Ровно в 10.30 соединение должно было лечь на новый курс. Однако прежде чем изменить курс в таком густом тумане, следовало передать подтверждение об этом на все корабли. Ограниченная видимость делала невозможным использование сигнальных флагов и даже прожекторов. Ничего не оставалось делать, как прибегнуть к помощи радио, использование которого могло обнаружить наше присутствие и местонахождение, чего больше всего опасались адмирал Нагумо и офицеры его штаба.
Создавшееся положение со всей ясностью выявило тот факт, что возложенные на соединение Нагумо две тактические задачи по существу несовместимы. Первая — атаковать о. Мидуэй 5 июня в ходе подготовки к высадке десанта — требовала строгого выполнения намеченного плана. Вторая — войти в соприкосновение с флотом противника и уничтожить его, — наоборот, предполагала полную свободу действий и обусловливала необходимость сохранять местонахождение в секрете во время поиска противника.
Необходимо было решить, какой же задаче следует отдать предпочтение. Штаб Нагумо неоднократно обсуждал этот вопрос, но теперь пришло время сделать окончательный выбор. И это тогда, когда о флоте противника не имелось ровно никаких сведений. В такой критической обстановке капитан 1 ранга Ониси, старший офицер штаба, высказался первым. Он заявил:
«Главная цель операции — уничтожение флота противника. Прикрытие и поддержка высадки десанта — вторая по важности задача. Однако в плане операции особо предусматривается нападение с воздуха на о. Мидуэй 5 июня силами авиации нашего соединения. ,Это значит, что удар должен быть произведен точно в намеченное время при условии, что ко времени начала атаки не будет обнаружено оперативного авианосного соединения противника.
Если мы, как это предусмотрено планом, не сумеем нейтрализовать авиацию, базирующуюся на о. Мидуэй, то двумя днями позже наши десантные силы натолкнутся на сильнейшее сопротивление и весь график вторжения на остров будет сорван».
С обычной прямотой адмирал Нагумо задал вопрос, который был у всех на языке: «А где находится флот противника?»
В ответ Ониси продолжал: «Мы ничего не знаем о местонахождении американских сил, так как нам не удалось провести разведку Пирл-Харбора. Но если противник находится сейчас в Пирл-Харборе, у нас будет достаточно времени для подготовки к встрече с ним, даже если он выступит сразу же после удара по о. Мидуэй. Ведь ему нужно покрыть более 1100 миль.
Больше того, если противник уже знает о нашем продвижении к острову и выступил, чтобы встретить нас, он не мог за это время уйти далеко от своей базы и, естественно, не может оказаться поблизости. Поэтому, я думаю, первое, что мы должны сделать, — это провести задуманный рейд на о. Мидуэй».
В ответ начальник штаба Кусака повернулся к начальнику разведывательного отдела и спросил, нельзя ли на основании перехваченных радиограмм сделать какие-либо выводы о передвижении сил противника. Получив отрицательный ответ, Кусака осведомился, не получено ли об этом каких-либо сведений с флагмана Объединенного флота «Ямато». Снова получив отрицательный ответ, он обратился к адмиралу Нагумо: Поскольку мы должны любой ценой придерживаться графика, не разрешите ли вы воспользоваться нашей маломощной внутриэскадренной радиосвязью для передачи приказа об изменении курса?
Командующий согласился с этим, как с единственно возможным выходом из создавшегося положения. Приказание было передано на средних волнах в надежде, что работа передатчика на пониженной мощности не будет обнаружена американцами. Этим далеко не безопасным способом в прошлом из-за беспечности противника удавалось пользоваться без каких-либо последствий. Однако на этот раз радиограмму при совершенно отчетливом приеме получили даже на «Ямато», который шел на удалении 600 миль. Так как оперативное соединение противника находилось в то время недалеко от нас, о чем мы даже не подозревали, вполне вероятно, что это сообщение также было перехвачено им[19].
Авторы плана операций с самого начала исходили из того, что флот противника выступит только после нанесения удара по о. Мидуэй. Поэтому мы никак не подозревали, что противник уже поджидал нас, готовый напасть в любой момент.Густой туман продолжал висеть над соединением Нагумо остаток дня и всю ночь. В противоположность напряжению, царившему на мостике «Акаги», в кают-компании стоял гул от громких разговоров и смеха беззаботных летчиков, работа которых заключалась лишь в том, чтобы прыгнуть в самолет и в одно мгновение взмыть в небо. Все было готово для намеченного воздушного налета, до которого оставалось еще два дня. Но плохая погода продолжала удерживаться, а дополнительных указаний не поступало. Летчикам нечего было делать, и они коротали время за картами.
Тем временем погода в районе местонахождения соединения Ямамото улучшилась, и прием топлива, приостановленный накануне, возобновился.
