– Начальник! О! Замолви за меня словечко! А, начальник! Не пожалеешь, клянусь брюхом Тура!
– А что умеешь? – в свою очередь спросил Сихон, выдрав наконец руку из Ниловых лап.
– Сила есть! – гордо сказал Нил.
– Это-то я вижу! – улыбнулся Сихон.– Умеешь что?
– Мечом работаю! Дай – покажу!
– Успеешь. Стреляешь как?
– Так себе! – огорченно признался великан. Но лицо его враз посветлело.– Ножи метаю! – вскричал он.– Давай, давай – сделаю!
Прежде чем Сихон успел вмешаться, кто-то из солдат уже протягивал великану тяжелый метательный нож.
Нил плюнул на ладонь, примерился – и вогнал нож за тридцать шагов в ствол чинары. Почти на четверть локтя вогнал. Воины зацокали языками: отменный бросок.
– А поборю любого! – гордо сказал Нил.– Кто желает?
Никто не желал. Воины были не малыши, но Нил производил впечатление.
Не найдя соперника, Нил на спор согнул и разогнул серебряный тенг. Потом поднял на плечах здоровенного парда. Пард был страшно недоволен и едва не тяпнул его за руку. Шутки ради Нил предложил желающим стукнуть его по животу. Никто не отказался. Потом все сыграли в «орешек» – кто больше раз подбросит орех лезвием меча. Нил проиграл почти всем, и от этого отношения его со стражниками стали еще теплее.
Прибежал посланник из замка и сообщил, что Владычица велит вести задержанных в тронный зал.
Солдаты были огорчены. Они, честно признаться, забыли о том, откуда взялся Нил. А уж об остальных троих – и подавно.
Сихон тихо спросил Нила, что скажет хозяин, если великан решит его покинуть.
– Чихать! – сказал Нил.– Разве мы в Империи? Разве светлорожденный тут главнее тебя? Пусть возражает – кто его спросит?
– Решает Владычица,– заметил Сихон.– Но… и от меня кое-что зависит.
– Это я сразу понял, командир! – воскликнул Нил.– Ты не думай, что я бросаю светлорожденного потому, что вы нас сцапали. Но прикинь, командир,– вы ж имеете в пять раз больше!
– Точно так, парень,– согласился Сихон, у которого две ночи назад «освободилось» место стражника.– Я поговорю.
И скомандовал своим, чтобы построились как положено и вели четверку во Дворец.
Привалившись к теплому боку парды, Санти наблюдал за вновь прибывшими. Парда дремала, свесив голову и закрыв коричневые глаза. Детеныш болтался где-то поблизости.
Из всех четверых больше всего Санти понравился Эрд. Как красив, как держится! Не то что его плосколицый слуга. Санти не видел эпизода с хлыстом, потому что в тот момент воины заслонили от него участников. Зато он очень хорошо разглядел, как великан развлекает стражников.
«Будь я таким здоровым,– подумал Санти,– никогда бы не унижался перед теми, кто сильнее».
Ненадолго его взгляд задержался на Этайе. Что-то смутное шевельнулось у юноши внутри, но фигура закутанной в шелк женщины была не слишком занимательной. Еще меньше заинтересовал его Биорк.
А вот гордый воин, не выказавший страха, не отдавший оружия… Пока плосколицый лебезил и выдрючивался, светлорожденный спокойно стоял, опершись спиной на древесный ствол, и глядел вперед, прямо перед собой, надменный и неуязвимый.
«Вот – вождь!» – восхищенно подумал Санти.
Тронный зал Дворца соххогои Нассини подавлял величием. Высота его свода была почти двадцать локтей. Никаких фресок-сюжетов, ничего от привычной стенной росписи. Линии, пятна, многоугольники. Чудовищная игра цветных теней. Лабиринт для глаза. Искусство, которое ум не в состоянии понять, а чувство не в силах принять. Черные, залитые блестящим лаком, зеркально гладкие створки высоких дверей затворились за вошедшими.
Огромный, как горная пещера, зал был пуст. Ни мебели, ни статуй, ни растений в вазах. Могучие, сужающиеся наверху четырехугольные колонны. А посреди зала – огромная, как он сам, четырехугольная пирамида с маленькой срезанной вершиной. Там, наверху, крохотный в сравнении с чудовищным постаментом, сиял в узком столбе света трон.
И соххогоя Нассини была там, вознесенная под самый потолок, на высоту нескольких десятков локтей. И трон ее, пылающий золотом, подобен был храму на вершине горы.
Еще один поток света, косо направленный системой зеркал, обливал вишневого цвета самосветящийся ковер, которым были устланы ступени.
С такого расстояния сидящая фигура Властительницы казалась крохотной. Будто звезда, сияла на ее голове драгоценная тиара.
Туфли Эрда гулко ударяли в зеркально полированный камень, пока он шел между белых и розовых расширяющихся книзу колонн, увитых цепкими змеями лиан, вырезанных из зеленого, как леса Хольда, переливчатого камня. Звук уходил ввысь, дробился и умножался титаническим сводом. С поднебесной высоты постамента Эрд Асенар был всего лишь крохотной белой фигуркой, медленно ползущей по гладкой поверхности мозаичного пола. Спутники же его казались куколками, обведенными металлической стеночкой стражи.
