотела умирать.
Женщина ответила не сразу. И не так, как она хотела. Тиффани, видела и слышала, что она натворила.
— Тебе нужно отдохнуть, — сказала она. — Просто отдохнуть.
Через несколько секунд, сквозь звон в ушах, оставшийся от выстрелов, Тиффани услышала, как закрылась входная дверь.
Она сжалась под плащом и принялась повторять имя Трумэна.
Он научил её курить дурь. «Короткими затяжками, — говорил он. — И тебе полегчает». Лжец. Какой же тварью он был, каким чудовищем. Так, почему же она плакала по нему? Она не знала. Ей хотелось бы знать, но она не знала.
Продавщица косметики, которая, конечно же, никакую косметику не продавала, пошла в лабораторию по производству мета. С каждым шагом запах пропана усиливался, пока не заполонил всё вокруг. Позади себя она оставляла аккуратные маленькие белые следы, словно, сделанные из пуха. Подол рубашки хлопал по стройным бедрам.
У входа в лабораторию она подняла кусок бумаги. Сверху большими синими буквами было написано: «РАСПРОДАЖА КАЖДЫЙ ДЕНЬ!» Ниже были фотографии холодильников разнообразных размеров, стиральных и посудомоечных машин, микроволновых печей, пылесосов «Dirt Devil», уплотнителей мусора, кухонных комбайнов и прочего. На одной из картинок была изображена стройная молодая женщина, с улыбкой склонившаяся над дочкой, такой же светловолосой, как и мама. Ребенок держал на руках пластиковую куклу и тоже улыбался. Также на листе были изображены большие телевизоры, на экранах которых крепкие мужчины играли в футбол, бейсбол, ездили на гоночных машинах. Были фотографии огромных грилей, за которым стояли мужчины, державшие огромные вилки и гигантские щипцы. Об этом, хоть не говорилось прямо, но изображение утверждало, что женщины должны работать и ухаживать за потомством, пока мужчины жарят мясо.
Эви свернула рекламный проспект в трубочку и принялась щелкать пальцами левой руки у самого края бумаги. При каждом щелчке пальцы высекали искру. После третьей попытки бумага занялась пламенем. Эви тоже умела жарить. Она подняла самодельный факел вверх и швырнула его в хижину. Она быстро ушла оттуда, через лес срезая путь к шоссе-43, известному в народе как Дорога К Лысой Горе.
— Много дел, — сказала она кружившим вокруг мотылькам. — Много, много, много дел.
Когда хижина взорвалась, она не обернулась, даже, когда над головой пролетел кусок раскаленной стали.
Глава 2
Утреннее солнце коснулось своими лучами отделения шерифа округа Дулинг. Все три камеры были пусты, их двери открыты, а пол выдраен до блеска и пах дезинфицирующими средствами. Единственная комната для допросов тоже пустовала, как и кабинет Лилы Норкросс. Диспетчер Линни Марс, как всегда, сидела на своём месте. Над её столом висел плакат, на котором одетый в оранжевую робу заключенный, лежа жал штангу. «У них не бывает отпусков — и у тебя не должно быть!» — гласила надпись на нём.
Линни это утверждение научилась ловко игнорировать. Она не работала физически со времен занятий по аэробике в АМХ[10], но следить за внешностью не перестала. В данный момент, она пристально изучала статью в журнале «Marie Claire» касательно нанесения подводки для глаз. Для получения ровной линии, необходимо было надавить мизинцем на скулу. Это позволит контролировать направление и предохранит от резких движений. В статье предлагалось начинать с середины и двигать карандаш к внешнему уголку глаза, затем, обратно к носу, дабы завершить рисунок. Тонкая линия — для ежедневных дел, потолще, более серьезная — на вечер в компании парня, который, ты надеешься, тебя…
Зазвонил телефон. Не обычный, а тот, что с красной полосой на корпусе, для срочных звонков. Линни отложила «Marie Claire», напомнив себе, заехать в «Райт Эйд»[11] и прикупить тушь «L'Oréal Opaque», и сняла трубку. Она подрабатывала в диспетчерской уже пять лет и прекрасно знала, что утром чаще всего просили снять кошку с дерева, найти убежавшую собаку, разрешить домашнюю ссору, или — она искренне надеялась, что до этого не дойдет — спасти поперхнувшегося младенца. Случаи, связанные с применением оружия, или какая-нибудь подобная херня, обычно начинались после заката и, обычно, были связаны с баром «Скрипучее колесо».
— 911. Что у вас случилось?
— Продавщица косметики убила Тру! — выкрикнула в трубку женщина. — Убила Тру и его друга! Я не знаю, как его зовут, но она схватила его башку и расхуярила ей стену! Если я ещё, хоть раз, что-то такое увижу, то ослепну!
— Мэм, все звонки в службу спасения записываются, — спокойно сказала Линни. — И мы очень плохо относимся к розыгрышам.
