ись «перевозы»-броды: «…да где в котором месте на Оке перелазы гладки и мелки, и в том месте зделать крепости, заплести плетень и чеснок побити, где в котором месте пригоже какова крепость поделать. Да и на Угре на устье, от устья вверх, до которого места пригоже, по тому же зделати крепости для перелазов», «…на берегу хворостом зделали двор да около того ров копали, и на перевозе наряды и пушки еси оставив …»[44]. Эти работы, которые осуществляли посошные люди, собранные из окрестных сел, и ратники вставших по Оке полков[45], начались во второй половине апреля 1572 г.[46], и к моменту начала татарского вторжения были уже полностью завершены.
Однако укрепления бесполезны, если они не будут заняты бойцами, и потому важнейшей задачей, которую должен был решить дьяк Разрядного приказа А.Ф. Клобуков «со товарищи»[47], было правильное распределение тех сил, которыми располагало Русское государство накануне решающей битвы. Эту проблему приходилось решать в сложных условиях. Страна была истощена многолетней войной — по существу, с того момента, как Иван IV начал свою казанскую эпопею, Россия мира не знала. Изыскать людей, лошадей, деньги, провиант, фураж — одним словом все, что необходимо для ведения войны, с каждым годом становилось все сложнее и сложнее. К этому необходимо добавить еще и последствия не только вторжения татар, но также голода[48], засухи[49] и морового поветрия (чумы?), что опустошало Русскую землю в предыдущем году, не прекратившись и в 1572 г.[50].
Однако, пожалуй, даже не это было самой главной трудностью, с которой столкнулись дьяки Разрядного приказа. В 1572 г. Русское государство снова оказалось в ситуации, когда войну приходилось вести сразу на нескольких фронтах. К счастью, заключенное с таким трудом перемирие с Речью Посполитой было ратифицировано Сигизмундом II в 1571 г. и, несмотря на всю неустойчивость отношений между двумя государствами, продолжало действовать[51]. Тем не менее, положение России оставалось сложным. Война со Швецией, вступившая в новую фазу в конце 1571 г., была всего лишь отложена до Троицына дня 1572 г., то есть до 25 мая, когда Иван ожидал в Новгороде послов с ответом на его требования к королю Швеции Иоганну III[52]. Ну, а поскольку война была отложена, следовательно, необходимо было выделить достаточно крупный контингент войск для ее продолжения в том случае, если перемирие, установленное Иваном Грозным в одностороннем порядке, будет прервано. Добавим к этому, что неспокойно было и в Поволжье[53].
Таким образом, в кампанию 1572 г. Русское государств вступало, имея два фронта — северо-западный, шведский, и южный, крымский, исходя из чего Разрядный приказ должен был распределять имевшиеся силы и планировать действия русского войска.
Мобилизация ратников и посохи для наступающей новой поры военной активности началась, судя по всему, еще в конце 1571 — начале 1572 гг. Во всяком случае, в новгородских летописях отмечено, что 11 февраля 1572 г. государь приказал «по всем манастырем Новгородцким слуги монастырьские ставити, с лошедми и с пансыри, со всем запасом, к Москве, на службу…»[54]. Примерно в конце февраля — начале марта 1572 г. в Разрядном приказе была завершена основная работа над составлением разрядов на кампанию — так, роспись «берегового» разряда была передана назначенному командующим этой группировкой боярину князю М.И. Воротынскому 22 марта 1572 г.[55]
Прежде всего охарактеризуем разряд «похода государя царя и великого князя Ивана Васильевича всеа Русии и сына его царевича князь Ивана Ивановича, как ходили на свое дело и на земское в свою отчину в Великий Новгород, а из Новагорода итить на Свийские немцы», так как это представляется чрезвычайно важным для общего понимания стратегической обстановки, планов русского командования и самого Ивана Грозного на лето 1572 г. Для «Свийского» похода к началу лета 1572 г. на северо-западе была собрана достаточно крупная рать[56]. Согласно разрядным записям, она состояла из трех полков — большого, передового и сторожевого[57]. Еще два воеводы были посланы «по ореховским вестям» на усиление гарнизона Орешка[58]. Новгородские летописи также сообщают, что к концу весны 1572 г. в Новгороде были собраны «изо всих городов» «стрелцы великого князя»[59], а также «государские козаки»[60]. К ним, безусловно, необходимо добавить государевых стрельцов, которые сопровождали Ивана Грозного — в знаменитом новгородском походе их было, по сообщению летописи, 1500 чел.[61]. Кроме того, не стоит забывать еще и о том, что касимовскому «царю» Саин-Булату было приказано в начале 1572 г., по возвращению из набега на Финляндию, «с своим двором жить в Великий Новгород и быть в Новегороде и дожидатись государя…»[62], равно как и собранные в декабре 1571 г. князьями В.В. Тюфякиным и Г.Ф. Мещерским «казанские князья, и тотары, и черемиса, и мордва» тоже вряд ли были отпущены Иваном домой[63]. Таким образом, в Новгороде к началу лета 1572 г. вполне могло собраться до 8 тыс. пехоты (стрельцов и казаков), в том числе и посаженной на-конь для большей маневренности, до 5 тыс. татар, мордвы и черемисы, порядка 5 тыс. детей боярских «розных городов»[64]. Вместе с нарядом[65] и послужильцами детей боярских[66] в Новгороде и его окрестностях к приезду туда государя вполне могло находиться до 30 тыс. ратных людей**. Что и говорить, сила более чем достаточная для того, чтобы возобновить «бранную лютость» и «обратить» царский гнев на «землю Свейскую».
Однако на «берегу», судя по всему, к началу лета 1572 г. была собрана еще более значительная рать. Для характеристики ее и планов русского командования обратимся к разрядным записям и немногочисленным сохранившимся документам Разрядного приказа. Прежде всего проанализируем план ведения кампании, который позволяет составить полное представление о замыслах Ивана Грозного и его воевод. Этот план подробнейшим образом был изложен в наказе воеводе боярину князю М.И. Воротынскому «с товарыщи».
В нем рассматривалось несколько вариантов действий русской рати. В Москве не сомневались в том, что главной целью готовящегося похода Девлет-Гирея будет русская столица, однако какую дорогу он выберет, было неясно. Если крымский «царь» снова, как и в прошлом году, «Оку вверху перелезет, а пойдет на Болхов старою дорогою», «на прямое дело, а не для войны», то «плавная» рать из набранных на Вятке ратных людей вместе с наемными конными «польскими» казаками-пищальниками должны были спешно выдвинуться к Жиздре, стать там «в крепких местах» и препятствовать противнику форсировать реку, сдерживая татар до подхода главных сил. Последним же предписывалось наказом «…по тем вестем со всеми людми и с нарядом идти х Колуге, да будет мочь иметь, чтоб дал бог поспешити на Жиздру со всеми людми. И бояром и воеводам спешить к Жиздре, а, у Жиздры став, промышлять со царем царя и великого князя делом, чтоб дал бог не перепустити за Жиздру царя. А будет царь перелезет Жиздру, а пойдет к Угре, и бояром и воеводам стати со всеми людми на реке на Угре…». При этом составители наказа неоднократно подчеркивали, чтобы воеводы ни в коем случае не стремились «на походе со царем на полех без крепостей однолично не сходитися», берегли наряд и пехоту и выбирали место сражения, таким образом, чтобы стрельцы успевали «поиззакопатися по крепким местом»[67].
В качестве второго варианта действий была изучена возможность наступления хана непосредственно на Москву, кратчайшим путем, «… к реке к Оке прямо меж Колуги и Олексина, или меж Олексина и Серпухова, или меж Серпухова и Коширы, или меж Коширы и Коломны». И снова «плавная» рать и «польские» казаки должны будут поспешать к месту предполагаемой переправы неприятеля с тем, чтобы помешать ему беспрепятственно «перелезть» через Оку. Основные же силы в это время выдвигались бы к месту выхода татар к Оке. И опять в наказе было прописано «накрепко»: «…как у реки станут против царя, а будет в ыном месте люди иные перелезут, и у бояр бы и у воевод, что было заранее розписано, которым пешим людем с пищальми и конным стояти против тех людей, которые учнут за рекою стоять, а ещо не перелезут; и которым полком от тех людей стояти и береженье держать, которые в ыном месте перелезут, чтоб, приговоря про то заранее, розписати, чтобы в то время ведал, кому где промышляти»[68]. То есть воеводы должны были заранее попытаться предусмотреть возможные варианты действий неприятеля, обдумать контрмеры и довести их до начальных людей с тем, чтобы «всякий воин знал свой маневр».
Рассматривался в Разрядном приказе и тот случай, если татары попытаются форсировать Оку под Рязанью и выйти к Коломне по левому берегу реки. Тогда воеводам предписывалось «итти убережною дорогою, да выбрати крепкое место, да тут стати от реки до лесу и на лесу крепости поделати, да тут полки стати, чтоб, царя из крепких мест на поле не выпущая, его встретить, чтобы стрельцы и с казаки с пищальми в крепком месте при лесе стать и крепости наряду и стрельцом поделати, где какова пригоже, посмотря по месту, и промышляти государевым и земским делом со царем, сколько Бог помочи подаст»[69].
Наконец, не исключался вариант действий крымского «царя» и его «царевичей», когда они откажутся идти по уже известному маршруту к Москве, а направятся восточнее столицы, во владимирские земли. Последние давно, еще со времен нашествия Мухаммед-Гирея I в 1521 г., не подвергались неприятельским вторжениям и в случае успеха татары могли рассчитывать на богатую добычу и большой полон. В таком случае наказом предписывалось «бояром и воеводам итти к Володимерю да ко Клязме, под Володимерем или где пригоже царя и великого князя делом и земским промышляти со царем». Однако действовать они должны были осторожно и аккуратно, в особенности опасаясь того, что неприятель предпримет попытку ввести русское командование в заблуждение, вынудить его бросить свои полки с «берега» на северо-восток, и тогда «царь» главными силами прорвет оборонительный рубеж по Оке. Особенно подчеркивалась составителями наказа значимость хорошо налаженной системы дальней разведки. И если «…от станиц вести полные будут, что перелезет парь Дон со всеми людми с крымской стороны на нагайскую сторону, а пойдет к Шацкому к Мещерской украине, и