Она выбежала из леса на поляну, где около «Мерседеса» стоял Гарт Фликингер, державший в руке большой пакет с чем-то фиолетовым.
— Я, конечно, пластический хирург, но во мне живёт ещё и упорная до злоебучести ищейка! — выкрикнул он. — Никаких сомнений! Этот козел спрятал её за потолочной панелью. Нужно… Мики? Что стряслось?
Наконец, она обернулась. Тигра не было, но лис сидел на месте, как и прежде, аккуратно сложив перед собой лапы.
— Ты его видишь?
— Кого? Лиса? Конечно, вижу, — его радость мгновенно испарилась. — Он тебя не укусил?
— Нет, не укусил, но… Идём со мной, Гарт.
— Куда, в лес? Ну уж нет. Никогда не был бойскаутом. И вообще, я ядовитого плюща боюсь. Я ходил в клуб юных химиков, ха-ха. Не удивительно.
— Тебе нужно пойти. Я серьезно. Это важно. Мне нужно… подтверждение. Нет там никакого ядовитого плюща. Там есть тропа.
Он пошел, но без какого-либо энтузиазма. Она провела его мимо развалин сарая прямо в лес. Поначалу лис бежал впереди, но затем он ускорился и, петляя среди деревьев, исчез из виду. Мотыльки тоже исчезли. Только…
— Вон там, — указала она на след. — Видишь? Пожалуйста, скажи, что видишь.
— Ха, — отозвался Гарт. — Будь я проклят.
Он сунул драгоценный пакет с «фиолетовой молнией» под рубашку, встал на одно колено и внимательно осмотрел след от ступни. Он поднял с земли лист, поковырялся им в отпечатке и понюхал то, что прилипло к листу.
— Из этого ведь сделаны коконы, да? — спросила Микаэла.
— Были когда-то, — ответил Гарт. — Либо это выделения того, что производит коконы. Это лишь предположение, но… — он поднялся на ноги. Казалось, сейчас он напрочь забыл, что они приехали сюда за наркотиками. Где-то в глубине его сознания, под толстым одеялом из метамфетамина проснулся практикующий врач, учёный. — Слушай, до тебя же доходили слухи? Ну, когда мы ходили за припасами? — так называемыми припасами — им удалось добыть скудные крохи пива, чипсов, макарон и растительного масла. Двери универмага «Shopwell», хоть и были открыты, сам он оказался основательно разграблен.
— Слухи о женщине, — сказала она. — Конечно.
— Вероятно у нас тут, в Дулинге завелась наша собственная Тифозная Мэри[99], - продолжал Гарт. — Понимаю, звучит неправдоподобно, ведь «аврора» начала распространяться на другом полушарии, но…
— Думаю, это возможно, — сказала Микаэла. Её разум снова работал на полную мощь, на максимальных оборотах. Ощущение этого казалось ей божественным. Может, оно продлится не очень долго, но сейчас она была готова запрыгнуть на механического быка. Йахху, ковбойша! — Есть кое-что ещё. Я, кажется, нашла источник всего этого. Идём, покажу.
Через десять минут они стояли на краю поляны. Лиса нигде не было. Как и тигра с павлином. Исчезли и причудливые птицы. Дерево стояло на месте, только…
— Ну, — выдохнул он. Ей, практически привиделось, как терпение выходит из него, как воздух из проткнутого шарика. — Добротный старый дуб. Мики, я тебе, конечно, верю, но в нём нет ничего необычного.
— Мне не показалось. Не показалось, — но она уже начала в этом сомневаться.
— Даже если показалось, те следы и светящаяся хрень определенно из разряда «Секретных материалов», — попытался поддержать её Гарт. — У меня на дисках были все серии, и они очень крутые, за исключением сотовых телефонов в первых трех сезонах. Они чудовищны. Может, вернемся домой, дунем, да пересмотрим, а?
Микаэла не хотела смотреть «Секретные материалы». Ей хотелось поехать в тюрьму и добиться интервью с этой женщиной. Задачка, конечно, была та ещё. Трудно будет убедить охрану впустить её, когда выглядит она, как Злая Ведьма с Запада, только в джинсах и майке. Но после всего, что они тут видели, что нашли возможное место происхождения этой женщины…
— А как насчет настоящих секретных материалов?
— Ты о чём?
— Давай, прокатимся. По пути расскажу.
— Может, сначала, дунем? — он недвусмысленно потряс мешком.
— Позже, — ответила она. Это «позже» обязательно настанет, ведь она совершенно вымотана. Как будто её зашили в большой черный мешок, в котором осталась крошечная щель. И этой щелью было её природное любопытство, дававшее ей свет и глоток воздуха.
— Ну… ладно. Наверное.
На обратном пути впереди шел Гарт. В какой-то момент, Микаэла обернулась и долго смотрела на поляну, надеясь, что её видение снова появится. Но там находился лишь старый дуб. Большой и широкий, однако ничего сверхъестественного в нём не было.
«И всё же, истина где-то там, — подумала она. — Надеюсь, мне хватит сил её отыскать».
Надин Хикс была женщиной старой закалки. Ещё до «авроры», она привыкла представляться «миссис Лоуренс Хикс», будто своим замужеством она была обязана исключительно супругу. Сейчас же она сидела у обеденного стола, похожая на свадебный подарок. Рядом с ней стояло пустое блюдо, стакан, полотенце и разные столовые приборы. Когда пришел Фрэнк, Хикс проводил его в столовую, а сам уселся на стул из вишневого дерева напротив жены, чтобы закончить завтрак.
