«Итоговый анализ обстановки показал, что успех или провал всей нашей стратегии в районе Тихого океана будет зависеть от того, удастся ли нам разгромить флот Соединенных Штатов, особенно его авианосные оперативные соединения. Морской генеральный штаб настаивает на необходимости прервать коммуникации между Соединенными Штатами и Австралией. Этого хотят добиться путем установления контроля над некоторыми важными районами. Однако прямой и наиболее эффективный путь к достижению этой цели состоит в уничтожении авианосных сил противника, без которых эти коммуникационные линии при любых условиях не могут быть сохранены. Мы полагаем, что путем проведения операции по захвату о. Мидуэй нам удастся вынудить авианосные силы противника принять решающее сражение, в котором мы уничтожим их. Но даже если противник и не примет вызова, мы беспрепятственно расширим наш периметр обороны до о. Мидуэй и западной части Алеутских островов».
Это заявление со всей очевидностью говорило о том, что адмирал Ямамото не намерен отступать перед возражениями морского генерального штаба. Когда стало ясно, что другого выхода из создавшегося тупика нет, контр-адмирал Фукудомэ с неохотой предложил согласиться на проведение операции по захвату о. Мидуэй. Ито кивнул в знак согласия.
Таким образом, принципиальное согласие на проведение операции по захвату о. Мидуэй было достигнуто, однако Объединенный флот и морской генеральный штаб все еще не могли прийти к соглашению в вопросе о времени ее проведения. Объединенный флот требовал начать операцию в первых числах июня, а морской генеральный штаб предлагал отложить ее примерно на три недели, чтобы получить больше времени на подготовку. Объединенный флот упорно настаивал на своем первоначальном предложении, мотивируя это тем, что нападение необходимо провести во время полнолуния и что отсрочка на целый месяц может самым серьезным образом снизить шансы на успех. 13 апреля капитан 2 ранга Сасаки, флагманский офицер авиации Объединенного флота, был послан в Токио, чтобы еще раз привести эти доводы в морском генеральном штабе.
Там Сасаки натолкнулся на сильную оппозицию. Зато генеральный штаб сухопутных войск быстро дал свое согласие. Однако готовность армии к сотрудничеству объяснялась не изменением ее отношения к военно-морскому флоту, а скорее тем, что операция по захвату о. Мидуэй и западной части Алеутских островов по своему характеру являлась военно-морской, и армия должна была выделить очень незначительное количество своих войск для усиления десантных сил флота.
В штабах других соединений японского флота по-разному отнеслись к плану операции. В 5-м флоте вице-адмирала Хосогая, который обеспечивал оборону северо-восточных подходов к Японии, давно мечтали о проведении крупной операции в восточной части Тихого океана и, естественно, приветствовали план, предложенный Объединенным флотом. В то же время руководство штаба 11-го воздушного флота вице-адмирала Цукахара, действовавшего в Юго-Восточной Азии, до некоторой степени разочаровалось. Здесь ожидали, что следующая крупная операция будет осуществлена в Индийском океане. В связи с этим Цукахара даже перебазировал свой штаб в Бангкок. В нападении же на о. Мидуэй базовая авиация 11-го флота не могла сыграть сколько-нибудь существенной роли.
Только вице-адмирал Иноуэ, 4-й флот которого вел боевые действия в обширном районе юго-западной части Тихого океана, откровенно выступил против плана Объединенного флота. Когда операция по захвату о. Мидуэй находилась еще в стадии первоначальной разработки, штаб Объединенного флота направил в Трук своего офицера из отдела снабжения, чтобы обсудить с вице-адмиралом Иноуэ и его штабом проблему транспортировки снаряжения и необходимых материалов на о. Мидуэй после его захвата, что было возложено на 4-й флот. Как выяснилось в ходе переговоров, Иноуэ считал, что захват о. Мидуэй расширит район, который придется оборонять, до опасных пределов ввиду ограниченности ресурсов. Он прямо заявил, что не уверен в возможностях 4-го флота выполнить задачу снабжения острова всем необходимым. Представитель Объединенного флота, как рассказывают, со злостью ответил, что если на 4-й флот нельзя положиться, эта задача будет возложена на береговую авиацию.
С двумя командующими флотов, которые должны были сыграть главную роль в операции, — вице-адмиралом Кондо, командующим 2-м флотом, и вице-адмиралом Нагумо, командующим Ударным авианосным соединением (1-й воздушный флот), —не консультировались ни разу за все время разработки плана. До середины апреля оба флота принимали активное участие в операциях на юге, и адмирал Ямамото не хотел отвлекать внимания командующих от их непосредственных задач участием в разработке плана нападения на о. Мидуэй. Однако трудно понять, как могло командование Объединенного флота взяться за разработку плана операции, не узнав мнения командующих этих двух основных флотов по вопросу о захвате о. Мидуэй.