— Я не разыгрываю! Какие розыгрыши? Какая-то левая сучка приперлась сюда и убила Тру! Тру и второго парня! Тут кровища кругом!
Когда Линни услышала про продавщицу косметики, она была на 90 процентов уверена, что это розыгрыш, но теперь, была на 80 процентов уверена, что услышанное произошло в действительности. Женщина бормотала что-то, практически, неразличимое, к тому же, пониманию мешал её жуткий сельский говор. Если бы Линни не родилась в Минк Кроссинг, округ Канова, что в Западной Вирджинии, она бы решила, что с ней говорит иностранка.
— Как вас зовут, мэм?
— Тиффани Джонс, но делов-то не во мне. Их она убила, а меня — неа. А чо, если она вернётся?
Линни наклонилась вперед, изучая расписание дежурств — кто на отдыхе, кто в патруле. Департамент шерифа располагал, всего, девятью машинами, и две, обычно, всегда стояли на ремонте. Округ Дулинг был самым маленьким в штате, хоть и не самым бедным. Эта сомнительная честь досталась округу МакДауэл, раскинувшемуся посреди пустоты.
— Я не вижу вашего номера на экране.
— Ну, канешна. Это один из одноразовиков Тру. Он ими пользуется, когда… Он… — повисла тишина, затем голос Тиффани Джонс поднялся до визга. — О, хосподи! Лаба взорвалась! Зачем она это? Хосподи боже, хосподи, хосподи…
Линни принялась её расспрашивать, что она имела в виду, как сама услышала грохот. Он не оглушал, от него не тряслись стекла в рамах, это, просто, был шум. Будто реактивный самолет, с аэродрома в Лэнгли, в Вирджинии, преодолел сверхзвуковой барьер.
Интересно, как долго идет звук? — подумала она. Кажется, мы заучивали какую-то формулу на уроках физики. Но школьные уроки были уже давным-давно. Как будто, даже, в другой жизни.
— Тиффани? Тиффани Джонс? Вы на связи?
— Везите сюда, уже, кого-нибудь, пока лес не запалило! — Тиффани вопила так громко, что Линни пришлось отодвинуть трубку от уха. — Езжайте на шум. Смотрите дым! Уже дымит вовсю. Мимо Лысой Горы, мимо Ферри и лесозаготовки.
— Женщина, которую вы назвали продавщицей косметики…
Тиффани рассмеялась, а, затем, выкрикнула:
— О, копы её сразу узнают! Она вся заляпана кровью Трумэна Мейвезера!
— Назовите, пожалуйста, свой ад…
— У трейлера нет адреса! Тру не получал писем! Завали, уже, варежку и пошли сюда кого-нибудь!
После этих слов, Тиффани бросила трубку.
Линни прошла по пустому коридору и вышла под утреннее солнце. На тротуаре, вдоль Мейн стрит, стояли люди и, прижав ладони ко лбам, смотрели на восток. Там, километрах в пяти, поднимался столб дыма. Действительно, это произошло неподалеку от лесопилки Адамса. Линни прекрасно знала это место. Сначала туда на пикапе ездил её отец, а теперь туда на таком же пикапе ездит её муж. У мужчин бывают очень странные увлечения. Заготовки леса были одним из таких, они располагалась где-то между гонками на монстр-траках[12] и оружейными распродажами.
— Что это там? — спросил Дрю Т. Барри, владелец «Страховой фирмы Дрю Т. Барри», стоя у входа своей конторы, которая располагалась через дорогу.
Линни, практически, видела, как в глазах Дрю промелькнули цифры возможных премиальных. Она не ответила ему, вернулась внутрь, чтобы сначала позвонить пожарным (их телефоны, и так уже наверное, разрывались), затем Терри Кумбсу и Роджеру Элвею из четвертого экипажа, а потом, уже, начальству. Которая, наверное, беспробудно дрыхла после безумной ночки.
Но Лила Норкросс не спала.
Когда-то она прочитала в каком-то журнале, что на то, чтобы уснуть у взрослого уходит от 15 минут до получаса. Об этом Лилу предупреждать не было никакой нужды: ей нужно было знать, как успокоить себя, ведь, спокойной она, отнюдь, не была. Она, до сих пор, не переоделась, хотя уже расстегнула брюки, рубашку и сняла служебный пояс. Лила испытывала чувство вины. Она раньше никогда не врала мужу в мелочах и, уж, тем более, не врала ему по-крупному. До этого утра.
«Авария на Маунтин Рест Роуд, — написала ему она. — Не звони и не пиши, тут полно дел». Этим утром она, даже, добавила для правдоподобности: «Повсюду разбросаны кошачьи наполнители! Потребуется бульдозер!». И теперь это её мучило. Но, разве, такие подробности не появятся в утренней газете? Только Клинт вряд ли станет такое читать, так что всё в порядке. Люди станут обсуждать это забавное происшествие, а если, не станут, то он задумается…