Клинт развернулся к трём офицерам.
— Кто-нибудь знает второго? Здоровяка?
Билли Уэттермор знал.
— Это Фрэнк Гири, наш местный начальник отдела по надзору за животными. Моя племянница иногда помогает ему. Говорит, он нормальный парень, только слегка нервный.
— В смысле, нервный?
— Он очень не любит тех, кто плохо обращается с животными. Ходил слух, что он отметелил одного селюка за то, что тот издевался то ли над собакой, то ли над кошкой, но я бы всё жалование поставил на то, что это был он. Доверия у меня он не вызывает никакого.
Клинт хотел, было, попросить Билли позвонить племяннице, но решил, что маловероятно, что она, ещё не уснула. Их собственное женское население сократилось до трех человек: Ангелочка Фитцрой, Джанет Сорли и Эви Блэк. Той, которую он сфотографировал, была Ванда Денкер, чьё телосложение было схожим с Эви. Денкер уснула в пятницу вечером. Перед фотографированием они обрядили её в робу с номером Эви и прицепили к ней её карточку. Клинт был необычайно благодарен и даже немного шокирован тем, что оставшиеся четверо офицеров согласились ему помогать.
Он сказал им, что, раз уж информация об Эви стала общественным достоянием, за ней неминуемо кто-нибудь приедет. Он не стал говорить им, что Эви Блэк была неким фантастическим существом, чья безопасность, а, следовательно, безопасность всех остальных женщин в мире зависела от него, от Клинта. В своей способности открывать людям новые грани их личности Клинт никогда не сомневался. Всё-таки, он занимался этим, почти два десятка лет. Но о том, чтобы заняться продажами, он ни разу не задумывался. Мысль, которую он смог донести до сотрудников исправительной тюрьмы Дулинга, была проста: местным Эви доверять нельзя. Более того, нельзя было сообщать о ней вообще никакой информации. Потому что, как только им станет известно, что Эви — другая, они станут давить ещё яростнее. Кем бы ни была Эви, каким бы иммунитетом ни обладала, ей должны заниматься серьезные ученые от правительства, которые точно знают, что делают. И не важно, что там на уме у городских властей: требование, чтобы её осмотрел врач, желание расспросить о прошлом или провести какие угодно тесты над человеком с уникальной биологией. На словах-то, всё хорошо.
«Но, — как говорил Терри, — но».
Она слишком ценна, чтобы позволять какие-то «но». Если они отдадут Эви в руки плохих людей, если кто-нибудь потеряет терпение и убьет её даже случайно или, потому что кому-то понадобится козел отпущения — она ничего не сможет сделать для остальных матерей, жен и дочерей.
— И не вздумайте допрашивать Эви, — сказал Клинт сотрудникам. Она не сможет или не захочет что-либо говорить. Она, судя по всему, и сама не понимает, что особенного в её организме. К тому же, неважно, есть у неё иммунитет или нет, Эви Блэк — опасная психопатка, убившая двух человек.
— Ну, можно же изучать её тело, или, там, ДНК, разве, нет? — сказал Рэнд Куигли. — Даже, если ей башку разнести. — И, тут же, добавил: — Я предполагаю.
— Уверен, что можно, Рэнд, — ответил ему Клинт. — Но, мне кажется, это не самое оптимальное решение. Лучше будет, чтобы её голова оставалась на месте. Пригодится.
Рэнд не стал с этим спорить.
Тем временем, пытаясь решить этот вопрос, Клинт регулярно пытался дозвониться в центр по контролю заболеваний. Так как в Атланте никто не отвечал (в трубке с четверга слышались либо короткие гудки, либо записанное объявление), он был вынужден решать проблему с медиками, которые, так уж получилось, окопались на втором этаже пустующего дома на Тримейн стрит. У них был телефон Лилы, а персонал представлял собой Джареда и Мэри Пак.
— Это снова, Норкросс из исправительной тюрьмы Дулинга, Западная Вирджиния, — обычно начинал он придуманную ранее игру, которая предназначалась для ушей остальных сотрудников тюрьмы.
— Ваш сын спит, мистер Норкросс, — ответила Мэри во время последнего звонка. — Можно, я убью его?
— Никак нет, — ответил Клинт. — Блэк, всё ещё, засыпает и просыпается. Она всё ещё очень опасна. Нужно, чтобы вы приехали и забрали её.
Миссис Пак и младшая сестра Мэри уснули в субботу утром, а отец всё никак не мог доехать из Бостона. Чтобы не оставаться дома в одиночестве, Мэри перенесла мать с сестрой на кровать и присоединилась к Джареду. Кое-что ему пришлось от них скрыть. Он рассказал им об Эви, о том, что она засыпает и просыпается, попросил изображать из себя врачей-вирусологов, потому что считал, что, если персоналу тюрьмы не поставить цель, они, попросту, разбегутся. Не рассказал он им о феноменальных знаниях Эви и о той сделке, которую они заключили.
— В моём энергетике мочи не обнаружено, мистер Норкросс. Когда я быстро двигаю руками, они, будто размытые пятна. Есть в этом какой-то смысл? Не знаю, наверное, нет, неважно. Это моя оригинальная супергеройская способность, и Джаред всё пропустит, если не вылезет из спального мешка. Я ему в ухо наплюю, если он не проснется.
