Все это можно объяснить лишь тем, что после Пирл- Харбора высшее командование, очевидно, считало, что болееe серьезной задачи для соединения Нагумо нет, и чтобы не оставлять его в бездействии, направило его на Южный театр военных действий. Но разве верно, что в тот период не существовало задачи первостепенной важности? Разве морской генеральный штаб и командование Объединенного флота забыли, что нашим главным противником на море был флот Соединенных Штатов? Разве по опыту Пирл-Харбора они не знали, что основой военно-морской мощи являются авианосцы с их авиацией, а не линейные корабли, как это было прежде. Мы нанесли мощный удар по линейным кораблям противника, но его авианосцы с тяжелыми крейсерами, составлявшими их боевое охранение, остались невредимыми. Поэтому вместо того, чтобы отправить соединение Нагумо на юг, где в нем фактически не было нужды, не следовало ли командованию Объединенного флота оставить его на востоке с задачей уничтожить американские авианосные силы?
Размышляя обо всем этом, я вспомнил о наших семи линейных кораблях — «хасирском флоте», — которые с самого начала войны оставались в бездействии, находясь во Внутреннем Японском море. Если уж для соединения Нагумо не было дела, то что же можно сказать об этих «отважных» кораблях, которые считались оплотом и ядром боевой мощи японского флота?
Ясно, что их приберегали для решающего сражения с Тихоокеанским флотом США, которое уже давно планировалось нашим военно-морским руководством и которое линейные корабли должны были вести с помощью своих мощных орудий, так как это было в годы первой мировой войны. Однако в Пирл-Харборе японская авианосная авиация уничтожила линейные корабли противника, развеяв тем самым миф о их решающей роли. Таким образом, уже только по этим соображениям сохранение «хасирского флота» в качестве решающей боевой силы становилось бессмысленным. И тем не менее этот флот оставался во Внутреннем Японском море, способствуя ведению войны не более, чем линейные корабли противника, уничтоженные в Пирл-Харборе.
Кто знает, каков был бы ход войны, если бы наше высшее военно-морское командование в свете последних событий пересмотрело свои устаревшие взгляды на ведение военных действий на море. Нашему командованию следовало лучше усвоить урок Пирл-Харбора и, не медля, признать, что ядро японского флота составляет соединение Нагумо с его шестью авианосцами, а не семь линейных кораблей «хасирского флота». Думаю, что, признав это, командование объединило бы соединение Нагумо и семь бездействующих линейных кораблей в одно мощное авианосное соединение специального назначения, в котором линкоры играли бы вспомогательную роль, и поставило бы перед ним одну задачу — завершить уничтожение Тихоокеанского флота Соединенных Штатов.
Разумеется, я не хочу сказать, что, если бы это было сделано, исход войны на Тихом океане оказался бы иным. Но мне кажется, что в этом случае американские авианосные силы, которые избежали уничтожения в Пирл-Харборе, могли бы быть разгромлены очень быстро. Тогда японский флот не утратил бы так скоро своего преимущества над противником, который быстрее сумел сделать правильные выводы из поражения, чем наши руководители из победы.
ГЛАВА IIIДебаты о стратегии будущего
В начале войны на Тихом океане военные деятели Японии так увлеклись проблемой обеспечения страны нефтью, что не подготовили никакой конкретной стратегической программы военных действий на период, когда эти ресурсы будут завоеваны. К тому же они отдавали себе отчет в том, что в ходе первой фазы войны японский флот часто подвергался серьезному риску (нападение на Пирл-Харбор не было самым рискованным предприятием этого периода), п совсем не были уверены, что она благополучно завершится. Поэтому, прежде чем приняться за разработку стратегического плана последующих боевых действий, они решили несколько повременить и посмотреть, как будут развиваться операции первой фазы.
К январю 1942 года повсеместные успехи Японии убедили ее военное руководство в том, что операции первой фазы будут завершены успешно. Исходя из этого, оно и подошло к решению проблемы о характере нашей дальнейшей стратегии. Перед ним встал целый ряд серьезных проблем. Должна ли Япония с достижением первоначальных стратегических целей перейти к оборонительным принципам ведения боевых действий, чтобы удержать захваченное, или ей следует по-прежнему смело вести наступление, чтобы окончательно сломить решимость союзников вести войну? Если принять последнее, то должна ли она нанести первый удар в западном направлении — против Великобритании или в восточном — против Соединенных Штатов и какие именно наступательные действия будут наиболее эффективными?
