К концу апреля план был составлен и утвержден адмиралом Ямамото. Затем согласно установленному порядку он был передан начальнику морского генерального штаба, адмиралу Нагано, который тоже очень быстро утвердил его. 5 мая адмирал Нагано от имени императора издал приказ № 18, в котором в немногих словах главнокомандующему Объединенным флотом приказывалось «во взаимодействии с сухопутными силами осуществить оккупацию о. Мидуэй и ключевых пунктов в западной части Алеутских островов».
В это же время армейское и военно-морское управления императорской ставки договорились о порядке взаимодействия между силами армии и флота в операции по захвату о. Мидуэй. По этому соглашению армия обязывалась выделить усиленный пехотный полк для высадки десанта. Предполагалось, что после оккупации острова полк будет отозван. Удержание острова возлагалось на военно-морские силы. Местом сосредоточения десанта был предварительно избран о. Сайпан. Войска десанта намечалось перебросить сюда к 25 мая. В соглашении не был намечен день высадки на о. Мидуэй, но указывалось, что она должна начаться до 20 июня, одновременно с действиями против западной части Алеутских островов.
Вопрос о проведении операции по захвату о. Мидуэй теперь был окончательно решен. Объединенному флоту удалось настоять на своем благодаря той поддержке, которую невольно оказали ему Дулиттл и его летчики. На повестку дня встала трудная задача за несколько недель организовать и подготовить флот для проведения самой большой по своим масштабам операции за всю 70-летнюю историю современного японского флота.
ГЛАВА VПлан операции по захвату о. Мидуэй
Окончательный план операции по захвату о. Мидуэй, разработанный штабом Объединенного флота и официально названный императорской ставкой «операцией О. М.», явился результатом длительной и напряженной работы многих людей. В общих чертах эта операция была разработана старшим офицером оперативного отдела капитаном 1 ранга Куросима. Он был автором руководства, в котором излагались основы тактики Объединенного флота при ведении нм решающего сражения с флотом противника. Главная роль в боевых действиях отводилась линейным кораблям. Разработкой конкретных разделов плана занимались другие офицеры штаба, каждый в сфере своей компетенции. Общее наблюдение осуществлялось инициативным и изобретательным начальником штаба контр-адмиралом Угаки, сторонником наступательных действий флота против Гавайских островов.
Но в плане операции по захвату о. Мидуэй сильнее всего нашли свое выражение идеи и личные качества выдающейся фигуры японского флота, главнокомандующего Объединенным флотом адмирала Исороку Ямамото. Оценку этому выдающемуся руководителю следует давать более сведущим лицам, чем я. Здесь мне хочется рассказать лишь о некоторых впечатлениях и мыслях, которые возникали у меня — одного из многих сотен офицеров, служивших под его командованием, — при встречах с ним.
Если бы в начале войны на Тихом океане офицеров японского военно-морского флота спросили, кого бы они хотели видеть главнокомандующим Объединенным флотом, то подавляющее большинство, без всякого сомнения, высказалось бы за адмирала Ямамото. Я убежден, что в число его сторонников вошли бы и все офицеры-летчики японского флота. И действительно, когда по окончании войны американские историки задали этот щекотливый вопрос ряду бывших офицеров японской морской авиации (в их числе был и я), наш единодушный ответ был — «адмирала Ямамото».
Огромная популярность Ямамото среди летчиков морской авиации объясняется тем, что он был одним из самых ярых ее сторонников. Не являясь летчиком по профессии, Ямамото еще в звании капитана 1 ранга был назначен заместителем командира касумигаурского учебного корпуса морской авиации. С этого времени он занимал в авиации ряд важных постов. Морская авиация находилась тогда в самой ранней стадии своего развития и нуждалась в сильном руководителе и защитнике. Ямамото с энтузиазмом выполнял свои многочисленные обязанности, во всем проявляя присущие ему дальновидность и чуткое отношение к людям.
Тогда профессия летчика привлекала не многих —слишком уж велико было число несчастных случаев. Дело доходило до того, что многие из старших офицеров флота боялись даже приблизиться к самолету, если знали, что он должен скоро взлететь. В конце тридцатых годов адмирал Ёсида, одноклассник Ямамото, впоследствии главнокомандующий Объединенным флотом, наотрез отказался войти в самолет, предоставленный ему для одной официальной поездки.
Другие высокопоставленные офицеры только на словах признавали большое значение морской авиации. Они даже убеждали молодых людей, начинавших карьеру во флоте, посвятить себя этому делу, но их энтузиазм мгновенно исчезал, когда дело касалось их сыновей или даже когда их дочери собирались выходить замуж за летчиков. Адмирал Ямамото не принадлежал к подобного рода «энтузиастам». Он искренне верил в авиацию и наглядно доказал это, посоветовав многим своим молодым родственникам вступить в корпус морской авиации.