— Уверен, вам это кажется чем-то странным, — сказал Хикс.
«Нет, — подумал Фрэнк. — Мне не кажется странным сажать свою жену за обеденный стол, как какую-то мумифицированную куклу. Мне это кажется, эм, забыл слово. Ах, мне это кажется настоящим сумасшествием».
— Я здесь не для того, чтобы вас осуждать, — ответил Фрэнк вслух. — Вы пережили шок. Люди делают то, что могут.
— Ну, офицер, а я пытаюсь сделать вид, что всё в порядке, — Хикс был одет в деловой костюм и гладко выбрит, однако под глазами у него набухли огромные мешки, а костюм был помят. Сколько мужчин умели гладить одежду? Или правильно складывать, чтобы не помять? Фрэнк умел, но у него и утюга-то не было. После развода он носил вещи в Дулингскую прачечную, а когда ему срочно требовались глаженые брюки, он прятал их под матрас и минут на 20 ложился сверху. Получалось неплохо.
Завтрак Хикса представлял собой говядину с тостами.
— Надеюсь, вы не против, если я поем. Заморю, так сказать, червячка. Таскать её по дому отнимает много сил. А потом, мы пойдем во двор, — Хикс кивнул в сторону жены. — Верно, Надин?
Какое-то время оба ждали, будто она ответит. Но Надин безмолвно сидела за столом, как чужеродная статуя.
— Послушайте, мистер Хикс, я не хочу отнимать у вас много времени.
— Всё хорошо, — Хикс подхватил вилкой тост и откусил от него. Ему на колени упали капли белого соуса и куски говядины. — Мать твою, — Хикс закашлялся с полным ртом. — И так чистой одежды почти не осталось. Стиркой занимается Надин. Ты бы проснулась и занялась делом, а, Надин? — он проглотил кусок и коротко, по-деловому, кивнул Фрэнку. — Я собираю мусор и выношу его по пятницам. Вполне справедливое разделение труда.
— Сэр, я бы хотел узнать у вас…
— И машину ещё заправлял. Она терпеть не может все эти станции самообслуживания. Я ей говорил: «Тебе нужно учиться, милая, на случай, если я умру раньше тебя». А она ответила…
— Я хотел бы узнать у вас о том, что творится в тюрьме, — Фрэнку хотелось, как можно скорее, убежать из дома Хикса. — Там содержится женщина, о которой говорят в городе. Её зовут Эви Блэк. Что вы можете о ней рассказать?
Хикс молча посмотрел в свою тарелку.
— Я бы держался от неё подальше.
— Она не спит?
— Не спала, когда я уходил. Да, я бы держался от неё подальше.
— Рассказывают, она засыпает и просыпается. Это так?
— Похоже, что так, но… — Хикс продолжал смотреть в тарелку, слегка наклонив голову, будто подозревал, что ему вместо тоста подложили кусок дерьма. — Не хотелось бы пинать дохлую лошадь, но я бы оставил её в покое, офицер.
— Что вы хотите сказать? — Фрэнку вспомнился мотылек, явившийся из пламени, когда Гарт Фликингер поджег кусок кокона. Который пристально их изучал.
— Она забрала мой мобильник.
— Простите, что? Как ей это удалось?
— Она угрожала мне крысами. Крысы на её стороне. Они ей подчиняются.
— Ей подчиняются крысы.
— Вы, ведь, понимаете последствия? Во всех гостиницах, тюрьмах есть грызуны. А сокращения бюджета только усугубляют проблему. Коутс как-то сказала, что придется прекратить травлю, потому что теперь яды им не по карману. В заксобраниях, ведь, об этом не думают, да? Это же просто тюрьма. Что значат крысы, когда заключенные сами, как крысы? Ну, а что если одна из заключенных научится управлять крысами? Что тогда? — Хикс отодвинул тарелку. Внезапно аппетит покинул его. — Это, конечно, риторический вопрос. В заксобраниях о таких вещах никогда не думают.
Фрэнк направился к выходу из столовой, прикидывая вероятность того, что этот человек пережил приступ галлюцинаций из-за пережитого стресса. Но, ведь, он сам видел, как из пламени родился мотылек — как с этим быть? Фрэнк сам всё видел. И разве этот мотылек не смотрел прямо на него, на Фрэнка? Может, конечно, это тоже была галлюцинация. Фрэнк и сам пережил стресс, в конце концов. Но он так не считал. Кто мог бы утверждать, что заместитель директора не поехал крышей? Кто мог бы утверждать, что он не говорил правду?
Может, он сошел с ума именно потому, что говорил правду. Как насчет этой неприятной вероятности?
Хикс поднялся из-за стола.
— Раз уж вы пришли, не поможете мне вынести её наружу? Спина болит, а, ведь, я уже отнюдь не молод.
Фрэнк хотел этого меньше всего, однако согласился. Он ухватил Надин Хикс за распухшие лодыжки, а Хикс взял её за не менее распухшие руки. Они пронесли её по дому, вытащили наружу, обошли дом, осторожно неся спящее тело. Паутина скрипела как подарочная бумага.
— Потерпи, Надин, — сказал Хикс покрывалу, окружавшему лицо его жены. — Отнесем тебя к шезлонгу. Погреешься под солнышком. Уверен, оно до тебя достает.
— И кто сейчас командует? — спросил Фрэнк. — В тюрьме?
— Никто, — ответил Хикс. — А, Ванесса Лэмпли должна быть, если она ещё не спит. Она — старший офицер.