— Эрин сказала, всему виной оставшаяся плацента, — заговорила Дженис. — Выскрести её оттуда оказалось невозможно. По крайней мере, остановить кровотечение не успели бы. Да и лекарств никаких нет.
— Питоцин, — произнесла Лила. — Я его принимала, когда родился Джаред.
Какое время они сидели в тишине, глядя, как постепенно угасал этот очень длинный день.
— Я подумала, тебе понадобится помощь в сборе её вещей, — наконец, сказала Дженис.
— Уже закончила. У неё накопилось не так уж и много всего.
— У нас у всех не много всего. Это, несколько успокаивает, как считаешь? В школе мы разучивали стих, что-то потреблении и производстве отходов всеми силами. Китса[112], кажется.
Лила, учившая в школе то же стихотворение, знала, что это Вордсворт[113], но спорить не стала. Дженис убрала бутылку обратно в карман и вытащила носовой платок. С его помощью она, сначала протерла одну щеку Лилы, затем другую, чем напомнила ей собственную мать. Та проделывала это каждый раз, когда её дочь, самоуверенная оторва, падала с велосипеда или скейтборда.
— Я нашла это в шкафчике для белья, где она хранила детские вещи, — сказала Лила, протягивая Дженис тонкую стопку листков. — Под ночными рубашками и детскими носками.
На самый первый листок Тиффани вклеила картинку смеющейся матери с младенцем на руках в золотистых лучах солнечного света. Дженис подозревала, что картинка была вырезана с рекламы детского питания фирмы «Gerber», размещенной в каком-то женском журнале, в «Порядочной хозяйке», наверное. Ниже Тиффани написала от руки: «Наставления Эндрю Джонсу о праведной жизни».
— Она знала, что будет мальчик, — сказала Лила. — Не представляю, откуда, но знала.
— Магда ей сказала. Поделилась какими-то старыми поверьями.
— Полагаю, она долго к этому готовилась, а я ничего не замечала, — Лиле казалось, что Тиффани стыдилась этих приготовлений. — Взгляни на первую страницу. Вот с чего всё началось.
Дженис открыла маленькую самодельную книгу. Лила склонилась над ней и вместе они прочитали:
10 правил праведной жизни:
— Будь вежлив с людьми и они будут вежливы с тобой;
— НИКОГДА не употребляй наркотики ради удовольствия;
— Если не прав — извинись;
— Господь видит твою ошибку, но ОН добр и милостив;
— Не лги, т. к. это входит в привычку;
— Никогда не стегай лошадь;
— Твоё тело — это твой храм, поэтому НЕ КУРИ;
— Не обманывай, будь ЧЕСТЕН;
— Аккуратно выбирай друзей, я не смогла;
— Помни, мама всегда любит тебя и у тебя всё будет ХОРОШО!
— Последнее меня, прям задело за живое, — произнесла Лила. — И сейчас задевает. Дай бутылку. Видимо-таки, придётся выпить.
Дженис передала ей бутылку. Лила глотнула, поморщилась и вернула её обратно.
— Как ребенок? В порядке?
— Учитывая, что он родился на шесть недель раньше срока и носит на шее пуповину, будто цепь, он в порядке, — ответила Дженис. — Слава богу, с нами Эрин и Джоли, иначе потеряли бы и мать и ребенка. Сейчас он с Линдой Байер и её ребенком. Сама она совсем недавно перестала кормить малыша грудью, но как только он начинает кричать, молоко появляется само по себе. Так она сама говорит. А тем временем, у нас снова проблемы.
Будто Тиффани было недостаточно, подумала Лила, и постаралась не выдать своих мыслей.
— Рассказывай.
— Помнишь Герду Холден? Старшую из четырех сестер? Она исчезла.
Это означало, что в другом мире девочка умерла. С этим утверждением никто уже не спорил.
— Как Клара?
— Да, понятно, как, — ответила Дженис. — Чуть с ума не сходит. У них у всех уже неделю голова кружится.
— Значит, кто-то их двигает.
Дженис пожала плечами.
— Может быть. Клара боится, что кто-нибудь из её дочек тоже исчезнет в любой момент. Может, все сразу. Я бы тоже боялась, — она принялась листать «Наставления Эндрю Джонсу о хорошей жизни». На каждой странице была иллюстрация, объяснявшая 10 правил.
— Поговорим о Древе? — поинтересовалась Лила.
Дженис задумалась, затем помотала головой.
— Может, завтра. Сегодня я хочу просто поспать.
Лила, которая не была уверена, что сможет уснуть этой ночью, взяла Дженис за руку.
Нана спросила у матери разрешения переночевать с Молли в доме миссис Рэнсом. Элейн сказала, что согласится, если сама хозяйка дома будет не против.
— Разумеется, — ответила миссис Рэнсом. — Мы с Молли любим Нану.
Для Элейн Гири этого оказалось достаточно. Она была рада отпустить дочь из дома. Нана была её самым дорогим сокровищем, единственной точкой соприкосновения с буйным мужем, тем, что поддерживало их брак, который при иных обстоятельствах давно бы распался. Но этим вечером у Элейн было одно очень важное дело. Для Наны оно было даже важнее, чем для неё самой. Оно было важным для всех женщин Дулинга, если быть честным. Некоторые, как Лила Норкросс, этого пока не понимали, но скоро поймут.