Ямамото любил азартные игры и имел репутацию искусного игрока в бридж и покер. Из него получился бы настоящий игрок, так как его девизом было «все или ничего». Если и несправедливо утверждение многих, что при нападении на Пирл-Харбор проявилась его «стратегия игрока», во всяком случае оно было как раз в духе Ямамото, и, возможно, именно отчаянная смелость явилась одной из основных причин успешного осуществления удара по Пирл-Харбору.
Ямамото завоевал уважение и любовь молодых офицеров флота не только способностью принимать смелые и оригинальные решения, но и своим твердым и в то же время четким руководством. В этом отношении он был скорее исключением, чем правилом среди адмиралов японского флота. Вероятно, под влиянием английских морских традиций в нашем флоте с самых первых дней его существования большое внимание уделялось воспитанию в морских офицерах джентльменских качеств. Однако, к сожалению, возникла тенденция причислять к хорошему тону недостаток настойчивости и добродушную уступчивость, в результате чего в нашем флоте было много блестящих и приятных адмиралов, но мало хороших руководителей и боевых командиров.
Отсутствие настоящего руководства проявлялось очень часто. Например, после проведения крупных маневров или боевых учений офицеры обычно собирались для их обсуждения. Командующий флотом или морским районом почти всегда присутствовал на таких совещаниях, но лишь в редких случаях активно участвовал в обсуждении или делал какие-либо существенные замечания. Поэтому офицеры часто не знали, правильно ли они действуют.
Адмирал Ямамото в таких случаях поступал иначе. Он лично руководил разбором проведенных учений Объединенного флота. Если какой-либо маневр был произведен неправильно, он указывал на это и объяснял, как следует поступать в таких случаях в будущем. Для Ямамото его штабные офицеры были не «мозговым трестом», а скорее помощниками, которые неукоснительно выполняли его решения. Четкие требования Ямамото не оставляли никакого сомнения относительно его основных установок, и когда его подчиненным приходилось принимать самостоятельные решения, они знали наверняка, какой вариант будет наиболее правильным по мнению главнокомандующего.
Именно благодаря этим качествам Ямамото — твердости и настойчивости — весь флот видел в нем наиболее подходящего кандидата на пост главнокомандующего. Во время войны судьба всей нации может зависеть от исхода какого-либо одного сражения, что, в свою очередь, во многом зависит от характера и способностей командующего.
И это вполне понятно, ибо только сосредоточение власти в одних руках может обеспечить то единство действий, без которого победа невозможна. Например вопрос о том или ином маневре во время боя не может быть предметом обсуждения за круглым столом и решаться большинством голосов. Такие вопросы командир должен решать самостоятельно и с полным пониманием того, что всякий маневр, сделанный однажды, уже нельзя исправить. Чтобы принимать такие решения, нужно обладать исключительной смелостью и уверенностью в себе. Ямамото обладал как раз этими качествами.
Однако война показала, что хотя Ямамото и был выдающимся командующим, он имел недостатки. Доказательством этого, по-моему, может служить та непонятная настойчивость, с какой он высказывался за проведение операции по захвату о. Мидуэй, хотя против нее было много веских доводов. Трудно удержаться от мысли, что сознание Ямамото в данном случае было затемнено навязчивой идеей о возможности воздушного нападения на Токио и чувством ущемленной гордости вследствие рейда Дулиттла. Если бы эти чувства так сильно не угнетали его, он, безусловно, проявил бы большую гибкость в вопросе о нашей последующей стратегии.
Поспешность, с которой Ямамото решился на такое рискованное предприятие, как операция против о. Мидуэй, была, очевидно, обусловлена его уверенностью, что самое большее через два года после начала войны превосходство в военно-морских силах перейдет к Соединенным Штатам. Учитывая важный фактор времени, Ямамото пришел к выводу, что Япония может рассчитывать на успех лишь в случае, если будут предприняты быстрые и решительные действия, которые заставят противника пойти на соглашение. Ямамото надеялся, что удар по о. Мидуэй вынудит Соединенные Штаты принять именно такое решение. В конфиденциальном разговоре с контр-адмиралом Ямагути и другими доверенными лицами Ямамото заявил, что если в ходе операции ему удастся разбить Тихоокеанский флот США, он намерен оказать давление на политических деятелей страны, чтобы начать переговоры о мире.
Ямамото был, бесспорно, прав в своем убеждении о необходимости при первой же возможности вступить в решающее сражение с флотом противника. Если с этой точки зрения и можно в чем-нибудь обвинить его, то только в том, что он не сумел ничего предпринять в этом направлении еще раньше и после нападения на Пирл-Харбор использовать наше мощное Ударное авианосное соединение для ведения боевых действий на востоке. Во всяком случае уже весной 1942 года уничтожение Тихоокеан