– Пятнадцать.
Его голос был напряженным, и благодаря своему прекрасному нюху я почувствовала запах крови. Регина фыркнула. Она тихонько плакала.
– Двадцать! – почти выкрикнул Винсент.
Ремень все быстрее и быстрее бил голую плоть. Неконтролируемо. Как будто Огастус вкладывал все свое безумие в каждый удар. На тридцатый раз Винсент перестал считать и просто закричал. С каждым ударом казалось – он вот-вот упадет. Я заметила, что очень переживаю. Нужно было что-то делать! Его забивают до полусмерти.
Я хотела сорваться с поводка, но Регина только крепче схватила меня.
– Если войти сейчас, станет только хуже! – прошипела она.
Винсент хрипло завопил. В этот же момент в коридоре появился доктор де ла Руа. Он тяжело дышал, будто бежал.
– Он что… – начал доктор.
В ту же секунду ужасные звуки в офисе стихли.
– Что ты скажешь? – задал вопрос Огастус.
– Спасибо, отец, – выдохнул Винсент.
Дверь открылась, и Винсент вышел. Он накинул рубашку, но не застегнул ее, его грудь была видна.
Доктор Де ла Руа мельком заглянул в кабинет, и в его глазах я заметила такое сильное отвращение, какое еще никогда ни у кого не видела.
– Отец, – сказал наконец доктор де ла Руа и легонько поклонился.
Погодите, отец?
Огастус фыркнул, и я увидела, как он вытер кровь со своего ремня.
– Еще один сын, который меня подвел. Кажется, в последние игры я приводил лишь королей-неудачников, – с этими словами он хлопнул дверью.
– Винс… – произнес доктор де ла Руа, на которого я смотрела с недоверием.
Доктор де ла Руа тоже назвал Огастуса отцом. Если мне не послышалось, то тогда доктор де ла Руа был вовсе не дядей Винсента, а… его братом?
– Не надо, я сам… Я сам все сделаю, – фыркнул Винсент, ковыляя по коридору.
Но как только мы вышли из него и скрылись за картиной, Винсент, тяжело дыша, рухнул на пол. Я поморщилась, когда увидела кровь, сочащуюся через его белую рубашку.
– Он разозлился на тебя, – сказал доктор де ла Руа, который сразу же встал на колени, чтобы осмотреть своего брата. – Из-за чего? – спросил он.
Винсент поднял голову, тяжело дыша.
– Ни из-за чего. Я с нетерпением жду, когда эта дерьмовая игра закончится и я наконец стану для него неважным. Пускай сдохнет вместе с Проклятием.
Доктор де ла Руа сжал губы.
– По-моему, твои ставки слишком высоки, Винсент.
Тот застонал.
– Это сработает. Джексон согласился на сделку. Пока отец ничего об этом не знает, у нас действительно есть шанс спуститься в туннели.
Несмотря на то что я испытала сегодня, его слова чуть не сбили меня с толку. Значит, Винсент действительно намеревался сдержать клятву. Он врал не нам, а своему отцу. Я моргнула и вспомнила. О Карсе, как он сидел со мной в туннелях и говорил о проклятии.
– А ты никогда не пробовал не делать этого?
– Конечно, даже много раз.
– И?
– Если я этого не сделаю, она пошлет что-нибудь похуже меня.
– И что же такое это «хуже»?
Думаю, теперь я знаю, что же такое это «хуже».
Огастус Честерфилд.
Мадлен, должно быть, прокляла его не меньше, чем Чарльза. Как иронично.
Доктор де ла Руа вздохнул. Когда он нежно положил руки на побитую спину брата, можно было увидеть его печаль и сомнение.
Внезапно он напрягся. Он издал хриплый звук, и, словно зачарованная, я смотрела, как руки доктора де ла Руа едва заметно вспыхнули. Он что-то пробормотал себе под нос, и Винсент начал медленно успокаиваться, после чего сел.
– Рано! Я лишь поверхностно залатал раны, – резко вставил доктор.
Винсент лишь устало посмотрел на него.
– Этого должно хватить. Мне нужно немного поспать, а затем я пойду на встречу с Черным Королем. Не мог бы ты сделать мне одолжение и отвести Элис вниз?
Доктор де ла Руа, вздохнув, кивнул.
– Конечно.
Винсент застонал и медленно поднялся. Регина сразу же оказалась рядом с ним, и они вместе спустились вниз по лестнице.
Это был мой шанс сбежать! Я должна была рассказать Джексону о том, что здесь видела. Я не клялась оставаться в Честерфилде, а лишь пообещала, но обещания могут быть нарушены. Я уже напрягла лапы и хотела бежать, но тут доктор де ла Руа схватил меня за ошейник и рывком потянул назад.
– Ну нет, Элис. Мы не можем отпустить тебя, чтобы ты рассказала всем об увиденном. И если отец поймет, что ты исчезла, последствия для Винсента будут только хуже. Мне очень жаль, – мягко сказал он.
Я зарычала и посмотрела на него. Док направил меня вниз по лестнице.
– Не смотри на меня так, – наконец сказал он, явно чувствуя себя неловко. – Мне самому все это не нравится. На самом деле я очень сожалею. Поверь мне.
Я продолжала смотреть на него, пытаясь понять то, что я только что увидела. Значит, Огастус Честерфилд, как и его брат Чарльз – или я должна называть его Карс? – был еще жив. Винсент был сыном Огастуса, а доктор де ла Руа, который до сих пор со мной дружелюбен, был старшим братом Белого Короля. Я рылась в голове в поисках информации об игре и Королях. До сих пор я верила, что только первенцы могут стать Королями. Оказывается, нет? Все ли Белые Короли произошли от Огастуса? Если так, то неудивительно, что за всю историю игры белая сторона так часто выигрывала. Огастус Честерфилд вырастил собственных чемпионов. Мне стало нехорошо.
