— Завоеватели, являясь по своему биологическому строению типичными гомоплазмоидами, не относились ни к одной из гуманоидных рас. Ни внешне, ни внутренне эти существа не имели ничего общего с нами, хотя и использовали для дыхания и метаболизма смесь кислорода и азота. Вы когда-нибудь слышали о думающей протоплазме? Нет? Впрочем, действительно, откуда вам знать… — Обира на секунду задумалась. — Представьте себе организм, состоящий из одной-единственной клетки, заполненной высокоорганизованной протоплазмой. У него нет ни костей, ни мышц, ни нервной системы, ни каких бы то ни было внутренних органов. Только оболочка и первичная протоплазма, способная — в зависимости от обстоятельств и биологической необходимости — выполнять функцию любого органа или системы органов…
Непонятно? — Хранительница вздохнула: — Никудышный из меня лектор, да? Ладно, попробую объяснить еще проще: представьте, что это существо находится в абсолютном покое — ему не нужно передвигаться, оно не испытывает голода или желания… ммм… избавиться от ненужных продуктов жизнедеятельности, однако ему необходимо решить некую проблему, принять определенное решение — подумать, одним словом… У нас с вами при этом начинает работать центральная нервная система, мозг, проще говоря. А у этого существа меняется само внутреннее строение — весь объем его тела превращается, по сути, в огромный мыслительный орган, способный усваивать и обрабатывать значительное количество информации. Или наоборот — гомоплазмоид испытывает потребность в движении — какая-то часть его протоплазмы дифференцируется в опорно-двигательный аппарат — и он перемещается. Благодаря особым свойствам наружной оболочки, способной регулировать свою плотность, ему не нужна одежда, не нужны средства защиты от непригодной для дыхания атмосферы — гомоплазмоиды могли замедлять все обменные процессы в организме, обходясь по много часов без еды и кислорода… Так понятней? — исполненным безысходности голосом молодой учительницы, пришедшей на свой первый в жизни урок, спросила Обира. — Хотя бы в общих чертах?
— В общих — да! — твердо ответил Юрий Сергеевич, хотя и видел, что Зельц вообще ничего не понял, а майор, хоть и слушал внимательно (пожалуй, даже слишком внимательно), внимал скорее ее голосу, нежели тому, о чем она говорила. — Насколько я помню, вы изничтожили всех этих… одноклеточных, так что, думаю, близких контактов с ними у нас не предвидится. А вот про их компьютер-долгожитель я бы хотел узнать поподробнее…
— Цивилизация Завоевателей была биотехногенной по своей сути. Как и мы с вами, они, конечно, владели технологиями обработки металлов, использовали продукты неорганического химического синтеза, композитные материалы и сплавы, однако приоритетным направлением их науки были именно биотехнологии. Добившись больших успехов в генной инженерии, гомоплазмоиды окончательно стерли грань между органикой и неорганикой, живой и неживой природой. Они не строили в привычном для нас понимании свои космические станции — они их выращивали, искусственным путем создавая некий симбиоз растения и механизма, способный в соответствии с заложенной на генетическом уровне программой выполнять определенную технологическую задачу… — Увидев, что генерал снова собирается что-то сказать, Обира шутливо погрозила ему пальчиком. — Сейчас, сейчас…
Теперь — о биокомпьютерах. Ваши ученые, насколько я знаю, уже не одно десятилетие пытаются создать искусственный разум — сверхсовершенный компьютер с интеллектом, подобным человеческому. И при этом упорно не хотят понять одной простой вещи: каким бы совершенным ни был этот компьютер, он все равно останется только электронной машиной. Да, он сможет обыграть в шахматы чемпиона мира, возможно, даже сумеет различать эмоции и настроения, но никогда его логика не сравнится с логикой человека. Завоеватели же избрали иной путь, создавая (точнее — выращивая) биологические компьютеры, изначально наделенные свойственной живым существам парадоксальной логикой и гибкостью мышления, способные самообучаться и испытывать эмоции и желания, обладающие развитым инстинктом самосохранения. Именно такой компьютер и управляет станцией… Миллион лет — огромный срок, и я даже не могу себе представить, какие изменения произошли за это время в его логических цепях… Он слишком долго был предоставлен самому себе… и своей ненависти к победившим его Хранителям… — Обира облизнула пересохшие губы и окончила фразу: — Желание отомстить любой ценой наверняка стало для него своего рода идеей фикс, доминантой, подчинившей себе все иные желания и инстинкты. И остановить его, боюсь, будет очень нелегко.
Генерал встал, разминая затекшую от долгого сидения спину, и, взглянув на часы, с удивлением отметил, что прошло уже больше четырех часов с начала их разговора. Однако… Он с уважением посмотрел на Хранительницу — не каждый сумеет почти без перерыва говорить столько времени. Подойдя к окну, оглядел пустынную площадь — скоро, наверное, вернутся посланные на разведку группы. Невольно взглянул в безоблачное голубое небо, таящее, как оказалось, самую страшную за всю человеческую историю опасность… Когда-то давно он прочитал, что ничего в мире не происходит случайно — впрочем, его собственный многолетний жизненный опыт неоднократно подтверждал это утверждение… А значит, и их появление здесь тоже не случайно. И то, что им надлежит вскоре сделать, уже предрешено… Что ж, пусть будет так… Отвернувшись от окна, Юрий Сергеевич негромко спросил:
— Если мы уничтожим этот компьютер — боевые системы отключатся?
