— Джерри, время. Я выслушал тебя и принял все, как и положено джентльмену. Я обещаю все, что хочешь, но теперь лекция закончена.
— Неужели? Томми, я только начала тебе говорить…
— О, нет. Ты закончила мне говорить, потому что я собираюсь использовать один верный способ заставить тебя замолчать, — усмехнулся он.
— О-о… — Джерри слегка затаила дыхание. — О, дорогой. Ты собираешься меня поцеловать?
— Совершенно верно.
«Ничего не вижу» печально мяукнул и изящно прикрыл лапками глаза. Очевидно, для этих людей, как это свойственно и его роду, настало время сойти с ума.
Уильям Ф. ТемплСражение на Венере
«Battle on Venus» by William F. Temple
Асе Books, Inc., 1963
I
На каждом документе стояло его имя «Капитан Дж. Фрайбург». Он так подписывался — «Дж. Фрайбург». Друзья называли его «Шкипом» или просто «Дж».
Он никогда не рассказывал, если не приходилось по службе, что означает это «Дж.» Он и прежде был к этому чувствителен, а теперь и вовсе стал прямо-таки суеверен.
Его звали Джона, и однажды он разбил корабль, а вот теперь он предчувствовал, что разобьет еще один. И он ничего не мог с этим поделать. Дело было не в умении, он был хорошим специалистом. Дело было в удаче. В этом полете он исчерпал все лимиты удачи и чувствовал, как ее последние капли утекают прямо из рук.
Свет в космическом корабле становился невыносимо ярким. Фрайбург чувствовал себя так, словно стоял в фокусе дуговых ламп. Приборы сияли, как зеркала, и не давали снять показания. Поручни сверкали, как добела раскаленные прутья, и любой заколебался бы, прежде чем взяться за них.
Но это был всего лишь свет, и ничего больше. Температура же не повысилась ни на градус, несмотря на то, что корабль сейчас находился на двадцать шесть миллионов миль ближе к Солнцу, чем их родная Земля, настолько хорошо работали кондиционеры.
Фрайбург сложил руки чашечкой вокруг хронометра, загораживая его от яркого света. По его расчетам, при существующем темпе торможения, корабль достигнет внешних облаков Венеры примерно через четырнадцать минут.
— Закрепите световые заслонки, — скомандовал он в микрофон.
Из динамика донесся голос помощника.
Медленно, слишком тяжелой при двух «g» рукой, Фрайбург потянулся к единственному иллюминатору его каюты, закрыл янтарный диск кварцевой крышкой и щелкнул защелкой. Моментально ярчайший свет, отражаемый Венерой, стал прохладного лимонного оттенка.
Фрайбург вспомнил, как в детстве, когда он плыл на атлантическом лайнере, они попали в плотный морской туман. Где-то неподалеку был еще один корабль. Лайнер медленно полз и отчаянно гудел без передышки. И в ответ со всех сторон из белой завесы тумана звучал такой же сигнал.
Мальчик представил себе взволнованного шкипера на мостике и не завидовал ему. Но он шкиперу доверял. Шкипер, подумал он, не занимал бы такую должность, если бы не имел достаточно квалификации. И они тогда прошли через туман без происшествий.
Теперь же он сам был шкипером другого корабля, собирающегося войти в непроницаемый слой облаков. На всех экранах видна лишь такая же плотная белая завеса. Но он сейчас в более трудном положении, чем тот морской капитан. Он не мог остановить свой корабль или резко изменить его курс. Он передал управление компьютеру. Тот имел дело с массой и скоростью корабля, массой Венеры и показаниями радара-альтиметра.
Он доверял компьютеру, но не альтиметру. На таком расстоянии его данные слишком приблизительны.
Стрелка нерешительно прыгала по делениям, каждое из которых означало сотню метров. Это было бы прекрасно, если бы они садились на Землю. Но здесь каждое деление могло значить больше, чем сотня метров на Земле.
Это весьма плохо для корабля, не говоря уж о команде.
Если бы он мог видеть поверхность, то чувствовал бы себя более счастливым, ведя корабль на ручном управлении. Но по последней теории, облака на Венере простираются почти до самой земли. Следовательно, корабль должен идти по приборам. А это означало — автопилот. Но он не чувствовал, что должен переложить свою ответственность. Экипаж считал, что капитан лично отвечает за их безопасность.
Все шло хорошо, пока у него было все на контроле, и он знал, что происходит. Вот только существовала тенденция неожиданно забрасывать его необъяснимыми явлениям. Из-за этого у него существовала глубоко закоренелая ненависть к неизвестному. Оно редко оказывалось в его пользу. Так что он доверял себе, но не своей удаче.
Свой первый корабль он потерял именно так. Прошла буря, он рискнул взлететь, но буря неожиданно помчалась назад, как фурия, и швырнула корабль о землю. Прочие несчастные случаи тоже происходили из-за неудачного выбора времени и странных обстоятельств.
Да, его имя было Джона.
И он терял самообладание и становился слишком старым для той жизни, которую вел. Если это последнее, самое опасное приключение закончится благополучно, он удалится на покой.
Вошел Джордж Старки, держась за поручни, со слегка подгибающимися коленями не из-за возраста, а из-за двух «g». Но Старки все равно должен уже испытывать кризис среднего возраста — исчезающий оптимизм и растущее беспокойство.
— Ну, шкип, начинаем… Третий и последний раунд.
Старки понятия не имел ни о какой дисциплине, но он и не был членом команды. Он был профессиональным исследователем: стойкий, находчивый и… удачливый. Он хорошо поработал на Марсе, так что имел право быть включенным в первую экспедицию на Венеру. В нем кипела неутолимая жажда узнать, «что находится за холмом». И это чистое любопытство снабжало его неослабевающей энергией.
Фрайбург не дал никакого ответа на прямой намек. Джордж взглянул на инфракрасный видеоэкран. На нем были лишь неопределенные пятнистые тени.
— Большая же от него помощь, — вздохнул он. — Если это лучшее, что он может показать, то я думаю, что облака действительно доходят до самой земли.
— Возможно, Старки, — согласился Фрайбург. — А возможно, это означает, что в облаках находятся толстые слои каких-то частиц.
— Атмосферная пыль?
— Кто знает? — пожал плечами Фрайбург. — Возможно, чистые химические элементы в виде порошка. Там много углекислого газа, но что там есть еще?
— Скоро мы узнаем, когда Фиркин получит образцы.
Джордж опустился в амортизационное кресло. Тормозные двигатели увеличивали тягу, говорить стало трудно, и оба замолчали.
Капитан вспомнил свой дом в Вермонте, крыльцо с креслом-качалкой и видом на лес. Джордж думал о Венере. Эти минуты взволнованного ожидания и были для него венцом жизни. И Джордж был возбужден до предела.
Венера была самой таинственной планетой в Солнечной системе, и все же, не считая Луны, она была самой близкой соседкой Земли. Марс тоже был интересен, но о нем знали слишком много, еще то того, как добрались туда. Было известно, что так называемые каналы — просто естественные трещины в земле. Было известно, что там нет никаких городов, никаких следов разумной жизни. Однако, жизнь там все же существовала — экспедиция отыскала там насекомых. Но пейзаж оказался довольно плоским — во всех смыслах, — так что мало чего оставалось добавить к астрономическим картам.
Венера оставалась тайной: сестра Земли в маске. Никто никогда не видел ее лица. Она могла быть уродливой сестрой — или же еще более прекрасной, чем Земля.
И Джордж стремился заглянуть ей под маску.
Капитан Дж. Фрайбург уставился на тусклый инфракрасный экран, потом на пылающую зеленым цветом радиолокационную картинку, пытаясь сложить их данные в какие-то внятные, конкретные контуры. Он боялся даже подумать о горных вершинах. Важно определить уровень моря. И, наконец, он решил, что, если правильно понимает экраны, под ними нет никаких возвышенностей.
Если бы нижняя кромка облаков заканчивалась не у самой земли, и оставалось пространство для маневра, он мог бы чего-то достигнуть, послав туда самолеты. А пока что ему оставалось лишь сидеть, наблюдать и позволять увеличивающейся силе тяжести стараться надвинуть амортизационное кресло ему на уши.
Потом они вошли в облака. Лишь чуть двигая глазами (было почти невозможно повернуть голову) Фрайбург мог охватить взглядом все экраны и иллюминатор.
Желтый свет становился янтарным и быстро перерастал в сумрак. Фотоэлемент откликнулся на это и включил внутреннее освещение. Ослепительный дневной блеск превратился в тусклое свечение. Облака были чем-то большим, чем просто водяным паром или углекислым газом.
На высоте 17 000 метров произошел первый взрыв. В рубке на секунду блеснул желтоватый отблеск. Корабль загудел, как гонг, и, казалось, отскочил куда-то вбок, содрогнулся и наклонился. Гироскопы тут же вернули его в исходное положение.
Потом то же самое произошло опять, но с другой стороны. Желтые вспышки, корабль скачет, как кролик, а снаружи раздаются глухие удары взрывов.
Было адски трудно инертно сидеть здесь, словно чучелу, неспособному даже говорить. У обоих стоял в глазах вопрос: Что происходит? Что идет не так, как надо?
Капитан думал: я неправильно расшифровал данные экранов и пытаюсь посадить корабль в жерло действующего вулкана. Вот она, удача Джоны…
Джордж думал: Из чего состоят эти облака? В них что, из-за трения началась какая-то химическая реакция?
Еще одна вспышка и снова резкий удар. Затем снаружи начало становиться светлее. Капитан понял это, хотя сосредоточил взгляд на высотомере.
11 000 метров.
У облаков все же имелась нижняя кромка, и корабль теперь вылетал из нее. Фрайбург украдкой взглянул на экран. Поверхность Венеры уже проглядывалась на нем, в тускло-сером свете, точно дождливым днем. Вдали по всему горизонту высились горы, увенчанные белыми шапками. А под ними раскинулась волнистая равнина, серовато-коричневая, но с проплешинами грязно-зеленого цвета.
И тут взгляд зафиксировал на экране далеко внизу белую вспышку. Из вспышки начал стремительно расширяться шар черного дыма, протягивая к ним неровные щупальца. Корабельные двигатели тут же раскромсали их в клочья.