Остановился у кабинета Гелас и посмотрел сквозь стеклянную дверь. Она сидела за столом, положив руки на колени, и смотрела в окно. Длинные волосы заплетены в косу.
Он постучал в дверь, зашел и сел напротив.
– Привет.
– Привет.
Пустой, без интонаций голос.
– Как ты?
Пожала плечами.
– Журналисты. Телефон звонит, как пожарная тревога.
Ну, с этими-то Гелас справится лучше кого-либо.
– Парадокс: доходы за январь побили все рекорды. Судьба иронически ухмыляется на прощанье.
Она по-прежнему неотрывно смотрела в окно. Над горизонтом медленно проступала серая полоска зимнего рассвета.
Действительно, ирония судьбы: необычные холода чуть не вдвое увеличили потребность в энергии, и, несмотря на катастрофу на бирже, январский результат оказался лучшим чуть ли не с самого начала существования концерна.
– Кнут рад был бы узнать…
Никакого макияжа. Лицо бледное, синяки под глазами.
И все равно – красива, как икона.
– Кнуту много чего надо было бы узнать, – продолжила она.
Том опять вспомнил истощенного, измученного Кнута в паутине шлангов и кабелей.
Впервые в жизни он столкнулся лицом к лицу со смертью, и она показалась ему отвратительной.
Гелас выпрямилась и помассировала шею.
– Я знаю, кто заработал большие деньги на падении курса акций, – сказала она, помолчала и добавила: – На смерти Кнута.
– И кто же?
– «Фёрст финанс».
– Никогда не слышал.
– И я не слышала. Финансовая фирма второго, если не третьего ряда. Владелец – некий Леннарт Бугшё.
Том задумался. Нет. Ни название, ни имя владельца ничего ему не говорили.
– Как ты их вычислила?
Гелас внезапно улыбнулась, и в глазах загорелся огонек.
– Я когда-то работала с одним парнем в «Карнеги» и… и уговорила его мне рассказать.
– Играла в полицию?
– Довольно забавно.
Почему-то Тому была неприятна мысль, что Гелас рыщет по городу, встречается с какими-то старыми знакомыми и… и «уговаривает» делиться финансовыми секретами.
– Звучит довольно подозрительно, – сказал он вслух. – Надо сообщить в полицию.
Она промолчала.
– Но… ты же расскажешь об этом? Полиции, я имею в виду.
– Да… – уверенности в ее голосе Том не услышал и попытался найти формулировку, которая могла бы ее убедить.
– Кнут хотел, чтобы мы попытались спасти «Свекрафт».
– Да… разумеется.
– Оставь это, Гелас. Пусть займутся профи.
– Да-да, конечно, – она опять повернулась к окну и долго смотрела на медленно сереющее холодное небо.
Выражение лица настолько горестное, что ему захотелось чем-то ее утешить.
– Почему бы нам не посидеть в баре? Завтра, к примеру?
В первый момент ему показалось, что она не поняла его предложение. Но уже через секунду ее красивое лицо осветила слабая улыбка.
– С удовольствием.
Остаток дня он посвятил анализу возможных покупателей на эти чертовы станции на буром угле в Германии. Переговоры с банками, получившими задание на продажу. Единственный серьезный потенциальный покупатель – чешская компания с репутацией самого завзятого экологического преступника в Европе. Убедить правительство дать согласие на эту сделку – отдельная история.
В шесть часов вечера он закрыл последнее совещание и пошел домой. Рабочий день закончился, и он не видел причин задерживаться в конторе. Энтузиазм, которым Кнут заражал сотрудников, как ветром сдуло.
Черное небо с миллионами звезд. Тихо и морозно. Под ногами приятно скрипит крепкий снег. Облачко пара от дыхания.
Портфель почти пустой. В первый раз за время работы в «Свекрафте» Том не взял работу на дом.
Он обнаружил слежку, когда пересек Вальхаллавеген. Если бы не пришлось уступить дорогу промчавшейся машине, и не заметил бы.
В пуховике, джинсах, грубых сапогах. К ушам тянутся проводки наушников.
Тому никогда не приходило в голову, что за ним могут следить. Мысль эта испугала его всерьез.
Он продолжал шагать к Карлавеген, время от времени останавливался, вроде бы у витрины очередного магазина, и исподтишка оглядывался.
Хвост на месте.
И кто это? Кто его послал? СЭПО?
Дойдя до подъезда, Том резко обернулся и помахал рукой.
Я тебя вижу.
Филер не сдвинулся с места.
Не с ума ли он сошел? Как бы там ни было, Сонни гордился собой: преодолел внутреннее сопротивление. Оборудование совершенно новое, он такого и не видел. Потрогал загадочного назначения сверкающие приборы и решил удовлетвориться старыми добрыми гантелями и штангой. Огромные надутые шары тут и там поначалу тоже раздражали его своей непонятностью, но он успокоился, когда увидел, как коллеги садятся на них и принимают замысловатые позы. Оказывается, незаменимая штука для тренировки баланса.
Вспомнил бессонную ночь.
Начать решил все же с паштета. Тщательно намазал бутерброд, съел, выпил стакан чая и сел за компьютер – писать ответ Ирине. По-русски. Дело пошло легче, чем он ожидал.
Оказывается, писать, что думаешь, легко и просто. Даже по-русски. Он рассказал, как обрадовал его ее ответ, что все эти годы он думал о ней. И под конец сообщил: я одинок, меня иногда тяготит это одиночество, и было бы замечательно увидеться.
К его изумлению, ответ пришел через двадцать минут.