Хранительница, о чем-то тихонько разговаривающая с Московенко (Зельц тактично курил около камина, сосредоточенно изучая его мраморную облицовку), повернула к нему слегка порозовевшее лицо и виноватым голосом переспросила:
— Простите, что вы сказали? Я несколько отвлеклась…
"И она туда же… — с тоской подумал генерал. — Тут Землю спасать надо, а они шуры-муры крутить удумали. Ну, майор…" Однако вслух сказал:
— Я спросил: если мы вырубим этот компьютер — боевые системы станции отключатся? Хранительница кивнула:
— Безусловно. Все системы станции управляются бортовым компьютером. Если он погибнет, станция станет просто еще одной мертвой малой планетой вашей Солнечной системы…
— Надеюсь, его можно уничтожить?
— Думаю, да… Вот только где он находится и как это сделать, я, увы, не знаю…
— А какие-нибудь — как там это называется-то?., вторичные терминалы, что ли? — существуют? В него можно войти, в этот компьютер? — Юрий Сергеевич напряг память, но никаких других подробностей устройства компьютерных сетей припомнить не смог. У него в кабинете, конечно, была "персоналка", однако дальше уровня пользователя он не пошел, по старинке считая модное устройство чем-то вроде усовершенствованного до предела гибрида калькулятора и электронной пишущей машинки. — В его программу, например?
Хранительница покачала головой:
— Не стоит искать особых аналогий с привычными вам бытовыми компьютерами — биокомпьютеры не действуют строго в пределах заданной программы. Я ведь говорила о том, что он — самообучающаяся система. А насчет его устройства… Биологический компьютер, как это ни странно, более всего напоминает нашу с вами нервную систему — центральный логический модуль (где он расположен, я, как уже сказала, не знаю) и тысячи километров того, что вы назвали "вторичными терминалами" — своего рода нервных волокон, опутывающих станцию и контролирующих все происходящее на ее борту.
— Нам необходимо уничтожить, как я понимаю, центральный модуль?
— Именно так. Найти и уничтожить. Любым доступным вам способом. И помнить при этом, что он будет постоянно наблюдать за вами и пытаться уничтожить, в свою очередь, вас… Тоже любыми способами…
Генерал задумался на несколько секунд и задал наконец последний из интересующих его вопросов:
— А на этой станции… будет чем дышать?
— Полагаю, будет. Для нормального функционирования биокомпьютера необходима привычная ему атмосфера — азот, кислород, углекислота, водяные пары, следовые количества инертных газов… Впрочем, это не проблема — тем, кто пойдет на станцию, я дам химические газосинтезаторы.
— Ладно… — По внешнему виду Юрия Сергеевича было не понять, удовлетворен ли он полученным ответом. — Кстати, вы еще упоминали о каких-то роботах или киборгах — я в этом не разбираюсь… Все эти фильмы… чушь полнейшая… н-да… — Генерал, склонив седую голову, смущенно улыбнулся, словно испытывая стыд за то, что не любил смотреть заполонившие телеэкраны фантастические фильмы "про роботов"…
Хранительница же, наоборот, неожиданно стала весьма серьезной:
— Хороший вопрос… Основное предназначение боевых станций Завоевателей — как раз доставка к выбранной планете армии вторжения — миллионов механических солдат, готовых выполнить любой приказ своих хозяев. Именно механических, заметьте — Завоеватели использовали для захвата планет только роботов, неспособных думать и обладающих минимальными возможностями к самообучению. Им нужны были примитивные исполнители, а вовсе не интеллектуальные воины. Кроме того, так было экономически выгоднее — в режиме ожидания роботы не требовали ни пищи, ни энергии, ни воздуха для дыхания…
— Странно… — задумчиво протянул генерал. — Биотехнологическая цивилизация использует механизмы… Впрочем, какая разница… Что они собой представляли?
Обира беспомощно вздохнула:
— Увы, этого я тоже не знаю. Завоеватели выбирали для своей экспансии миры, похожие на ваш. Так что, я думаю, их солдаты внешне наверняка напоминают гуманоидов — в подобных земным условиях прямоходящий организм наиболее приспособлен. Хотя, возможно, я и ошибаюсь…
— Ясно… Но как вы считаете — эти… роботы могут быть до сих пор боеспособными?
— Миллион лет — слишком большой срок… Очень большой… Возможно, да, а возможно, и нет… Они не способны к самовосстановлению, кроме того, им необходима энергия… Думаю, шансы, что они давным-давно превратились в ржавые окислившиеся обломки (не забывайте — атмосфера станции насыщена кислородом и водяными парами), достаточно велики…