Зажмурившись и сосчитав до трех, девушка выскочила из укрытия. Пистолетик в вытянутой руке трясся, как бур в толще гранита. Белое пятно чиркнуло по локомотиву с громадным диском на носу. Механизм отдаленно напоминал корабль на колесах: такой же высокий, длинный и гладкий. На палубу вела лестница в рост Ежа, за грязными стеклами виднелись очертания каких-то устройств. На облезлом борту красовалась звезда и размашистая надпись. Читалась она с трудом, но при желании и капельке воображения можно легко разобрать буквы: «Куйбышевский ударник».
Странно, что эту громадину бросили гнить на глубине. Стоила ведь бешеных денег и пригодилась бы много где еще. Впрочем, грех жаловаться – внутри наверняка остались всякие полезные штуки. Например, аптечки. Лезть по шатким, лязгающим ступеням совершенно не хотелось, но время поджимало. Предпоследняя перекладина предательски щелкнула, и Арина с визгом повисла на одной руке. Да, под ней не пропасть зияла, но высоты вполне хватало, чтобы вывихнуть лодыжки, а то и сломать. Особенно в сапогах на босу ногу.
Но это было далеко не самое страшное, что поджидало в заброшенном подземелье. Когда фонарь качнулся маятником, чья-то бесформенная тень юркнула под днище. Показалось? От резкого падения перед глазами плавали круги, а сердце кололи тысячи ледяных иголок. Могло и померещиться. Или нет?
Кроху не покидало ощущение, что туннель бросили в спешке, а то и в панике. Должна быть очень веская причина, чтобы заморозить масштабную стройку и оставить оборудование. Так почему о проходе постарались забыть, как о страшном сне? Уж не замешано ли тут зло из пьяных баек? То самое, что древнее и глубже самого метро и ныне хозяйничает в затянутых паутиной коридорах?
Девушка сощурилась так, чтобы смотреть прямо перед собой. Чтобы никаких теней и неясного мельтешения по углам.
– Это просто морок, – убеждала она себя. – Еж не полез бы к черту в пасть. Или?..
Так, хватит! Собраться – и за дело. Тень не гнилопес – за шею не укусит. Кроха рывком распахнула дверцу кабины и очутилась в пыльных объятиях мумии в истлевшей спецовке. Заверещав не своим голосом, беглянка огрела напавшего фонарем по черепу. Обтянутая сухой кожей башка укатилась в темноту, подскакивая и гремя по палубе. Потеряв голову, мертвец с оглушительным стуком осыпался ворохом костей и лохмотьев. Бедняга погиб давным-давно, повиснув на решетке дверного оконца, да так и окоченел. Словно пытался выбраться из кабины, но ему мешали снаружи. Или наоборот – всеми силами старался не впустить незваных гостей и умер от жажды и усталости.
Арина быстро юркнула в салон и привалилась спиной к стенке. Единственная мысль пугала ее куда больше темноты, странных теней и скелета. Ладно, железки бросили, но трупы? Погибших доставали даже из обвалившихся шахт, чтобы похоронить по-человечески. Обычай жив и по сей день – сгинувших сталкеров по возможности ищут и возвращают близким снарягу, документы или памятные безделушки. Если хоть что-нибудь остается, конечно.
Что же случилось здесь более полувека назад? Что строители откопали на пути к нефтяному заводу? Чей покой потревожил грохот проходческого щита? Или дело вовсе не в мистике, а в обычной утечке газа?
Чтобы немного успокоиться, беглянка заговорила сама с собой. Прежде помогало, поможет и сейчас:
– Чего гадать? Скоро все узнаю. Только бы Ежа не сожрали, пока тут шастаю.
Нутро землеройной машины напоминало вагон, где вместо кресел и поручней – здоровенные темно-зеленые панели от пола до потолка. С россыпями лампочек, кнопок, тумблеров и рядами выпуклых экранов. Космический корабль какой-то. Для своего времени – настоящее чудо техники. Да за потерю такого точно сослали бы куда подальше.
Над люком в головной отсек – табличка: «КНПЗ – Куйбышев за три года!». К ней булавкой приколота выцветшая фотография рабочих, стоящих около механизма. Снимок позволял в полной мере оценить, насколько же огромен стальной крот. Мужчины задорно улыбались и салютовали касками. Стройка только началась, ничто не предвещало беды. А затем они нашли что-то в толще пород…
Арина вздохнула и открыла люк. В кабине стояла панель поменьше. Сквозь узкие щели проглядывался похожий на терку щит. Девушка готовилась увидеть в кресле останки водителя – ну, или кто там управлял этим великаном, – но на потрескавшемся сиденье лежал бежевый блокнот. «Журнал проходки» – гласила надпись от руки.
На первых страницах – ничего интересного, сплошь числа. Даты, пройденные метры и потребленные мощности. Занятно: чем глубже проникал землерой, тем менее красивым и ровным становился почерк. Если в начале он был почти неотличим от печатного, то под конец острие грифеля сильно дрожало и кое-где царапало бумагу. Перевернув страницу, Кроха взвизгнула и отшвырнула книжку, будто та загорелась или превратилась в змею. Шлепнувшись на пол, блокнот открылся на рисунке, от одного взгляда на который слезились глаза и к горлу подкатывал ком.