Если, конечно, она сама решится.
Гольф-кары, на которых они ездили к тому странному дереву, стояли на парковке перед руинами здания муниципалитета. В женщинах, среди прочего, была одна положительная черта: покончив с делами, они обычно наводили порядок. С мужчинами иначе. Они повсюду разбрасывают свои вещи. Сколько раз она говорила Фрэнку класть грязное белье в корзину. Мало того, что она занимается стиркой и глажкой, она ещё должна прибирать за ним? И всё равно, он оставлял одежду в ванной или разбрасывал по полу в спальне. А ещё, он хоть раз прополоскал за собой стакан или вымыл тарелку? Нет! Как будто, кружки и тарелки после использования исчезают сами по себе. То, что её бывший муж содержал своё рабочее место в порядке, а клетки для животных всегда сияли чистотой, казалось ей ещё более непонятным.
Мелочи, казалось бы? Так и есть! Но, продолжаясь годами, всё это становилось разновидностью китайской пытки, о которой она читала в одной найденной в ящике для пожертвований книге. Она называлась «Смерть от тысячи порезов». Ужасный характер Фрэнка был самым глубоким и болезненным порезом. О, иногда он, конечно, дарил подарки, целовал в шею, водил в ресторан поужинать при свечах, но всё проходило холодно и воспринималось с трудом. Она не готова утверждать, что все мужчины одинаковы, но большинство были именно такими, так как они действовали, следуя инстинктам. Следовали за своим членом. Времена, когда дом мужчины был его замком ушли в прошлое, однако осталось убеждение, что женщина должна быть служанкой.
Ключи от каров находились в замках зажигания. Нормальное явление. Конечно, в «нашем месте» случались различные инциденты, но настоящих крупных краж не случалось. В этом было нечто умилительное. Здесь было много милого, но никто почему-то не обращал на это внимания. Взять, к примеру, это нытьё и причитания во время встреч. Нана тоже там бывала. Она думала, что Элейн не в курсе, но ошибалась. Хорошая мать всегда в курсе увлечений своего ребенка и знает, когда он попадает под влияние дурной компании.
Два дня назад у них в гостях была Молли. Они сначала играли в «классики» и прыгали через скакалку во дворе, затем украшали кукольный дом, который Элейн принесла из торгового центра, потом снова до заката играли на улице. Они сытно поужинали, после чего Молли в одиночку отправилась через два квартала домой. Почему же она могла себе это позволить? Потому что в этом мире не было хищников. Не было педофилов.
Прекрасный был день. Именно поэтому Элейн очень удивилась, когда, проходя мимо спальни дочери, услышала плач.
Элейн села за руль гольф-кара, повернула ключ и нажала на небольшую педаль газа. В тишине она выехала с парковки на Мейн стрит и поехала мимо пустых улиц и погасших фонарей. Через несколько километров за городом, она притормозила возле белого здания, перед которым стояли две бесполезные в нынешнее время бензоколонки. Вывеска на крыше гласила, что здесь находится продовольственный магазин Дулинга. Его владелец Кабир Патель, разумеется, исчез, вместе с тремя порядочными, по крайней мере, на людях, сыновьями. Когда началась эпидемия «авроры», его жена находилась в Индии у родственников и сейчас спала в коконе где-то в Мумбаи или в Лакхнау, или ещё где.
Мистер Патель торговал, практически всем, ассортимент его товаров мог легко соперничать с ассортиментом супермаркетов, но к данному моменту, ничего почти не осталось. В первую очередь, конечно же, исчез алкоголь. Женщинам нравилось выпивать, кто их за это осудит? Другие женщины? Вряд ли.
Элейн завела гольф-кар на задний двор. Там находилась небольшая металлическая пристройка с вывеской «Окружной магазин и автомастерская», под которой висела другая вывеска с надписью «Заедь, сначала к нам!». Мистер Патель содержал пристройку в чистоте, нужно отдать ему должное. Отец Элейн подрабатывал автомехаником в дополнение к работе водопроводчиком и два сарая за их домом в Кларксбурге были битком набиты деталями автомобилей, стертыми покрышками, поломанными косилками и мотоблоками. Мать Элейн, конечно, жаловалась на беспорядок. Это помогает оплачивать твои пятничные походы в салон красоты, отвечал ей хозяин замка, поэтому всё останется как есть.
Элейн пришлось приложить все усилия, чтобы открыть дверь. Ей удалось раздвинуть створки метра на полтора, чего оказалось вполне достаточно, чтобы пролезть.
— В чём дело, дорогая? — спросила она у дочери ещё до того, как узнала о дереве. В тот момент ей казалось, слёзы дочери — единственное, что должно волновать её в этом мире. Она была уверена, они пройдут так же быстро, как дождь весной. — Животик после ужина разболелся?
— Нет, — ответила Нана, — и хватит уже так говорить. Мне не пять лет!
Раздражительный тон удивил Элейн, она села перед ней на колени и поинтересовалась: