После полуминутного безрезультатного наблюдения и ожидания командир корабля окликнул сигнальщика и спросил, видит ли он огни самолета. Последовал ответ:
— Нет, командир, я потерял их.
Тогда Аоки посоветовал всем сигнальщикам учитывать качку: из-за нее звезды можно принять за движущиеся огни.
— Прежде чем докладывать, убедитесь, что вы не ошибаетесь, — приказал он.
На мостике вновь воцарилось молчание. Командир уже хотел дать отбой боевой тревоги, как вдруг тот же сигнальщик закричал:
— Вижу огни в том же направлении! Это не звезда!
Всем кораблям соединения был немедленно передан
приказ приготовиться к отражению воздушной атаки. Но тревога опять оказалась ложной.
Время нанесения удара по о. Мидуэй быстро приближалось. Ровно в 02.45 в громкоговорителях «Акаги» прозвучал приказ: «Экипажам самолетов, назначенным в атаку, приготовиться!» Команды технического обслуживания уже готовили машины к вылету. На палубе стоял оглушительный рев запускаемых и разогреваемых моторов.
Авиагруппы первой волны уже были готовы вылететь
к о. Мидуэй, а адмирал Нагумо все еще не имел сведений о противнике. Документы военного времени показывают, что перед началом атаки Нагумо так оценил, или вернее недооценил, сложившуюся обстановку;
1. Флот противника, очевидно, подойдет к о. Мидуэй и завяжет бой в то время, когда начнется высадка десанта.
2. Заградительный воздушный дозор авиации с о. Мидуэй будет гораздо сильнее к западу и югу от острова, чем к северу и северо-западу.
3. Радиус действия патрульных самолетов противника составляет примерно 500 миль [24].
4. Противник еще не разгадал наших намерений и не обнаружил Ударное авианосное соединение.
5. Ничто не говорит о том, что оперативное соединение противника находится поблизости.
6. Поэтому мы можем атаковать о. Мидуэй, уничтожить базирующиеся там самолеты и оказать поддержку высадке десанта. Затем — развернуться, встретить приближающееся со стороны моря оперативное соединение противника и уничтожить его.
7. Возможные контратаки базовой авиации могут быть успешно отражены нашими истребителями-перехватчиками и огнем зенитных орудий.
Такова была оценка сил противника, руководствуясь которой адмирал Нагумо повел Ударное авианосное соединение в сражение, которому суждено было закончиться так трагически для японской стороны.
ГЛАВА IXСоединение Нагумо в бою
2 июня около трех часов утра меня разбудил сильный шум попеременно запускавшихся авиационных моторов, который вскоре перерос в ровный гул. На «Акаги» готовили самолеты для удара по о. Мидуэй. Я вылез из под одеяла и попытался встать, но ноги еще не слушались.
Решив во что бы то ни стало присутствовать при взлете, я выбрался из лазарета. Водонепроницаемые двери были прикрыты, оставляя лишь небольшой проход. Я был очень слаб, и мне стоило больших усилий протиснуться через эти узкие щели. Несколько раз силы совсем оставляли меня, и так сильно кружилась голова, что приходилось прислоняться к стене, чтобы удержаться на ногах.
Никто не попался мне навстречу — все были на своих постах. Лампы горели в полнакала, как это предусматривалось по боевой готовности № 1, и предметы можно было различить лишь на расстоянии нескольких шагов. Наконец, с большим трудом, на каждом шагу хватаясь за поручни, я вскарабкался по трапу в свою каюту, которая находилась как раз под полетной палубой. Там я постоял немного, чтобы отдышаться, и прежде чем пойти на пост управления авиацией, одел форму. Самолеты первой волны уже были выстроены на полетной палубе. Разогревание моторов закончилось, и рев умолк. Первым, кого я встретил, был капитан 2 ранга Масуда, командир авиационной боевой части «Акаги». Он руководил подготовкой самолетов к вылету.
Офицеры авианосца принялись было бранить меня за то, что я поднялся с постели, но вскоре поняли мое состояние. Я посмотрел на темное небо. Казалось, до рассвета еще далеко. Низко висели облака. Погода оставляла желать лучшего, но не была настолько плохой, чтобы помешать взлету самолетов. Море было спокойно.
Я спросил- капитан-лейтенанта Фурукава, когда взойдет солнце.
— В 05.00, — последовал ответ.
— Разведывательные самолеты уже вылетели?
-— Нет еще. Они вылетят как всегда одновременно с первой волной.
Я вспомнил налеты на Коломбо и Тринкомали в Индийском океане, когда мы так же высылали разведывательную авиацию одновременно с ударной группой самолетов. Эта тактика не оправдала себя. В обоих случаях разведывательным самолетам удалось обнаружить надводные силы противника, но наши атакующие группы были в это время уже далеко и бомбили вражеские базы. Наши авианосцы оказались в большой опасности, и мы пережили много неприятных минут. Помня об этом, я спросил, какой порядок действий установлен на тот случай, если наши разведывательные самолеты обнаружат флот противника во время атаки о. Мидуэй.
— Не стоит тревожиться об этом, — ответил капитан
3 ранга Мурата. — После вылета первой атакующей волны любые надводные силы противника, какие только удастся обнаружить, сможет атаковать вторая волна самолетов, состоящая из пикирующих бомбардировщиков капитана 3 ранга Егуса, моих бомбардировщиков-торпедоносцев и истребителей капитана 3 ранга Итая.
— Ах вот оно что. План хорош, и нам остается только надеяться, что флот противника появится именно в тот момент, когда мы будем в состоянии уничтожить его. Какими же силами и где предполагается провести разведку?
Фурукава подошел к карте.
— Вот семь разведывательных маршрутов, идущих на юг и восток. Остров Мидуэй также находится в секторе разведки. Для проведения разведки выделено по одному самолету с «Акаги» и «Кага», по два гидросамолета с «Тонэ» и «Тикума» и один с «Харуна». Радиус поиска для всех самолетов — 300 миль, кроме самолета типа «95» с «Харуна», который может покрыть лишь половину этого расстояния.
Сектор разведки, казалось, был вполне достаточным, но я чувствовал, что при данных обстоятельствах следовало организовать воздушную разведку в две фазы. Однофазная разведка была бы целесообразна, если бы мы хотели лишь подтвердить свое предположение, что поблизости нет флота противника. Но так как мы допускали, что это предположение может оказаться ошибочным и что не исключено появление флота противника в этом районе, нам следовало вести воздушную разведку таким образом, чтобы обнаружить противника и атаковать его прежде, чем он нападет на нас. А для этого нужно было применить двухфазную разведку.
При такой организации разведки используются две трупы самолетов, которые обследуют один и тот же сектор, но с определенным интервалом во времени. В тот период наши самолеты не имели радиолокационных установок и наблюдение велось лишь визуальным способом. Поэтому эффективно вести разведку можно было только в дневное время. Отсюда ясно, что для просмотра заданного сектора разведки как можно скорее после наступления рассвета первая группа самолетов (первая фаза) должна вылететь с таким расчетом, чтобы на рассвете достигнуть границы сектора разведки. Это означало, что район, который она пролетает в темноте, остается неразведанным. Следовательно, самолеты второй фазы должны вести разведку в том же секторе, но вылететь примерно на час позже.
Летчики, назначаемые в первую фазу разведки, должны быть хорошо подготовлены к ночным полетам. Нагумо располагал такими летчиками и мог прибегнуть к этой тактике. Но тогда потребовалось бы в два раза больше самолетов, а наши военно-морские руководители, несмотря на чрезвычайно важную роль разведки, всегда очень неохотно выделяли для этого больше положенного минимума авиационных сил. 10 процентов самолетов — вот все, что они соглашались предоставить для разведывательных действий, считая, что остальные самолеты должны быть сохранены в качестве ударной силы. Но такая чрезмерная забота об ударных силах уже не раз мешала осуществлению наших замыслов, и это могло случиться вновь.
Адмирал Нагумо, естественно, хотел иметь как можно больше авиационных сил для атаки о. Мидуэй и не собирался выделять для разведки больше необходимого минимума самолетов. К тому же у него не было оснований подозревать, что противник находится где-то поблизости, а в этом случае однофазная разведка являлась вполне достаточной мерой предосторожности против всяких неожиданностей.
Разведывательные самолеты с «Акаги» и «Кага» вылетели в 04.30, одновременно с самолетами первой атакующей волны, направлявшимися к о. Мидуэй. В это же время с помощью катапульты был выпущен гидросамолет с «Харуна». Но самолеты с «Тонэ» и «Тикума», которые должны были вести разведку на центральных разведывательных маршрутах, задержались, Наблюдая за обоими крейсерами, я заметил, что последний разведывательный самолет поднялся в воздух лишь перед самым восходом солнца, то есть почти на полчаса позже назначенного времени. Как потом выяснилось, самолеты с «Тонэ» не вылетели вовремя из-за неисправности катапульты, а у одного из самолетов с «Тикума» отказал мотор. Этот самолет в 06.35 был вынужден повернуть обратно, так как мотор вновь стал работать с перебоями. К тому же самолет попал в район плохой погоды.
Даже однофазная разведка, начатая за полчаса до восхода солнца, могла принести пользу, если бы велась согласно плану. Однако задержка с вылетом самолетов с «Тонэ» пагубно отразилась на дальнейших событиях. Из японских и американских материалов об этом сражении, ставших известными теперь, мы знаем, что разведывательному самолету «Тикума» не удалось обнаружить оперативное соединение противника. Но если бы он действовал так, как это было предусмотрено, он пролетел бы как раз над ним. Это соединение было обнаружено лишь, когда запоздавший самолет с «Тонэ», маршрут которого проходил южнее маршрута самолета с «Тикума», уже лег на обратный курс. Если бы адмирал Нагумо предпринял своевременную и тщательно спланированную двухфазную разведку, если бы наблюдатель на разведывательном самолете с «Тикума» более внимательно следил не только за своим районом поиска, но и за прилегающими участками, или если бы гидросамолеты были подняты в установленное время, поражения можно было бы избежать,