Спас дернул плечами и нахмурился.
– Хватит меня морочить, ведьма!
– Пап, это я…
– Прочь! – прохрипел сталкер. – Убирайся!
– Ты чего, дед? – проворковала мегера. Она аж сияла от счастья, донельзя довольная устроенным спектаклем. – Родную кровинушку не признал?
– Моя дочь дома! А это – призрак! Но знай – ни ты, ни тварь из башни ничего не получите! Плевал я на ваши фокусы.
– Какие фокусы? – Аманда усмехнулась. – Какие призраки? Разве их можно пощупать? Ну же, малыш, обними отца.
– Пап? – беглянка шагнула к нему с протянутой рукой. Влад поморщился и отвернулся, будто под нос сунули раскаленный прут. Когда дрожащие пальцы коснулись впалой щеки, бродяга дернулся, как от удара током, и широко открыл воспаленные глаза.
– Арина?! – с гневом и удивлением выпалил пленник. – Не может быть… Как ты здесь очутилась?
Она смахнула влагу со скул и виновато буркнула:
– Егор проводил.
– Что?! – Спас ошалело уставился на нее. – Какого?.. Ах, он… Да я его… Господи!
Мужчина уронил голову на грудь и затих.
– Прости, – Кроха всхлипнула. – Еж не хотел, я сама напросилась. Ведь ты ушел, даже не попрощавшись. Я не смогла просто взять и… Не злись.
За долгую жизнь Спас повидал достаточно зла. Доставал трупы из взорванных домов. Поднимал тела пропавших детей со дна водоемов, пока родители ждали на берегу. Вскрывал сплющенные в гармошку машины и пущенные под откос вагоны с окнами, словно вымазанными изнутри красной краской. Тушил автобусы со сгоревшими живьем пассажирами. На его глазах начался конец света. На его руках умерла жена. А затем – двадцать лет бесконечной крови и смертей. Но впервые в сознательном возрасте он заплакал, как ребенок. Ведь у него отняли все.
– Ну, полно, полно, – бабка жестом велела подручному отвести Арину подальше. – Порыдали – и хватит. Есть занятие получше. Дочурка опять воду мутит. Страдания других ее, похоже, не волнуют. И что с ней делать, а? Бить бесполезно – такие терпят до последнего. Поэтому поступим иначе.
Риту поставили на колени рядом с бродягой. Аманда положила ладони им на плечи, как торговка, предлагающая получше оценить товар.
– Прямо сейчас на этом самом месте один из них умрет. Кто именно – решать тебе. Откажешься выбирать – погибнут оба. Поняла? Подружка или отец? Думай.
Кроха всплеснула руками.
– Вы шутите?
– Ну что ты, девонька, – ласково ответила старуха. – Шутки кончились. Не хочешь по-хорошему – будет по-моему.
Охранники, не сговариваясь, щелкнули затворами, тонкие дула уткнулись в затылки.
– Пожалуйста, прекратите! – взмолилась пленница. – Я больше не буду.
– Вчера, помнится, обещала то же самое. Сказала, станешь слушаться. Соблюдать законы. Примешь свет Стража, – тоном строгой учительницы перечисляла Бабушка. – А сегодня все по новой. Твои слова ничего не стоят, маленькая врунья. Но я придам им веса. Они определят, кто умрет, а кто выживет. Быть может, это научит тебя ответственности.
– Клянусь, я сделаю, что угодно!
– Отлично, – мегера растянула губы в кривой ухмылке, став похожей на жирную змею. – Выбирай.
– Нет! Лучше меня убейте!
– Еще пригодишься. А с этой парочки толку, как с лопуха муки. Но одного пощажу – так уж и быть. Или одну. Все в твоих руках.
– Я не могу… – едва слышно прошептали в ответ.
– Вот, значит, как… Смелая, пока на плечики ничего не давит. А как прижало – сразу сдулась. Жиденькая ты на расправу, Ариночка. Не кремень ни разу. Даже не глина. Ребята, кончайте обоих.
– Стойте! – не своим голосом выкрикнула Кроха. От неожиданности бойцы встрепенулись и вскинули стволы. – Ради бога, дайте мне шанс!
– Уже дала. Ты потратила его на бумажный фонарик. Другого, увы, нет.
– Чтоб ты сдохла, ведьма! – прохрипел Спас.
– Девонька, часики тикают. Я устала тут торчать. Считаю до трех. Раз.
Бедолага зажмурилась.
– Сложно сказать – просто ткни пальцем. Два.
– Прости…
Трясущаяся рука указала на Риту. А та и бровью не повела. Лишь усмехнулась и подняла взгляд к сияющим небесам. Казалось, только этого и ждала, видя в смерти избавление.
– Сереженька, приступай.
Бородач кивнул и выстрелил… в воздух. Пока Кроха ловила челюсть, бабка схватила ее за грудки и тряхнула так, что балахон затрещал по швам.
– Ну как? – прошипела она. – Понравилось? А теперь представь, что пришлось бы делать это каждые полгода на протяжении чертовых двадцати лет! Стражу нужны жертвы. Без них вся эта красота исчезнет вмиг. Я лично отправила на смерть сорок человек, чтобы остальные выжили. На смерть, которой не пожелаешь и врагу, а среди них врагов не было. Я знаю всех по именам. Помню до сих пор их лица – каждую морщинку, каждую, мать твою, складочку, каждый взгляд – когда они стояли на этом самом месте и слушали приговоры за дебильные, надуманные и высосанные из пальца проступки. Мы вместе работали, жили под одной крышей и жрали с общего стола. Двоих любила как сыновей, одного – как мужа. Но или они – или все, иначе было никак. И я не позволю, чтобы дорогие мне люди сгинули зазря, – Аманда брызнула слюной. – Я не дам тебе, грязной подземной шлюхе, все разрушить. Будь ты парнем – уже кормила бы Спящего своей поганой душонкой. Но девок у нас мало, а род должен продолжаться. Надеюсь, понимаешь. А если совсем тупая – поясню наглядно. Ну-ка, хлопцы, всыпьте ей хорошенько! Пусть усвоит науку.