Густо набеленное лицо соххогои, с вычерненными веками, с алой полоской рта, хранило каменную неподвижность Власти. Но внутренне она смеялась. Сотни лет эти «светлорожденные» дети Осквернителя противились естественной власти ее предков. Противились, пока не были выброшены прочь. А теперь один из них, один из порожденных Врагом, сам пришел к ней, сам отдал себя в руки дочери Истинного Создателя. Вот он, представший: податливый, как тело речного моллюска, лишенное скорлупы. Пришел, чтобы она подцепила его двузубой вилкой, окунула в красный соус из только что сцеженной крови и раздавила языком, прижав к горящему нёбу.
Она не сделает так! Волна гордости будто подняла ее над троном. Она, соххогоя Нассини, не поступит так, как поступил бы отошедший супруг ее, Спардух. Она, искуснейшая из детей Истинного Создателя, сотворит воистину прекрасное!
Эрд пересек зал и вступил на черный пятиугольник в десяти локтях от первой ступени подножья.
– Остановись, северянин! – грянул над ним голос Нассини.
Эрд замер, глядя вверх и пытаясь сообразить, какой магией достигнута такая мощь звука.
– Приветствие тебе, соххогоя! – рявкнул он в полный голос. А сила голоса светлорожденного была такова, что перекрывала звук боевой флейты.
Когда утихло эхо под высокими сводами, рядом с Эрдом возник Мугган.
– Не ори, хоб! – бросил он презрительно.– Тебя услышат, даже если ты не будешь драть глотку!
Расставив тощие ноги, соххогой с вызовом глядел на светлорожденного.
Эрд посмотрел на Муггана и ничего не сказал. Лишь погладил рукоять меча. Лицо Муггана исказила злоба. Он открыл рот, но раздавшийся сверху голос матери заглушил его:
– Приветствие и тебе, северянин! Ты пришел в мой замок без должного приношения. Что привело тебя в мою власть?
– Власть, власть, власть…– отразили своды.
– Не трусь, хоб, говори! – засмеялся Мугган.– Язык у тебя пока есть!
Эрд сошел с пятиугольника. Медленно, медленно, почти осязая спиной острия следящих за ним стрел, он начал подниматься по вырезанным в постаменте ступеням.
Владычица хранила молчание, и стражники не решались остановить светлорожденного. Эрд благополучно достиг вершины – площадки, на которой стоял трон соххогои. Он остановился, и глаза его встретились с глазами Нассини.
– Ты гордец, северянин! – прошептала она.
– Как и ты! – ответил Эрд.
– Я могу убить тебя, северянин! – заметила соххогоя.
Трон ее стоял на возвышении в центре площадки, и ее голова была на три локтя выше головы Эрда.
– Я тоже могу убить тебя, соххогоя! – ответил он.– Но в этом нет чести.
– Ты предлагаешь что-то, чтобы убить скуку? – неожиданно для себя соххогоя применила «формулу равных».
– Может быть.
– Ты не выказываешь страха, северянин.
– Лишь то, что делаю я сам, может испугать меня.
– И часто ты делаешь это, северянин? – заинтересовалась Нассини.
– Не называй меня «северянин». Мой титул – светлейший.
Нассини кивнула.
– Тебе не мешают волосы вокруг рта? – спросила она.
Эрд невольно потрогал усы:
– Нет.
– Ты мне по вкусу! – напрямик заявила Нассини.– Но мой сын Мугган, он захочет тебя убить. Я не могу ему помешать.
– Не верю,– сказал Эрд.– Ты – госпожа.
– Для слуг. Если он захочет убить тебя собственноручно, я… не в силах ему помешать. Он… своеволен. И он – великий боец. Как все мы.
– Я тоже не вчера взял меч,– заметил Эрд.– Ты хочешь, чтобы я убил его?
– Опасаюсь, что ты умрешь прежде, чем твое общество мне наскучит. Что значит для тебя твое оружие?
– Знак рода! – сказал светлорожденный.– У меня нет наследника. Если я умру, меч достанется убийце,– Эрд пожал широкими плечами.– Но меня нелегко убить. Предостереги своего сына.
– Сделай это сам!
Эрд подошел к ничем не огражденному краю помоста.
– Если я сейчас прыгну вниз? – спросил он.
– Это не доставит мне радости! – отрезала Нассини.
– Хочу больше узнать о тебе! – с достоинством произнес Эрд.
Было в этой некрасивой женщине нечто, затронувшее сердце воина. Нечто, пронизанное остротой новизны. Вызов.
– Ты не похожа на тех, о ком я слышал.
– Истинный привел тебя ко мне! – Нассини не сводила с Эрда крапчатых глаз.– Мы порадуем друг друга!
– Думаю, что так.
Нассини тоже уловила вызов. Вызов тому, что она полагала Искусством. И она уже предвкушала игру, которую подарит ей этот северянин.
– Вас примут достойно,– сказала Властительница.– Но не забудь о моем сыне!
– Не забуду.
– Иди!
Эрд помедлил, потом подошел к ней ближе, поднялся к трону, взял вялую руку в белой перчатке и поднес к губам.
Соххогоя не препятствовала ему, но и не выказывала одобрения. Эрд ненадолго задержал в руке ее кисть, разглядывая перстни.
– Хорошая работа,– наконец сказал он, опустил ее руку на подлокотник и спустился вниз так же неторопливо, как и поднялся.
Муггана в зале уже не было. И не было стражи вокруг троих спутников светлорожденного. Каждое слово Эрда и Нассини было слышно тем, кто находился в зале, а слуги привыкли угадывать желания своей госпожи.