Самое худшее в этом бесконечном тумане было то, что он полностью скрывал от нас передвижение сил противника. Как уже известно, разведка Пирл-Харбора летающими лодками, назначенная на 31 мая, с использованием Френч-Фригейт как заправочной базы не удалась. От подводных лодок мы также не получили никаких сведений. Теперь нашим единственным источником сведений о противнике была радиоразведка. Еще 30 мая в результате радиоперехвата, который велся на «Ямато», удалось заметить повышенную активность противника в районе Гавайских островов. Особенно деятельно вели себя патрульные самолеты. Это давало серьезные основания предполагать, что какое-то соединение противника вышло из своей базы. Но штаб Объединенного флота даже не предупредил об этом адмирала Нагумо!
Адмирал Нагумо и офицеры его штаба были сильно раздосадованы, когда уже после сражения узнали, что штаб Объединенного флота на основании радиоразведки еще до начала боя располагал данными, которые позволяли сделать предположение о выходе сил противника. Почему же Объединенный флот не передал этих важных сведений Ударному авианосному соединению? Ведь тогда американцам не удалось бы захватить нас врасплох. Это не было сделано по двум причинам.
Во-первых, штаб Объединенного флота, не имея на то оснований, решил, что «Акаги», находившийся к противнику ближе, чем «Ямато», наверняка располагает этими же сведениями, и, следовательно, Нагумо примет соответствующие решения. Во-вторых, штаб Объединенного флота опасался, что радиопереговоры между соединениями дадут возможность противнику обнаружить их местонахождение.
Рис. 12. Расположение японских сил на 09.00 3 июня 1942 года (время по 12 зап. часовому поясу)
Во всяком случае тот факт, что адмирал Ямамото не отдал необходимых указаний, чтобы предупредить грозящую опасность, явился одной из важных причин провала операции. Он был слишком увлечен идеей «радиомолчания», и в этом состояла его ошибка. Легко представить себе чувство раздражения и горечи, которое овладело контр-адмиралом Кусака, когда он прибыл на борт «Ямато» после сражения, чтобы доложить о почти полном разгроме соединения Нагумо, и здесь впервые узнал о преступной халатности штаба Объединенного флота. Однако виноват был не только он. Морской генеральный штаб также был частично виновен в поражении, ибо он дважды посылал Объединенному флоту радиограммы, в которых говорилось, что американский флот действует в районе Соломоновых островов. В радиограммах ясно давалось понять, что противник еще не подозревает о движении японских сил к о. Мидуэй.
То обстоятельство, что морской генеральный штаб сначала выступал против операции по захвату о. Мидуэй, нисколько не оправдывает его. Дав согласие, он отвечал за ее проведение и даже больше, чем штаб Объединенного флота. Всего лишь за несколько дней до решающего сражения в морском генеральном штабе были собраны все разведывательные сведения относительно деятельности противника. Но внимание разведывательного отдела привлекали главным образом те данные, которые подтверждали предположение, что американское авианосное соединение -специального назначения все еще находится в районе Соломоновых островов. Это было бы лучшим доказательством неведения противника о наших намерениях. Если бы противник подозревал о чем-нибудь, он, конечно, отозвал бы все свои немногочисленные авианосцы из юго-западной части Тихого океана. Даже перехватив ряд сообщений с грифом «срочно» из района Гавайских островов, морской генеральный штаб продолжал придерживаться своего первоначального мнения. Это произошло, вероятно, в силу присущей японцам тенденции представлять происходящие события в благожелательном для себя свете. Эту тенденцию можно проследить на протяжении всей минувшей войны.
Гром сражения должен был вот-вот разразиться, и в первый раз за 6 месяцев судьба, казалось, не улыбалась нам. Однако руководители морского генерального штаба не внесли в план никаких изменений. Наши соединения бросились вперед через бескрайний туман, подобно лошадям, запряженным в почтовую карету, которые вслепую мчатся вперед, подгоняемые свистящим кнутом.
ГЛАВА VIIIШторм приближается
Адмирал Ямамото и офицеры его штаба были несколько обеспокоены установившейся плохой погодой и отсутствием данных о противнике. Но они пришли бы в ужас, если бы узнали, что противник хорошо осведомлен о всех их действиях. Американские документы, которые стали известны после войны, говорят, что командование Тихоокеанского флота США знало о намерении японцев захватить о. Мидуэй еще до того, как Объединенный флот вышел из своих территориальных вод. Американской разведке удалось раскрыть основной код, которым в то время пользовался японский флот, и она получила возможность узнавать о наших намерениях почти сразу же, как только мы принимали то или иное решение.
Уже в первых числах мая противнику было известно, что японский флот готовится к новой крупной операции, которую намечалось провести в конце мая или в начале июня. Вначале объект операции не был точно известен,