– Только тронь ее! – взревел Влад, но удар приклада опрокинул великана на помост.
– Отец!
Кроху схватили и швырнули на лавку. Гвардеец сжал в кулаке ремешки и усмехнулся в предвкушении скорой крови. Второй сел пленнице на колени, третий придавил щеку к доскам. Балахон треснул, по бледной спине пробежал холодок. Девушка зажмурилась и добела сжала губы, ожидая вспышки боли, какой не доводилось испытывать прежде.
Но плетка хлестанула по настилу – патлатый амбал примерялся, хорошо ли она лежит в кулаке.
– Для начала – десяточку, – распорядилась Бабушка спокойным, миролюбивым тоном. – Дальше видно будет. Но не перестарайся – живой нужна.
– Понял.
Палач замахнулся, да так и встал с поднятой рукой. Из-за рощи донесся стрекот очередей, им вторило гулкое эхо.
– Опять бес залез, – проворчала старуха. – Разберитесь.
Трое бойцов припустили через поле, пара заняла позиции по углам эшафота. За черно-белой стеной вновь началась пальба. Кроха обреченно выдохнула. Очередная жертва угодила в тенета, на помощь рассчитывать глупо.
– На дереве! – далекий вопль сменился булькающим стоном.
– Дерьмо!
– Слева!
– Ослеп? Справа!
– Что за чертовщина! Он движется слишком быстро! А-а-а!!
– Валим!
– Семен, включай тревогу, – тихо сказала Аманда, не отводя взгляда от рощи.
– Может, отойдем за ворота?
– Может, возьмете яйца с полок и прикончите ублюдка?! Позор, с одиночкой разобраться не можете. Делай, что велено!
– Есть!
Кроны качались, как от сильного ветра, в листве мелькала неясная тень. Стрекот резко обрывался то тут, то там, бабкины прихвостни вскрикивали и затихали. Вдруг из посадок выбежал верзила: зенки навыкате, борода всклокочена, в лице ни кровинки. Не иначе, дьявол за ним гнался. Нечто черное вылетело из-за березы, просвистело в воздухе. Беглец вскинул руки, пошатнулся и растянулся на земле. Меж его лопаток виднелась знакомая рукоятка. Арина вздрогнула и тряхнула головой. Этого просто не могло быть. Наверное, показалось – расстояние-то приличное. Но пятнистые штаны, сапоги с россыпью пряжек и длинный прорезиненный плащ ни с чем не спутаешь даже за версту.
Егор появился под протяжный вой, держа трофейные «Кедры» перед собой. Сталкер шел медленно, будто воздух загустел до вязкой патоки. Тяжелые полы качались из стороны в сторону, лед в глазах сверкал, как бриллианты на солнце.
Гвардеец попытался взять врага на мушку, но свалился с помоста с аккуратной дырочкой во лбу.
– Еж! – вне себя от радости крикнула девушка.
Неудержимый порыв чувств дорого ей обошелся. Бабка схватила ее за волосы и прижала к горлу крохотный ножичек в виде ястребиного когтя. Судя по звяканью цепочки, миг назад он висел у карги на шее. А старуха-то полна сюрпризов, жаль только, неприятных.
– Твой приятель, да? – прошипела она девушке на ухо. – Сейчас проверим, крепка ли ваша дружба. Эй, ты! Бросай оружие!
Бродяга прищурился. Аманда была на мизинец выше Крохи, и та заслоняла ее почти полностью. Даже самый точный выстрел мог убить или серьезно ранить заложницу. Если же не кончить гадину первой пулей, она успеет перерезать девушке глотку. На решение задачки оставались считаные секунды – отовсюду уже доносились топот и лязганье затворов.
– Не дури, бес! Бросай!
– Нет!
Девушка пискнула, по ее шее потекла теплая струйка. Еж чуть наклонил голову вбок и поднял ствол повыше. Видя, что пришелец не собирается сдаваться, старуха нервно гавкнула:
– Я убью ее!
Сталкер усмехнулся.
– А потом я – тебя.
– Значит, на девчонку плевать? Ну, как знаешь.
Гадюка занесла острие над сонной артерией Крохи. И тут «Кедры» упали на землю, а следом рухнул сталкер. Дозорные налетели на него стаей озверевшей саранчи, удары посыпались градом. Добытчик едва успел прикрыть макушку.
– Хватит! – крикнула Арина.
– Не ори. Надо размять бычка, а то больно буйный.
Избиение продолжалось несколько минут. Пленница закрыла глаза, но с ножом у горла никак не могла заткнуть уши. Слушать яростное сопение и глухие хрипы было невыносимо.
– Они его покалечат…
– Ничего-ничего, – «успокоила» Аманда. – Ему все равно руки-ноги не понадобятся. Эй, по рогам не бейте! Башку отшибете – самих Стражу отдам!
Бородачи расступились. Подняли Спаса и залитого кровью Егора и потащили на базу.
– Гуляй пока, – бросила Бабушка через плечо. – Потом продолжим.
Остаток дня Кроха бесцельно шаталась по деревне. За ней следили, но, с молчаливого одобрения старухи, не трогали. Не гнали во флигель, не заставляли работать. Да она бы и не смогла. Взор застилала пелена, руки тряслись, дома казались мо́роками, зыбкими миражами. Произошедшее так сильно угнетало сознание, что все вокруг воспринималось, как яркий и очень правдоподобный сон.