Растительность меняла свой цвет, как и там, в старом мире, но Лиле этот цвет казался более ярким.
Как-то раз, в конце октября она работала в саду миссис Рэнсом, собирая тыквы. Рядом в тени сидела старуха Эсси и наблюдала за ней. Рядом с ней стояла ржавая тележка, в которую она навалила всякий хлам, будто, пытаясь восстановить какие-то детали прошлой жизни в старом мире: радио, мобильный телефон, ворох одежды, собачий ошейник, календарь за 2007 год, бутылка без этикетки, кажется, из-под кленового сиропа и три куклы. Ей нравилось ходить за Лилой, когда та катила перед собой тачку с различным садовым инструментом.
Поначалу, старуха держалась молча, постоянно сторонилась проходящих мимо людей, но, со временем расслабилась, по крайней мере, в присутствии Лилы. Иногда она даже заговаривала с ней, хотя Лила была вынуждена признать, собеседник из неё так себе.
— Становится лучше, — сказала однажды Эсси. — У меня есть собственный дом, — она взглянула на кукол у себя на руках. — Девочкам нравится. Их зовут Джингл, Пингл и Рингл.
Однажды Лила спросила, какая у неё фамилия.
— Когда-то была Уилкокс, — ответила Эсси. — Но сейчас Истабрук. Я взяла обратно девичью фамилию, как та женщина, Элейн. Здесь лучше, чем там и не только из-за того, что у меня снова девичья фамилия и новый дом. Здесь пахнет приятнее.
Сегодня Эсси, кажется, немного замкнулась в себе. Когда Лила попыталась завязать с ней разговор, она тряхнула головой, дернулась и принялась рыться в своей тележке. Она вынула из груды хлама старое переносное радио и принялась вертеть его в руках. Лиле так было даже лучше, пусть ковыряется в радио, если это поможет ей собрать воедино мысли.
Когда время подходило к обеду, к ним на велосипеде подъехала Дженис Коутс.
— Шериф, — позвала она. — На пару слов.
— Я больше не шериф, Дженис, — отозвалась Лила. — Ты, что не читала «Дулингские события»? Я просто местная.
Коутс, кажется, смутилась.
— Ладно, но тебе нужно знать, что начали исчезать люди. Уже трое на данный момент. Слишком много, чтобы считать это случайностью. Нужно, чтобы кто-то разобрался с этим.
Лила осмотрела тыкву, которую только что сорвала с грядки. Её верхушка была ярко-оранжевой, однако снизу она почернела и подгнила. Лила со стуком уронила тыкву на землю.
— Поговори об этом с комитетом по восстановлению или расскажи на встрече. Я в отставке.
— Ладно тебе, Лила, — Коутс склонилась над рулем, свесив костлявые руки. — Хорош херню пороть. Ты не в отставке, ты в депрессии.
«Чувства, — подумала Лила. — Мужчины очень не любят о них говорить, а женщины — наоборот». Скукота. Эта мысль её удивила. Видимо, ей придется пересмотреть своё отношение к стоицизму Клинта.
— Не могу, Дженис, — сказала она. — Прости.
— У меня тоже депрессия, — сказала Дженис. — Я, наверное, никогда больше не увижу дочь. Я просыпаюсь и засыпаю с мыслями о ней. Каждый день, блин. Скучаю по разговорам с братьями. Но я не позволю этим мыслям…
Позади них раздался сухой стук и тихий вскрик. Лила обернулась. Радио лежало рядом с Джингл, Пингл и Рингл. Куклы уставились безжизненными глазами в безоблачное небо. Эсси исчезла. Лишь одинокий мотылек порхал в воздухе. Какое-то время он бесцельно летал туда-сюда, затем взмыл в небо, оставив после себя запах пожара.
Глава 3
— Ёб твою мать! — выкрикнул Эрик. Он сидел на земле и смотрел вперед. — Не, ну ты видал?!
— И всё ещё вижу, — отозвался Дон, наблюдая, как стая мотыльков вспорхнула в небо и полетела в сторону школы и теннисного корта. — И чувствую.
Так как идея была Эрика, ему он и отдал зажигалку. Ну и, конечно, в случае чего, он мог всё свалить на него, если их обнаружат. Эрик взял зажигалку, поджег кусок тряпки и поднес её к кокону. Кокон затрещал, будто в нем была коробка с порохом, а не старая бездомная женщина. Потянуло зловонной серой. Будто сам Господь пустил газы. Эсси села, был виден лишь её общий силуэт, и повернулась к ним. В какой-то момент её черты стали черно-серебристыми, как пленочный негатив и Дон заметил, как её губы искривились в усмешке. Через мгновение она исчезла.
На высоту полтора метра поднялся шар огня и начал вращаться. Затем шар лопнул и из него выпорхнули сотни мотыльков. Не осталось ни кокона, ни тела старухи, а трава там, где она лежала, оказалась нетронутой огнем.
Это совсем не обычный огонь, решил Дон. Если бы был обычный, их бы всех тут поджарило.
Эрик поднялся на ноги. Его лицо побелело, в глазах стоял испуг.
— Что это было? Что сейчас произошло?
— Да хуй бы его знал, — ответил Дон.
— У этих «отрядов поджигателей», или как там их… они что-нибудь говорили о том, что подожженные коконы превращаются в летающих жуков?
— Ни о чём подобном не слышал. Но, может, они и не докладывали.
— Ага, может, — Эрик облизнул губы. — Не вижу ничего, чем бы она отличалась.
