появился. Я и мои друзья – они все тоже из другого времени. Семен и Андрей – еще с Гражданской. Миша – как и я, с Великой Отечественной. Но мы все вновь оказались живы – причем ни у одного из нас не было никаких ранений.
– Кызыл-оол, милый… А я вот замуж вышла, когда узнала, что ты погиб. Училась тогда в Москве и познакомилась с Толей из Сталино. Так и стала его женой. Он все удивлялся, что я звала его Тулушем… Он был геологом и погиб в экспедиции тридцать лет назад. А я еще жива… трое детей, семеро внуков, шесть правнуков – пока еще. Вот, видишь, внучка моя Елена – я ее называю Айлуной, как и себя саму.
И она перешла на русский:
– Леночка, милая, познакомься. Это Кызыл-оол.
Я посмотрел на девушку. Казалась бы, русская, блондинка даже, но в разрезе и цвете глаз, в самую малость приплюснутом носике и, главное, в выражении лица – везде я увидел свою Айлуну. И меня как током ударило.
– Кызыл-оол? – спросила девушка. – Очень приятно. А вы давно бабушку знаете?
– Целую вечность. Познакомьтесь, это мои друзья. Андрей, Миша, Семен.
– Семен? Вы не представляете себе, как вы похожи на Семена Каретника. Я про него курсовую недавно писала.
Тот поклонился и весьма элегантно поцеловал ей руку, за ним это сделали оба других.
– Кызыл-оол, вы знаете, сегодня – мой день рождения. Не хотите прийти к нам в гости сегодня вечером? А то я никогда не знала никого, кто бы знал мою бабушку – и принадлежал к одному с нею народу. И пусть ваши друзья тоже приходят.
– Спасибо за приглашение, Леночка. У нас, увы, не получится на сей раз, – улыбнулся Андрей. – А ты, Таныш, иди!
24 августа 2014 года. Донецк. Улица Артёма.
Гринько Ариадна Ивановна, вновь в составе своей части
По середине улицы шли длинным потоком пленные украинские вояки – в форме, но со споротыми шевронами, с опущенными головами. А ведь еще недавно это были наши сограждане и земляки, вместе с которыми мы радовались победам украинских сборных, футболистов «Шахтера», пели одни и те же песни, смеялись над шутками «95-го квартала» и «Одесских джентльменов».
Путч в Киеве – который поддержали далеко не все из тех, кто брел сейчас под палящим августовским солнцем – открыл ворота бездны, из которой на тогда еще нашу общую страну, некогда созданную большевиками из отдельных лоскутков бывшей Российской империи, хлынули толпы нечисти при поддержке заокеанских и европейских политиков. В Харькове, Одессе, Днепропетровске, Запорожье многие пытались протестовать, но протесты были жестоко подавлены – где дело ограничилось избиениями и арестами, а где, как в Одессе, были жестоко убиты десятки ни в чем не повинных людей. И только наш Донбасс – Донецкая и Луганская области, ставшие теперь ДНР и ЛНР, – сумел дать отпор. Да, было время, когда мне не верилось, что мы выстоим перед напором украинских вояк и «добробатов», которых было намного больше, чем нас и которые были гораздо лучше вооружены. И которым – что уж греха таить – помогал практически весь Запад.
Но мы все-таки выстояли, а недавно произошли славные события – была отбита Саур-Могила, где меня три недели назад – а, кажется, что прошла целая вечность – ранили. Были уничтожены вражеские войска под Иловайском. Была освобождена граница с Россией на протяжении нескольких десятков километров. Наши ребята перешли в наступление, и три дня назад был освобожден Новоазовск[73], а вскоре – даст Бог – наши выйдут и к Мариуполю. А те, кто бредут перед нами – те самые каратели, которые еще недавно шли по Донбассу и готовились устроить кровавую баню «сепарам» в Донецке. Не вышло у них ничего. Теперь они шагают по улицам нашего города, но не как победители, а как побежденные. Чем-то они напоминают мне пленных немцев, которых летом 1944 года провели «Маршем позора» по улицам Москвы…
Пленных охраняли немногие донецкие военные – кто с автоматами, а кто и вовсе с винтовками Мосина с примкнутыми штыками. Охраняли в самом буквальном смысле – отовсюду слышались крики:
– Убийцы! Фашисты!
Несколько раз отдельные разгоряченные граждане пытались прорваться сквозь цепь охраны, чтобы избить укропов, которые испуганно жались друг к дружке, пока ополченцы отражали эти попытки. Но когда пленные дошли до цели и их начали сажать в автобусы, они неожиданно осмелели – начали открывать окна и орать: «Мы еще вернемся! Мы вам еще покажем!»[74]
А тем временем поливальные машины мыли проезжую часть, по которой бандеровское отребье только что прошло.
Я решила посмотреть на выставку трофейного оружия, здесь же, на улице Артема. Там были и танки, и «Град», и другая техника. Кое-что из этого я уже видела, когда воевала. И которое снова скоро увижу – меня наконец-то отпустили, и с завтрашнего дня я вновь прикомандирована к своей части! Часть наша, конечно, сильно поредела и выведена на отдых и переформирование, хотя, как мне сказал дядя Тагир, которого недавно привезли в нашу больницу:
– Эх, нельзя было останавливаться! Говорил я им, но они лучше знают, видишь ли!