И это свечение на руках доктора де ла Руа явно не было человеческим. Я обнаружила, что смотрю на них.
Док заметил это и почти смущенно улыбнулся.
– Ты никогда не задумывалась, почему некоторых взрослых пускают на поле?
Да, задумывалась, но тогда мне лишь сказали, что Проклятие допускает исключения. Не больше.
– Мисс Кросс и я – бывшие игроки. Я был Королем, а мисс Кросс – Королевой белого поля. Прошлую партию мы выиграли вместе. Как и все игроки, пережившие это испытание, впоследствии мы потеряли силы. Однако Проклятие – или в данном случае мой отец – позволило нам вернуться на поле, чтобы приносить пользу. Даже несмотря на то, что нас заставляют оставаться в тени и за каждое вмешательство сурово наказывают. Тем не менее у меня самого есть несколько полезных приемов. Когда я был Королем, я немного помогал с исцелением. Я, и мисс Кросс тоже. Поэтому мы выглядим довольно молодо. Проклятие, кажется, это не волнует. К счастью, отец тоже этого не замечает. – Несмотря на улыбку, он выглядел мрачно.
Я дернула ушами и фыркнула. Затем ненавязчиво выглянула в проход. Доктор де ла Руа – бывший игрок, но я – Ладья. Если у меня и есть шанс вырваться, то сейчас. Мне лишь нужно дождаться подходящего момента.
Он насмешливо улыбнулся мне.
– Я знаю, что мы тебе безразличны, Элис, но я говорю тебе это, поскольку считаю, что мы изначально должны были рассказать тебе все. Тогда, может быть, все сложилось бы иначе, кто знает. Мне очень жаль.
Прежде чем я успела среагировать, он вытащил из куртки шприц и воткнул иглу мне в бок. Я крикнула и вздрогнула, но в следующий момент мои глаза затуманились. Я споткнулась.
– Не волнуйся, это просто легкое успокоительное, чтобы уберечь тебя от глупостей.
Черт, черт, черт! Нет! Почему? Я зарычала, но это лекарство превратило мои конечности в пудинг, и я с трудом переступала с одной ноги на другую.
Он все еще улыбался, когда мы вошли в большой зал. Его голос был мягким, но хватка – неумолимой. Он открыл неприметную дверь, которую я бы, проходя, посчитала кладовкой для метел. Однако в нос сразу же ударил сырой, застарелый запах. Каменные ступени вели вниз. Доктор де ла Руа потащил меня за собой. Все глубже и глубже, пока мы не достигли старого подземелья, которое могло быть здесь со Средневековья. Подземное пространство зигзагообразно продвигалось сквозь тьму. Круглый каменный свод отзывался эхом наших шагов. Доктор направился к двери камеры. Он снял с меня намордник, а я была слишком ошеломлена, чтобы укусить.
Все во мне сопротивлялось, и я планировала побег, когда доктор де ла Руа протянул руку и прошептал мне:
– Я знаю, что ты не доверяешь нам, и это правильно. Но Винсент очень надеется снять проклятие. Он верит, что, если победит Проклятие, то будет свободен от нашего отца. Мы все страдали от него, но Винсент пострадал больше всего, он находится под постоянным давлением. Из-за этого он старается изо всех сил. Это не оправдывает его действий, но все мы совершали отчаянные поступки в безвыходных ситуациях. Надеюсь, однажды ты сможешь его простить. Если это хоть как-то утешает, я думаю, что ты дала этой игре то, чего не было ни у кого, – и это проблеск надежды. Даже если это не так, Винсент пытается уберечь тебя от бойни.
Сказав это, он толкнул меня в маленькую узкую камеру и захлопнул дверь. Я развернулась, зарычала и из последних сил бросилась к двери, но она была заперта. Сразу после этого я услышала, как шаги доктора де ла Руа стихли. Я взвыла и прыгнула на дверь, но успокоительное все еще действовало. Мне стало плохо, а дверь даже не скрипнула. Мысленно я ворчала, кричала, в то время как из моего горла вырывался только дикий лай.
– Видно, что у тебя есть мотивация выбраться, но она не имеет смысла, – внезапно прервал мои попытки дрожащий голос, заставивший меня слегка пошатнуться.
Худенькая фигура присела на голую койку и уставилась на меня усталыми зелеными глазами. Длинные, густые каштановые волосы спадали ей на лицо. Она выглядела подавленно, но я сразу ее узнала. Глория присела передо мной. Только на этот раз настоящая.
Глория слабо улыбнулась.
– Может, это подземелье и старое, но двери – нет. Я вывихнула большой палец на ноге, потому что слишком часто пинала дверь.
Вот отстой!
Она засмеялась.
– Да, я тоже так подумала.
Мои уши дернулись.
– Ты меня слышишь? – пролаяв, спросила я Глорию. Мне показалось, что я выгляжу нелепо.
Ее улыбка стала шире.
– Да, слышу. Кстати, я Глория, заклинатель домашних и дворовых животных Сент-Беррингтона. А ты ведь Раб? К сожалению, я узнала о тебе совсем незадолго до того, как меня похитили и заключили здесь. Я думала, что умру, если не поговорю с кем-то, кроме крыс. И поверь мне, крысы – не лучшие собеседники.