Да, никаких признаков, отличавших Эсси от других уснувших женщин, на первый взгляд не было. Но Дону казалось, что в Дулинге, вообще всё шло иначе. И всё из-за одной находящейся в тюрьме женщины, которая спокойно ложилась спать и просыпалась, не оборачиваясь в кокон.
— Идём, — сказал Дон. — Нужно разобраться с Эллендейл стрит. Посчитать мешки с тёлками. Переписать. Этого… ничего этого не было. Верно?
— Конечно. Не было.
— Ты же не станешь ни о чём рассказывать?
— Господи, нет, конечно.
— Хорошо.
«Но, может быть расскажу я» — подумал Дон. Не Терри Кумбсу. Дону хватило пары дней, чтобы понять, он совершенно бесполезен. Он был, так сказать, подставной фигурой. А, учитывая проблемы с алкоголем, просто жалок. Дона раздражали люди, не способные контролировать свои желания. А вот второй парень, Фрэнк Гири, которого Терри назначил первым помощником… он умный и он очень сильно интересовался этой Эви Блэк. Скоро он до неё доберется, если уже не добрался. Если с кем и нужно говорить об этом случае, так это с ним.
Но сначала нужно всё обдумать.
Очень тщательно.
— Дон?
Они уже вернулись к машине.
— Чего тебе?
— Она нас видела? Мне показалось, она нас видела.
— Нет, — ответил Дон. — Ничего она не видела. Не ссы, Молодой.
Терри сказал, ему нужно вернуться домой и обдумать следующий шаг. Фрэнк понял, что единственным следующим его шагом будет упасть на диван и уснуть, но сказал, что это хорошая мысль. Он проследил, как Терри заходит в дом и направился прямиком в участок. Там он увидел Линни Марс, нарезающую в холле круги с лэптопом в руках. Её ноздри были испачканы белым порошком, а щёки налились ярко-красным цветом. Из лэптопа раздавались знакомые звуки хаоса.
— Привет, Пит.
Она начала звать его Питом со вчерашнего дня. Фрэнк даже не пытался поправлять её. Если бы попытался, она бы на несколько минут вспомнила, что он Фрэнк, а затем снова начала бы звать его Питом. У оставшихся бодрствующими женщин повреждалась краткосрочная память. Лобные доли мозга плавились, как масло на раскаленной сковороде.
— Что смотришь?
— Видосы с «Ютьюба», — ответила она, не замедлившись ни на шаг. — Могла бы сидеть за столом, тем более, у Гертруды монитор больше, но, как только сажусь, сразу начинаю залипать. Лучше ходить.
— Ясно. Что там? — спрашивать смысла не было. Фрэнк и так знал — всё плохо.
— Ролики с «Аль-Джазиры»[94]. Все телеканалы сошли с ума, но «Аль-Джазира» сильнее всех. Весь Ближний Восток горит. Нефть, понимаешь. Скважины. Хотя бы ядерные бомбы не взрывают, но скоро, наверное, начнут, как считаешь?
— Не знаю. Линни, мне нужно, чтобы ты для меня кое-что поискала. Я попытался с телефона, но ничего не вышло. Видимо, сотрудники тюрьмы слишком тщательно прячут информацию о себе.
Линни ускорила шаг, держа лэптоп на руках, будто какую-то чашу. Она споткнулась о стул, чуть не упала, выпрямилась и зашагала снова.
— Шииты дерутся с суннитами, ИГИЛ бьётся со всеми сразу. На «Аль-Джазиру» приходят какие-то комментаторы, которые говорят, что всё из-за того, что женщин больше нет. Говорят, что когда не осталось женщин, которых нужно защищать, в их понимании защищать, конечно, не в моём, у ислама и иудаизма исчезло какое-то психологическое подспорье. Типа, всё это одно и то же. Как будто, они до сих пор зависят от них, хотя все женщины уснули. Бред, же? В Англии…
«Хватит мировых новостей» — решил Фрэнк. Он хлопнул в ладоши перед лицом Линни.
— Мне нужно, чтобы ты немного поработала, милая. Сможешь? Ради меня?
Она внимательно посмотрела на него.
— Разумеется. Чего тебе, Пит?
— Терри просил найти адрес Лоуренса Хикса. Это замдиректора тюрьмы. Можешь его найти?
— Как в парке погулять, раз плюнуть. У меня все телефоны и адреса. Кстати, там какие-то проблемы, ты в курсе?
В итоге, конечно, это не было похоже на прогулку в парке. Не для Линни, во всяком случае. Фрэнк терпеливо ждал, пока она села за стол, начала щелкать по папкам на компьютере и ругаться на него, будто в промахах была виновата машина, а не она сама. В один момент, она склонила голову и Фрэнк заметил на её лице белесые нити. Он снова хлопнул в ладоши.
— Соберись, Линни. Это важно.
Её голова дернулась. Нить отпала, пролетела по воздуху и исчезла.
— Я на связи. Эй, а помнишь, как мы танцевали в Ивовом зале в Каулине под «Boot-Scootin' Boogie»[95]?
Фрэнк совершенно не понимал, о чём она говорила.
— Помню, конечно. Лоуренс Хикс. Адрес.
Наконец, она нашла его. Кларенс Корт, 64, на южной окраине города. Насколько возможно далеко от тюрьмы и, всё же на территории Дулинга.
— Спасибо, Линни. Налей себе кофейку.
— Я лучше другим колумбийским продуктом закинусь. Боже, благослови братьев Гринер.
Зазвонил телефон, Линни схватила трубку.
— Полиция! — некоторое время она молча слушала, затем повесила трубку.