Дорогой Сонни!
Если бы ты знал, как я ждала твой ответ!
Наши страны – соседи, нас разделяет всего-то небольшое море, или, лучше сказать, большое озеро. Сейчас стало несложно пересечь границу и повидаться…
И еще полстраницы. И две фотографии в приложении. Ирина. Вот это да… Больше пятидесяти не дашь, хотя она всего на четыре года моложе его. Лицо… будто и не пережила страшные девяностые. А фигура – сорокалетние фанатки фитнеса могут позавидовать.
Вот и причина, почему он впервые за все время, что Фирма переехала в Сольну, появился в спортивном зале. Почему опять решил начать эти дурацкие тренировки, которые забросил уже несколько лет назад, – разве что пробежки трусцой пару раз в неделю. А что еще оставалось делать – они решили повидаться уже этой весной. И Сонни не хотелось ее разочаровывать. Решил даже пойти на такую жертву, как регулярные тренировки.
Она попросила его тоже прислать фото, но он не решился. Я, написал он, селфи не увлекаюсь. У меня нет фотографий.
Он с трудом опустил штангу на стойку и прилег на топчан.
– Прости, ты не пользуешься этим фитболом?
Он открыл глаза. Томми из контртерроризма. Тот самый, который предложил ему в дополнение к усам отрастить еще и бороду.
– Я не знал, что он так называется. Возьми, конечно.
Томми пошел к группе сотрудников во главе с Бёрье, шефом антитеррористического отдела. Бёрье кивнул и направился к топчану. Может, ему стало стыдно, что он предложил Сонни работу в МИРе, да еще с садистской улыбочкой? Интересно, кому все-таки досталась эта работа? Наверняка кому-то из женщин, их в СЭПО не так мало – тридцать шесть процентов.
– Привет, Сонни, – сказал Бёрье как ни в чем не бывало. – Давно тебя здесь не видно. Слышал, слышал о твоих успехах. Красиво сработано. Поздравляю.
Телеграф джунглей даже в СЭПО работал безупречно и никогда не отказывал, в отличие от их с каждым годом все более навороченных цифровых информационных технологий. Уже все знали, что Сонни ведет дело о преднамеренном убийстве Кнута Сведберга и достиг невиданно быстрого прогресса. Впрочем, ничего удивительного: даже из правительства требовали информировать о любом прорыве в следствии.
– Спасибо. А я, знаешь, немного привожу себя в порядок перед очередной конференцией НКЦТ. Заваруха эта никогда не кончится… то наши доморощенные ИГИЛ-воины, которые ездят туда-сюда, то все это чертово международное сотрудничество…
– Понимаю.
Сонни много раз сталкивался с НКЦТ – Национальным координационным центром по оценке террористической опасности. В эту организацию входили МИР, Центр радиоперехвата и СЭПО. Бёрье, конечно, хотел подчеркнуть, что и его работа первостепенной важности. В последние дни страх перед русскими затмил постоянную озабоченность людей угрозой терактов.
– Надеюсь, ты поймаешь убийцу.
Хорошо бы… но Сонни вполне сознавал, что такой сценарий маловероятен. Потребовать выдачи агента у такой страны, как Россия? Русские предпочитают сами разбираться, а чаще всего снабжают исполнителей подобных поручений иммунитетом – дипломатическим или депутатским.
Даже вспомнить не мог, когда душ доставлял ему такое удовольствие. Вытерся, сунул в сумку расческу и дезодорант и пошел в кафетерий. Договорились встретиться с Доцентом-Андерсом и еще одним сотрудником, Юсси, по прозвищу Северянин. По пути встретил еще двоих – те шли из тира, обсуждали результаты. Надо было бы и ему хоть пару раз в месяц расстрелять магазин-другой.
Надо согласиться – новое здание имеет свои преимущества. Там, на Бергсгатан, сотрудники теснились, как кильки в банке. Сонни невольно улыбнулся: вспомнил, как Ирина называла этих рыбок «хор Пятницкого».
Челль Бьюрман, шеф контршпионажа, тоже явился на встречу. Как всегда, с блокнотом. Доцент-Андерс разложил на столе несколько распечатанных листов, испещренных цветными пометками.
Сонни взял кофе, йогурт, большой бутерброд с сыром и салатом и присел за стол.
– Ходят слухи, – многозначительно произнес Челль.
Сонни откусил кусок и ждал продолжения.
– Ходят слухи, что наш Сонни начал качаться. Может, захотел обратно в антитерроризм? Или в отдел персональной защиты? У них нет формальной возрастной границы.
Сонни с наслаждением прожевал хлеб и запил йогуртом. Неплохая все-таки штука – спорт. Он давно не был так голоден.
– Может, начнем? – сказал он, не обращая внимания на подначку.
– Рассказывайте, что надумали.
– Давай, Андерс, – поощрительно кивнул Сонни.
– Значит, так. Мы тщательно проверили все показания этого самого Тома Бликсена. Все, что он рассказал о его жизни в Москве, подтверждается. Никаких подозрительных связей с русскими спецслужбами не выявлено. Проверили все его разговоры по мобильнику за последние недели. Ему и в самом деле звонили с московского номера. Восьмого января. На допросе он утверждал, что это был звонок из Министерства энергетики. Якобы хотели заказать время для встречи с Кнутом Сведбергом. Разговор продолжался две минуты и тридцать одну секунду. Звонили вот с этого номера, – Андерс достал из папки и положил на стол лист бумаги. – Самое интересное, что в Минэнерго такого номера нет. Но! От коммутатора министерства он отличается всего одной цифрой.