[96]. Она сама уже стала как Кейси Джонс. Микаэла бегло просмотрела около пятисот телеканалов на гигантском телевизоре Гарта, задерживаясь на тех, где звучали самые громкие оскорбления, самые яростные и отчаянные крики. Кажется, ещё она заказывала новый пылесос и отправила заказ на свой старый адрес в Вашингтоне. Впрочем, в том, что его доставят, она сомневалась. Несмотря на то, что на звонок ответил мужчина, она была уверена, что накладные подписывала женщина. Разве, не женщины этим занимались? Всякими мелочами?
Увидите унитаз без сидушки, знайте, где-то рядом должна быть женщина.
— Трум говорил, что у него самая лучшая дурь, и он не врал, — сказал Гарт, ведя её к трейлеру. — В смысле, не пойми меня неправильно, он псих и врал всегда, но в данном случае, он говорил чистую правду.
В стене трейлере зияла дыра, обрамленная чем-то, похожим на высохшую кровь, но, скорее всего, ничего там не было. Она, вероятно, ходит во сне, как делают люди, которые очень давно не спали. Так говорил какой-то самозваный эксперт на «Американских новостях» перед тем, как она отправилась на родину, в Аппалачи.
— Ты ведь не видишь дыру в стене, да? — спросила она у Гарта. Даже голос у неё был, как во сне. Как будто в голове у Микаэлы вопил громкоговоритель.
— Да, да, — отозвался Гарт. — Она там. Ну, точно. Слышь, Мики, Трум назвал эту штуку «фиолетовая молния», и я смог её распробовать перед тем, как та дикая баба вломилась к нему и убила вместе с другом, — Гарт мгновенно сменил тему разговора. — У чувака была идиотская татуировка. Кусок говна из «Саут Парка», помнишь? Который ещё поёт всякое? Набил прямо на кадыке. Ну, кто набивает на кадыке кусок говна? Даже если это говно поёт и пляшет, оно всё равно говно. Каждый, кто будет на тебя смотреть, будет видеть только говно. Я не специалист, но знающие люди говорили, свести такую будет очень больно.
— Гарт. Стой. Назад. Дикая баба. Это про неё в городе говорят? Про ту, что сейчас в тюрьме?
— Ааа. Ну, да. Очень сильная, настоящий Халк[97]. Повезло, что я смог убежать. Угодил в лужу, образовавшуюся из-за сточных вод, вытекавших из канализационной трубы, не важно. Поверь, мы должны быть благодарны за это. Важен только этот суперкристалл. Трум не сам его создал, привез, кажется из Саванны[98]. Но он собирался начать готовить такой же, сечешь? Провести анализ и создать собственный. У него было два пакета этой херни и она где-то здесь. Я её найду.
Микаэла надеялась на это, потому что нужно было пополнить запасы. За эти дни они выкурили весь НЗ Гарта, скурили даже окурки, найденные под диваном. Гарт, при этом настаивал, чтобы она чистила зубы после каждого использования бонга.
— Мет плохо сказывается на зубах, — объяснил он. — Народ упарывается и забывает о личной гигиене.
От дури у неё першило в горле, эффект её давно уже прошел, но она, хотя бы не спала. Микаэла была уверена, что уснет по дороге к трейлеру, ей это казалось неизбежным, однако по какой-то неведомой причине оставалась в сознании. И всё ради чего? Этот трейлер на древних цементных блоках не был похож на Фонтан Желаний. Она могла лишь надеяться, что эта «фиолетовая молния» не была плодом воспаленной наркотиками фантазии Гарта.
— Иди, — сказала она. — Я с тобой не пойду. Там, наверное, призраки.
Гарт неодобрительно посмотрел на Микаэлу.
— Мики, ты же репортер. Спец по новостям. Ты же знаешь, призраков не бывает.
— Да, знаю, — выкрикнул громкоговоритель в голове Микаэлы. — Но в своём нынешнем состоянии я, всё равно, могу их увидеть.
— Я не хочу оставлять тебя одну. Я не смогу разбудить тебя, если ты начнешь залипать.
— Я сама себя разбужу. Иди. Только не задерживайся.
Гарт поднялся по ступенькам, подергал дверь, пихнул её плечом, когда она не поддалась. Дверь открылась и Гарт ввалился внутрь. Мгновение спустя, в багровой дыре появилась его голова с широкой ухмылкой на лице.
— Не засыпай, красавица! Не забывай, твой носик нам ещё понадобится!
— Хрена тебе, чувачок, — ответила она, но Гарт уже скрылся внутри. Послышался грохот и шум — Гарт искал пресловутую «фиолетовую молнию». Скорее всего, её уже нашли копы, отвезли в участок и спрятали в сейф. Либо унесли домой, своим женщинам.
Микаэла гуляла среди руин взорванной метлаборатории. Никто здесь его варить больше не будет, ни фиолетовый, ни какой-либо другой. Микаэле было интересно, лаборатория взорвалась сама, как иногда уже бывало, или её взорвала та, что убила варщиков? Её очень волновал этот вопрос, но ещё сильнее Микаэлу интересовала эта женщина. Она вызывала у неё тот самый интерес, какой она испытывала, исследуя бельевой шкаф Антона Дубчека, когда ей было восемь лет. Это привело её к мысли, что журналистика — это копание в чужих бельевых шкафах, в буквальном и переносном смысле. Какая-то часть её сознания продолжала действовать, она не спала, поддерживаемая метамфетамином Фликингера. У неё было множество вопросов, остающихся без ответа.