После этих слов Клинт почувствовал некоторое раздражение.
— Это всё замечательно, уверен, вы сделаете всё необходимое, но я повторяю: нужно, чтобы вы приехали сюда, забрали эту женщину и нашли, чем она отличается от остальных. Доходит? Позвоните, как только найдете вертолет.
— Ваша жена в порядке, — сказала Мэри. Видимо, эйфория начала проходить. — Ну, в смысле, не изменилась. Отдыхает… с комфортом.
— Благодарю, — ответил Клинт.
Вся его задумка была шита белыми нитками, и Клинт удивлялся, как Тиг, Билли, Рэнд и Скотт всё ещё верили ему. Откуда они брали энергию справляться с этим ЧП?
В этой игре нужно было их мотивировать на ещё одну вещь: нужно было защищать территорию. Учитывая нехватку кадров, тюрьма была их надежной защитой.
Все эти факторы позволили им, по крайней мере, несколько дней добросовестно выполнять свои обязанности, имея дело с постоянно уменьшающимся числом заключенных. Им было комфортно находиться в привычных условиях. Пятеро мужчин работали посменно, отдыхали на диване в офицерской и готовили еду на тюремной кухне. Плюсом стало, также то, что Билли, Рэнд и Скотт были молодыми неженатыми парнями, а Тиг, хоть и был старше их почти на 20 лет, был разведен и детей у него не было. Они согласились, правда, немного поворчав, с настоятельной просьбой Клинта не звонить родным. Они даже подбили его пойти дальше и под предлогом «чрезвычайных мер» снять трубки с трех телефонов-автоматов, которыми могли пользоваться заключенные и лишить их возможности, может быть, в последний раз связаться с родными.
Это решение привело к небольшому бунту днем в пятницу, когда шестеро заключенных попытались прорваться в административное крыло. Не сказать, что это был настоящий бунт — все женщины были истощены и, за исключением одной, у которой был носок со старыми батарейками, они были не вооружены. Четверо офицеров быстро подавили сопротивление. Клинту это всё не нравилось, но нападение заставило офицеров сплотиться.
Как долго они будут держаться вместе, Клинт даже предположить боялся. Он лишь надеялся, что, либо он сможет договориться с Эви и склонить её к позитивному сотрудничеству, либо дождаться утра вторника, среды или четверга и тогда Эви, наконец, будет довольна.
Если, конечно, она говорила правду. Если нет…
Это, уже, будет неважно. Но, пока, важно.
Клинт был полон энергии. Вокруг происходила всякая херня, но он был занят делом. В отличие от Лилы, он не сдался.
Джаред нашел её у дома миссис Рэнсом. Уснула прямо в машине. Клинт старался её не винить. Да и как он мог? Он же доктор. Он прекрасно понимал возможности человеческого организма. Если долго не спать, начинаешь терять ощущение реальности, перестаешь оценивать важность вещей, теряешь себя. Она просто сломалась.
Но он ломаться не имел права. Эви могла разбудить Лилу. Могла разбудить всех. Клинт должен будет убедить её. Мир должен снова стать нормальным. Вопреки всем своим познаниям в медицине — всё, что говорила Эви, являлось типичным бредом сумасшедшего — с ним произошло слишком многое, чтобы не прислушаться к её словам. Сумасшедшая она или нет, у неё была какая-то сила. Все её раны затянулись менее чем за сутки. Она знала то, чего знать не могла. И, в отличие от остальных женщин, она засыпала и просыпалась.
Здоровяк на экране, Гири, обхватил решетку ворот и подергал её. Затем он скрестил руки и посмотрел на электронный замок размером с боксерскую перчатку.
Клинт наблюдал за этой сценой, заметил, как стоявший в стороне Терри вновь приложился к фляжке и решил, что впереди их всех ждут серьезные проблемы.
Он нажал на кнопку связи и сказал:
— Так, мы договорились? Терри? Фрэнк? Ты же Фрэнк, да? Рад знакомству. Вы получили фотку?
Вместо ответа, новый полицейский вместе с шерифом, вернулись в машину и уехали. За руль сел Фрэнк.
На пути из тюрьмы в город был съезд. Фрэнк свернул туда и заглушил двигатель.
— Какой вид, — тихо произнес он. — Как будто, мир всё тот же, каким был прежде.
Фрэнк прав, решил Терри, отличный вид. Они видели всё, вплоть до Болд Ферри, но время для любования местными красотами было неподходящее.
— Эм, Фрэнк? Может, лучше…
— Обсудить ситуацию? — доверительно кивнул тот. — Я, как раз, об этом думал. И мысль моя проста. Норкросс, может, и психиатр, но не понимает нихера. Он провернул классическую уловку по отвлечению внимания и будет этим заниматься, пока мы не отстанем.
— Наверное.
Терри думал о словах Клинта о выпивке на службе. Терри признавал его правоту и то, что к данному моменту, был уже пьян. Именно поэтому он чувствовал себя, столь полным сил. Но, в целом, работа шерифа не для него. Когда дело касалось защиты закона, ему было привычней работать обычным патрульным.
— Нужно закончить со всем этим, шериф Кумбс. Не ради себя, ради всех. Нужно добраться до женщины, которую он показывал нам на фотографии, срезать кокон и убедиться, что это она. Если он нам не соврал, перейдем к плану Б.