У неизвестного строителя был явный талант к живописи. Он во всех подробностях изобразил узкое окно – то самое, что напротив кресла. В щель пялится похожая на кляксу морда, таращит круглые зенки без зрачков и радужки. Клыкастая пасть растянута в жуткой ухмылке. Постучись такое в стекло – на всю жизнь запомнишь. Это сейчас нечистью не удивишь и ребенка, а тогда люди верили только в светлое будущее и всячески отрицали мистику. Неудивительно, что из туннеля бежали быстрее, чем от лесного пожара.
Не успела девушка очухаться от созерцания жуткого рисунка, как снаружи тихо зашуршало – будто кошка пронеслась по крыше. Лампы на панели вспыхнули, радио, молчавшее без малого пятьдесят лет, ожило. Не просто включилось, а взорвалось оглушительным треском и шипением. Сквозь помехи пробился далекий голос:
– Мужики, мы вас вытащим! Заприте двери. Не подходите к окнам!
Легкие раздувались, как кузнечные меха. Девушка жадно глотала воздух, но никак не могла надышаться. Казалось, мерзкая карандашная рожа шевелится и пытается сползти с листа. Царапки стали громче. Теперь по гиганту бегала целая стая кошек, причем по бортам и днищу тоже. Свет неистово мигал, разноцветные лампочки семафорили, как гирлянды.
– Они повсюду! – ревел динамик. – Лезут внутрь!
Вдруг наваждение исчезло столь же внезапно, как и возникло. В туннеле снова взвыли и резко стихли. Локомотив качнулся, будто на него слон запрыгнул. Дверь с грохотом отворилась, загремели тяжелые прихрамывающие шаги. Если бы Арина хоть раз слышала стук лошадиных копыт – именно так бы этот звук и описала.
На запах свежего мясца пришел зверь покрупнее. Глупо было думать, что в подземелье водились одни только рожицы. Хищник почуял кровь и заявил свое право на добычу, а мелюзга разбежалась, как гиены при виде льва. Кроха на четвереньках заползла за панель и свернулась калачиком. Мысли путались, тело наотрез отказывалось слушаться. Лишь дрожало, впитывая грохочущую поступь. Лязгнула заслонка, в рубку ворвался ледяной ветер. Вот и подошло к концу путешествие глупой свинопаски, мечтающей стать сталкером.
– Малая, ты тут?
Она не поверила ушам. Высунулась из укрытия – и правда, Еж! Егор просунул перебитую руку под патронташ, а здоровой держал за шкирку ту самую кляксу из блокнота. Существо напоминало ком слизи с глазами и пастью, из тельца постоянно выстреливали и втягивались мохнатые щупальца. Пленник ворчал сердитым котом и пытался смыться, но бродяга вцепился намертво.
Рядом с ним тварь перестала казаться порождением сатаны. Нахлынувшие чувства выдавили из груди страх, и Арина повисла на шее спасителя.
– Фу, не липни! – он поморщился и попытался отстраниться, но был вынужден сдаться под натиском безудержной благодарности. Пришлось использовать запрещенный прием: – Сейчас эту хрень за шиворот заткну.
Спутница мигом юркнула в укрытие и с любопытством уставилась на неведомую зверушку.
– Что это?
– Шуршун.
– Какой такой шуршун?
– Без понятия. Шуршит – значит, шуршун. Рядом с ними любая электроника пашет. Жаль, водятся только тут, а наверху дохнут.
– Он опасен? Я нашла труп, а еще книжку, и там…
– Забей. В умелых руках ничто не опасно, а в клешнях дурака и расческа – погибель.
Притихшая скотина полетела под крышку аккумуляторной батареи. В салоне вспыхнул свет, мерно загудел движок. Пошаманив с кнопками и рычагами, Еж отсоединил щит и дал задний ход. Махина с черепашьей скоростью поползла по рельсам.
– Зато не пешком, – буркнул сталкер и вышел на палубу.
Прожекторы ярко озаряли туннель. Сотни, если не тысячи мохнатых клякс облепили все вокруг. Попав под лучи, они шарахались во мрак и недовольно шуршали оттуда. Издали чудики походили на черный тополиный пух в бурю. Егор наблюдал за подземными перекати-поле, поставив ногу на перила и поглаживая висящий на бедре дробовик.
– Ты как?
– Живой, и это главное. В правом кармане – свежие портянки. Мотай, Русалочка.
У Арины зачесались скулы.
– Знаешь, что?
– Мм? – она вскинула голову.
– Теперь я в самом деле тебе должен.
– Да ладно… Пустяки. Все бы так поступили на моем месте.
– Ага, – унеслось в темноту. – Безусловно.
Сунув измочаленные ступни в сапоги, Кроха села рядом. Наблюдать за спасающимися шуршунами было довольно забавно. И как только эти тварюшки умудрились напугать рабочих? Во время стройки здесь же всюду горели фонари. Или они бегут вовсе не от света?
– Кстати, а кто эта женщина с винтовкой?
– Ошибка прошлого, – Егор не обернулся, только дернул плечом.
– И много их у тебя?
– Достаточно. Но других таких, как Зебра, увы, нет.
Девушка вздохнула и обняла коленки.
– Грустно все это.
– Ага. Без достойных врагов – сплошная скука.
– Все ты о врагах, да о боях. А я про то, что вы стали бы отличной парой, сложись все иначе. Вы чем-то похожи. Ну… мне так кажется.
Еж захохотал.
– Ну, и балбеска же ты. Сразу видно – у самой никогда пары не было.
– Все ты знаешь!