– Дядя Тагир, а вы что будете делать?
– Эх, дочка, вот подлечусь и вернусь на фронт.
– Вы же говорили, что научите наших воевать и вернетесь к супруге, детям и внучке Маше!
– Говорил… Но, знаешь, Адочка… Успехи, конечно, имеются, но почивать на лаврах еще рановато. Так что не время этому старому коню возвращаться в стойло, нет, не время. Вряд ли нам удастся освободить всю территорию, но чем больше земли будет очищено от этой мрази, тем лучше.
Я поцеловала его в щеку, а сама побежала на дальнейший обход. И одна из медсестер мне прошептала:
– Мне рассказали, что завтра на улице Артема будет что-то очень интересное. Пойдешь?
– Если успею. Мне завтра к начальству, оформлять возвращение в часть. Хорошо еще, они сейчас в Донецке.
И я, к своему удивлению, успела – началось все позже, чем передавало «сарафанное радио». И когда я подошла к трофейной технике, то увидела стоявших рядом Марину, Анджелу и каких-то людей постарше с двумя детьми – мальчиком и девочкой. А разговаривали они – мое сердце начало биться чаще – с моим Андреем, а также моими старыми друзьями Тулушем и Мишей Студзинским, еще одним человеком лет пятидесяти, красивой блондинкой, в лице которой прослеживались некоторые восточные черты, и молодым мужчиной незапоминающегося вида.
– Адочка! – закричал Андрей, увидев меня. – Айда к нам!
Эх, как жаль, что меня не было в части дальше – ребята рассказали такое… Игорь – так звали отца двоих детей (точнее, как оказалось, четверых, хотя из двоих детей, которых я видела, девочка была у них приемной) и Орест – так звали его друга – оказались героями Афгана. Именно они, а также Семен Каретников – тот самый «молодой мужчина незапоминающегося вида» – вместе с Тулушем и Мишей и провернули ту операцию, в результате которой была освобождена Саур-Могила. А мой Андрей участвовал в освобождении этой вершины. Да, а жена Игоря – Аня – оказалась той самой легендарной врачихой нашей больницы, которая возглавила «десант» в Снежное.
Меня обрадовало, что Марина ворковала с Орестом, а Анджела – с Мишей. Тулуш же не сводил глаз с Айлуны, как он нам представил блондинку. Так что конкуренция моя, похоже, самоликвидировалась, и, может, мне и повезет с Андреем… Впрочем, время покажет. А пока, как сказал мой любимый, главное – победа, а все остальное – потом.
– Андрей, – решилась я. – А не хотите со мной прогуляться? Я покажу вам такие места в Донецке, которые вы не видели.
– Подождите, я спрошу друзей, – улыбнулся тот.
– А может, мы с вами вдвоем? – я почувствовала, как у меня замерло сердце. Но Андрей обвел всех глазами и кивнул:
– Да, похоже, им тоже скучно не будет. Пойдемте!
И так мне было хорошо, что я неожиданно для самой себе запела:
Спят курганы темные, солнцем опаленные…
Две девушки, стоявшие рядом, подхватили:
И туманы белые ходят чередой.
То один, то другой голос присоединялся к нам, а потом вся улица хором запела:
Через рощи шумные и поля зеленые
Вышел в степь донецкую парень молодой…
Эпилог
25 августа 2014 года. Москва. Улица (название знать не обязательно), дом (номера не помню).
Кабинет начальника чего-то там. Но очень большой начальник.
Подполковник Ефремов Павел Федорович, он же майор ополчения ДНР Мельников Павел Сергеевич, позывной «Каскадер»
– Присаживайся, Паша, – сказал генерал, жестом показав своему помощнику, что тот свободен. – Рассказывай, что там у вас творится. Если верить в то, что ты написал в своем рапорте, то твои приятели на орден могут рассчитывать. Это ж надо такому случиться – разгромить и превратить в воробьиный корм группу заморских «котиков», взяв в плен их старшего, отловить резидента АНБ и перевербовать офицера СБУ, который выдал нам столько информации, что теперь над ней работает весь аналитический отдел.
– Все так, товарищ генерал-лейтенант. Только моих личных заслуг в этом немного. Это мои старые знакомые по Афгану постарались. И новые знакомые – те, кто проходит у нас как фигуранты операции «Z».
– Это Семен Каретник расстарался? – усмехнулся генерал. – Я тут почитал про него – лихой был махновец. Только почему был? Он и сейчас живее всех живых.
– Все наши «воскресшие» отличились. Если что, то и их неплохо бы наградить. Пусть и они почувствуют, что поучаствовали в одном большом деле. Ведь в итоге мы не только раздобыли весьма ценную информацию, но и помогли ополченцам окружить крупную группировку противника.
– Это так. Но, к сожалению, всех участников придется награждать кулуарно, дабы информация о них не стала известной тем, кому знать ее не следует. Кстати, Паша, ты не придумал, где их еще можно было бы использовать? Желательно сформировать отдельное подразделение, которое подчинялось бы только тебе. Так оно будет лучше с точки зрения сохранения тайны их появления в нашем мире.