Формально разработкой стратегических планов армий и флота занимались соответственно армейский и морской генеральные штабы, организационно входившие в императорскую ставку. Начальник морского генерального штаба являлся одновременно начальником военно-морского управления императорской ставки и согласно этой последней должности мог давать приказы и директивы командующему Объединенным флотом по важнейшим стратегическим и оперативным вопросам. Но на деле в вопросах выработки военно-морской стратегии Объединенный флот гораздо чаще, чем морской генеральный штаб, играл главную роль.
Прошло время, когда главнокомандующий Объединенным флотом мог быть только морским командиром в духе нельсоновских традиций, от которого требовалось лишь вести флот в бой и отдавать приказы с мостика флагманского корабля под градом вражеских пуль. Развитие военно-морского дела и значительное расширение театра боевых действий привели к тому, что главнокомандующему стало трудно осуществлять тактическое руководство флотом, находясь вместе с ним в море. Поэтому теперь штаб Объединенного флота находился преимущественно на берегу и наряду с планированием и руководством тактическими действиями сил стал оказывать значительное, а нередко и решающее влияние на формулирование основ военно-морской стратегии.
Способность Объединенного флота отстоять свою точку зрения перед высшим органом военно-морского командования была продемонстрирована в начале войны, когда адмирал Ямамото, несмотря на сильное противодействие со стороны морского генерального штаба, сумел добиться осуществления своего плана нападения на Пирл-Харбор. Нечего и говорить, что выдающиеся победы Объединенного флота в первый месяц военных действий только усилили его влияние. Окрыленные этими успехами, офицеры штаба Объединенного флота обрели веру в собственные силы. Одновременно и морской генеральный штаб был вынужден вести себя со штабом Объединенного флота как можно тактичнее.
Поэтому не удивительно, что инициативу в деле определения характера военно-морской стратегии второй фазы войны взял на себя Объединенный флот. Начальник штаба Объединенного флота контр-адмирал Угаки приступил к изучению этой проблемы в середине января. В это время он находился на борту флагманского корабля «Нагато», который стоял на якорях в заливе Хиросима. Как видно из дневника Угаки, в течение четырех дней он всесторонне обдумывал этот вопрос. По его мнению, наступательные операции первой фазы военных действий в основном должны были закончиться к середине марта, поэтому решение по вопросу стратегии будущего следовало принять не позднее конца февраля.
С самого начала Угаки пришел к заключению, что японские вооруженные силы вместо того, чтобы возвратиться к оборонительной стратегии, что позволило бы противнику взять инициативу в свои руки, по-прежнему должны вести наступательные действия. Что же касается направления наступления, то он считал, что здесь существуют три основные возможности: наступление на Австралию, Индию или па Гавайские острова. В своем решении он отдал предпочтение наступлению на Гавайские острова, которое следовало начать в июне предварительными операциями по захвату островов Мидуэй, Джонстон и Пальмира. Десантные операции против Гавайских островов предполагалось начать сразу же, как только соответствующие военно-воздушные силы будут переброшены на эти передовые базы. Следует заметить, что в гавайские воды намечалось направить главные силы Объединенного флота прежде всего для прикрытия и поддержки сил, осуществляющих захват Гавайских островов, а также для того, чтобы они вступили с флотом Соединенных Штатов в решающее сражение.
Как видно из дневника, Угаки отдал предпочтение этому варианту по следующим причинам:
1. Захват Гавайских островов и разгром американского флота — это наиболее эффективные удары, какие только могут быть нанесены Соединенным Штатам.
2. Несмотря на очевидный риск, с которым сопряжена попытка осуществить высадку десанта и вступить в бой с флотом противника в непосредственной близости от Гавайских островов, шансы на успех достаточно велики, так как японский флот обладал значительным преимуществом (3 : 1) в авианосных силах, не говоря уже о полном превосходстве в линейных кораблях.
3. Время работает против Японии, так как Соединенные Штаты располагают неизмеримо большими материальными ресурсами. Поэтому, если в скором времени Япония не продолжит наступательных операций — причем чем скорее, тем лучше,— она не сможет предпринять ничего лучшего, как ждать прихода американских сил, чтобы контратаковать их. Больше того, хотя Япония и примирилась с мыслью, что ей придется вести длительную войну, совершенно очевидно, что в ее же интересах сократить сроки ведения войны, если это вообще возможно, и в этом смысле наступательные действия — ее единственный шанс.
4. Если Германии удастся захватить Англию, английский флот метрополии сможет усилить военно-морскую мощь Соединенных Штатов на Тихом океане, удвоив тем самым давление на японский флот. Этой угрозы можно избежать, лишь уничтожив американский флот, прежде чем такая обстановка возникнет. Тогда борьба будет вестись против англичан один на один, а уничтожение этих двух флотов союзников позволит Японии быстро закончить войну.