Вопросов, вроде, что такое эта «аврора»? И не только, что, но и почему. Вопросов, вроде, очнутся ли женщины ото сна, подобно Спящей красавице? И, конечно, вопроса, кто же такая эта женщина, убившая варщиков, чьё имя, исходя из разговоров в «Скрипучем колесе» и среди горожан, было то ли Эви, то ли Эвелин, то ли Этелин Блэк. Эта женщина, якобы засыпала и просыпалась, как раньше, что делало её непохожей ни на одну женщину в мире, за исключением, наверное, таких уголков планеты, как Огненная земля или верховья Гималаев. Может, конечно, это всё слухи, но Микаэла считала, что в них была доля истины. Если эти слухи распространяют самые разные люди, к ним стоит прислушаться.
«Если бы я не стояла одной ногой в реальном мире, а другой в Стране грёз, — думала про себя Микаэла, гуляя среди руин лаборатории, — я бы поехала в тюрьму и сама всё узнала».
Ещё вопрос: кто руководит тюрьмой, если её мать уснула? Хикс? Мать говорила о нём, что мозгов у него, как у телёнка, а крепости, как у медузы. Если память ей не изменяла, первой по старшинству была Ванесса Лэмпли. Если Лэмпли ушла или уснула, оставался…
Что так гудит в голове? Микаэла подумала о высоковольтных линиях, проходивших неподалеку. Не то. Её взгляд выловил нечто, что трудно было назвать обычным. Светящиеся пятна, похожие на отпечатки ног в нескольких метрах от разрушенного сарая. Эти светящиеся отпечатки, на траве и мху, словно говорили: «Сюда, миледи». А на ветках деревьев сидело огромное множество мотыльков и наблюдало за ней.
— Кыш! — крикнула она на стаю. Мотыльки дернули крыльями, но с места не сдвинулись. Микаэла хлопнула себя по одной щеке, затем по другой. Мотыльки никуда не делись.
Микаэла обернулась и посмотрела на руины сарая и трейлер. Она ожидала увидеть себя, лежащей на земле, постепенно покрывающейся паутиной, увидеть, как её душа отделилась от бренного тела. Однако ничего подобного не было, лишь развалины лаборатории, да из трейлера доносилось раздраженное ворчание занимавшегося поисками Гарта.
Она снова посмотрела на путь — путь, который указывали светящиеся следы — и метрах в пятнадцати увидела лиса. Он сидел, аккуратно сложив лапы, и внимательно наблюдал за ней. Когда она сделала несколько осторожных шагов в его сторону, лис встал, развернулся и двинулся в лес. По пути он обернулся и Микаэла разглядела на его морде нечто похожее на ухмылку.
«Сюда, миледи».
Микаэла пошла за ним. Любопытство окончательно разбудило её, она не чувствовала себя такой бодрой уже несколько дней. Когда она преодолела сотню метров, мотыльков на ветках стало ещё больше. Наверное, тысячи. Нет, десятки тысяч. Если они нападут на неё (на ум тут же пришел фильм Хичкока о взбесившихся птицах), то разорвут её на части. Но Микаэла не думала, что нечто подобное могло произойти. Мотыли были лишь наблюдателями. Стражами. Сопровождающими. Главным тут был лис. Но куда он её вел?
Лис вёл Микаэлу по холмам и оврагам, через заросли березы и ольхи. Стволы деревьев были покрыты чем-то белым. Она коснулась одного из белых пятен. Её пальцы на мгновение засветились, и тут же погасли. Были ли здесь коконы? Или это то, что от них осталось? Снова вопросы без ответов.
Когда она отвлеклась от ладони, лис исчез, но гудение усилилось. Оно уже не было похоже на шум линии электропередач. Оно стало сильнее и ощутимее. Сама земля дрожала под её ногами. Она пошла на звук и остановилась в том же самом месте, где четырьмя дня ранее встала Лила Норкросс.
Впереди была чистая поляна. Посреди неё в небо возносилось толстое дерево, состоящее из множества переплетенных меж собой красноватых стволов. С его ветвей свисали похожие на папоротник древние листья. Она почувствовала островатый запах, чем-то похожий на запах мускатного ореха, но совершенно ей незнакомый. Среди ветвей дерева пела, перелетала и голосила на множестве тональностей целая армада необычных птиц. У подножия дерева стоял павлин, размером с ребенка, его радужный хвост распустился с появлением Микаэлы.
«Я этого не вижу. А если вижу, значит, его видят остальные уснувшие женщины. Я стала, как они. Я уснула среди развалин метлаборатории и пока я стою тут и восхищаюсь этим павлином, меня опутывает кокон. Нужно как-то очнуться».
Её внимание привлек огромный белый тигр. Сначала появился лис, будто ведя его за собой. Вокруг шеи тигра извивалась красная змея, подобно какому-то варварскому ожерелью. Змея постоянно высовывала и всовывала язык, будто пробуя воздух на вкус. Микаэла видела, как вокруг тигра клубились тени, когда тот шел к ней. Его гигантские зеленые зрачки смотрели прямо на неё. Лис бегом подбежал к ней и потерся о её влажную лодыжку.
Десятью минутами ранее Микаэла считала, что больше не способна на бег. Но она развернулась и помчалась прочь, распихивая по сторонам ветки. Сидевшие на них мотыльки беспокойно взмывали ввысь. Она споткнулась, упала на колени, встала и побежала снова. Она бежала, не оглядываясь, потому что боялась увидеть за спиной приближающегося тигра с раскрытой пастью, готовой поглотить её целиком.