Была уже середина апреля, а Объединенный флот и морской генеральный штаб все еще торговались в отношении различных деталей плана, и было очевидно, что генеральный штаб, несмотря на свое принципиальное согласие на операцию, по-прежнему относится к ней с большим недоверием. Однако 18 апреля произошло событие, которое быстро положило конец этим дебатам.
ГЛАВА IVДулиттл прекращает дебаты
Несмотря на успехи Японии в течение первых четырех месяцев войны на Тихом океане, апрель 1942 года застал ее армейских и особенно морских руководителей в состоянии тревоги. Причина этого — возможность внезапного нападения с воздуха на столицу империи Токио.
Урон, причиненный флоту Соединенных Штатов в Пирл-Харборе, и захват американских баз в западной части Тихого океана исключали по крайней мере на время возможность постоянных и значительных действий против Японии как силами авианосной, так и базовой авиации. Однако авианосцы и тяжелые крейсера противника, которые не понесли никаких потерь, по-прежнему могли периодически наносить удары небольшими силами с последующим быстрым отходом. Опасались, что подобные действия вполне могут быть предприняты противником в качестве так называемой войны нервов или возбуждающего средства для поднятия морального духа в самих Соединенных Штатах. Для такого рода «партизанских» налетов Токио представлялся заманчивой целью.
Внезапные налеты на столицу Японии могли вызвать сильные разрушения города. Это и порождало то огромное беспокойство, которое испытывали руководители армии и флота. Вместе с тем глубокая тревога, вызванная возможностью воздушного нападения, фактически была подсознательным выражением того почти религиозного, благоговейного отношения к императору, которое столь долгое время являлось характерной чертой японцев. Руководители армии, флота и авиации считали своим долгом избавить императора
от опасности. И, естественно, военные круги были убеждены, что они самым серьезным образом нарушат этот свой долг, если жизнь императора окажется под угрозой.
Согласно условиям соглашения между армией и флотом основную ответственность за защиту Японии от воздушного нападения несли сухопутные войска. Большая доля ответственности ложилась и на флот, так как на данном этапе войны на Тихом океане любой удар с воздуха мог быть произведен только при участии военно-морских сил. В связи с этим задачей флота было перехватить и уничтожить авианосные соединения противника в море до того, как они сумеют подойти на нужную для нанесения удара дистанцию.
Адмирал Ямамото как главнокомандующий Объединенным флотом особенно остро ощущал свою ответственность. Внезапным нападением на Пирл-Харбор он сам дал хороший пример для подражания. К тому же он ожидал, что флот Соединенных Штатов воспользуется первой же возможностью, чтобы нанести ответный удар силами авианосных оперативных соединений.
Мысль о том, что Токио как место, где находится император, должно быть абсолютно надежно защищено от нападения с воздуха, в сознании адмирала Ямамото разрослась до размеров навязчивой идеи. Его постоянная озабоченность по этому поводу видна хотя бы из того, что позднее, когда он был занят проведением операций в далеком юго-западном районе Тихого океана, он никогда не забывал ознакомиться с последней сводкой погоды в районе Токио. Если сводка была плохой, он чувствовал облегчение, так как это давало ему лишнюю уверенность в том, что столица находится в безопасности.
Опасения Ямамото усиливались воспоминаниями об одном инциденте, произошедшем во время русско-японской войны, когда он был еще молодым офицером. Тогда корабли русского флота неожиданно появились у входа в Токийский залив. Это вызвало в столице такую панику, что многие жители, ищя спасения, бросились в горы. Озлобленная толпа забросала камнями дом вице-адмирала Камимура, командующего 2-м флотом, который должен был отразить нападение русских. Вспоминая об этом случае, Ямамото боялся, что если теперь Токио подвергнется воздушному налету, невыдержанность, столь характерная для японцев, прорвется и приведет к большим беспорядкам.
Чтобы не допустить авианосные силы противника на расстояние, необходимое для нанесения по Японии удара с воздуха, адмирал Ямамото еще в самом начале войны установил в 600—700 милях к востоку от берегов Японии линию дальних дозоров из боевых кораблей, которая тянулась с севера на юг почти на тысячу миль. Кроме того, разведывательные самолеты морской авиации ежедневно вели дальнее воздушное патрулирование.
Серия смелых ударов силами авианосных соединений, предпринятая противником в начале февраля 1942 года и начавшаяся налетом на Маршалловы острова, усилила опасения адмирала Ямамото. Сразу же после нападения американцев на Маршалловы острова он приказал двум авианосцам адмирала Нагумо — «Дзуйкаку» и «Сёкаку» — вернуться из юго-западного района Тихого океана и временно оказать поддержку силам, которые вели воздушное патрулирование к востоку от берегов Японии. В середине марта 21-я воздушная флотилия была отозвана из Юго-Восточной Азии и размещена в районе Токио для ведения ежедневного патрулирования и защиты столицы в случае налета авианосной авиации противника. 1 апреля была сформирована 26-я воздушная флотилия, которая с 21 апреля взяла на себя эту задачу.