Сражение за Берлин. Штурм цитадели Гитлера, 1945 — страница 19 из 41

Задний выезд со двора фабрики оказался перегорожен мощным завалом из бревен, железных балок, обломков кирпичей и камней. Бринкман несколько раз пытался лобовой частью танка с разгону сдвинуть завал с места, однако он не поддавался.

Вдруг француз сунул голову в люк и замахал рукой:

– Эй, камрад! Справа – справа дыра в стене. Там проезжать!

Бринкман развернул танк и увидел дыру в стене, которая только что образовалась после попадания советского снаряда. Одновременно он заметил два русских танка, которые вползали во двор через передние ворота. Бринкман нажал до отказа на педаль газа и направил боевую машину в сторону бреши в стене. Танк с разгону влетел в пролом, вырывая кусок стены, со скрежетом протиснулся через него и оказался на соседней улице. Но там творился кромешный ад! Разрывы снарядов сливались в несмолкаемый грохот. Снаряды и мины рвались в самой гуще спасающейся бегством толпы, состоящей из женщин, детей, чертыхающихся бойцов фольксштурма и испуганных подростков из гитлерюгенда.

Фельдфебель Хартман направил свой танк в одну из боковых улиц, однако оказалось, что в конце этой улицы проезд перегорожен рухнувшим домом. Хартман шумно выдохнул:

– Черт возьми, если бы я, по крайней мере, знал, где мы находимся!

Ефрейтор Рамлау вылез из люка и ловко спрыгнул на мостовую.

– Я пройду вперед, фельдфебель, я немного знаю этот район.

И француз спрыгнул с танка и взял карабин на изготовку.

– Я ходить с тобой. Два всегда лучше, чем один.

Фельдфебель снова забрался в башню танка. Рамлау и французский офицер прошли вдоль улицы назад и через несколько десятков метров нашли проход через двор. Они направили танк в этот двор, провели его через дровяной склад, оттащив в сторону несколько телег и досок, расчистили дорогу своей боевой машине. Затем они провели танк дальше по полуразрушенным боковым улицам через ворота и проходные дворы. Наконец, перед ними неожиданно открылась просторная площадь. Рамлау постучал кулаком по смотровому прибору водителя:

– Эй, приехали! Аэропорт Темпельхоф! Конечная станция!

И здесь к небу поднимались облака густой кирпичной пыли. Вся окружающая местность подвергалась массированному обстрелу, разрыв следовал за разрывом, вздымая землю к небесам. Полыхали пожары, со страшным грохотом рушились кирпичные стены. Целая колонна грузовиков пылала ярким пламенем. Вокруг громоздились перевернутые легковые автомобили. Задрав к небу разорванные стволы, стояли разбитые орудия. А вся обширная площадь была усеяна телами. Но среди них бегали санитары, подбирали среди трупов еще живых раненых и уносили их прочь.

Неожиданно появился лейтенант Граф, командир их роты. Его лицо почернело от копоти, а форма превратилась в грязные лохмотья. Он замахал рукой Хартману, вскочил на танк и показал пальцем на дымящееся облако:

– Поезжайте к административному зданию! Там место сбора! А я на вас уже и не рассчитывал.

Хартман вытер с лица копоть:

– Как дела в дивизии, герр лейтенант?

Граф устало махнул рукой:

– Все полетело к черту, Хартман, на всю дивизию осталось только двенадцать боеспособных танков!

Они проехали сквозь облако дыма и копоти к административному зданию аэропорта и остановились среди остальных танков. Здесь стояли также тягачи, бронетранспортеры, мотоциклы и легковые автомобили.

Лейтенант кивнул фельдфебелю:

– Да вылезайте же вы из своего танка. Отдых вам не помешает.

Унтер-офицер Райнварт передал через люк башни окровавленное тело. Француз принял его и передал дальше Хартману. Фельдфебель положил тело на землю и расстегнул пуговицы на груди тяжелораненого бойца гитлерюгенда, пожал плечами и вопросительно посмотрел на лейтенанта:

– Готов… теперь уже ничего не сделаешь. Парнишка отмучился!

Командир роты несколько секунд смотрел на детское заострившееся лицо юноши, затем резко отвернулся.

– Отнесите малыша куда-нибудь, Хартман. Мы не можем похоронить его здесь…

Хартман и француз подхватили легкое, как пушинка, тело подростка, понесли его на край летного поля, опустили на землю между грудами камней и молча возвратились на сборный пункт дивизии «Мюнхеберг». Там француз навел справки о своем подразделении, попрощался с экипажем Хартмана и исчез в густом облаке дыма на краю аэродрома.

Хартман и бойцы его экипажа получили от гауптфельдфебеля Штитца, своего ротного фельдфебеля, по несколько ломтей хлеба с маргарином и присели на корточки рядом со своим танком. Они с безучастным видом жевали твердый хлеб, запивая его холодной водой. Едва они успели запихнуть в себя полученные бутерброды, как лейтенант Граф, спотыкаясь, уже направился к ним. Они поняли, что их передышке пришел конец.

– Ребята, вы должны прямо сейчас опять уехать! Надо поскорее убрать отсюда артиллерию. Иван может появиться здесь в любой момент. Все тягачи вышли из строя – значит, вам придется запрячь свой драндулет!

– Так точно, герр лейтенант, – зевнул Хартман. – И куда же мы должны доставить братьев из артиллерии?

– В Тиргартен, Хартман, поторопитесь!

Райнварт, Рамлау, Хольберг и Бринкман подготовили танк к выходу на боевое задание. Ротный фельдфебель раздобыл еще несколько бронебойных снарядов и приказал загрузить их в боевое отделение танка. Бринкман заправлял боевую машину, в то время как артиллеристы цепляли к нему стальными тросами полевую гаубицу. Хартман сообщил об отбытии и залез в люк.

– Давай, Бринкман, пора ехать!

Транспортировка орудий – это всегда очень напряженное и нервное дело. Боевая машина не предназначена для этого. У Бринкмана болели руки от постоянного дерганья за рычаги управления. Он должен был искать объездные пути, объезжать горы обломков, должен был сталкивать с дороги препятствия. Временами гарь и кирпичная пыль полностью закрывали ему обзор. Вдобавок к этому русская артиллерия вела непрерывный ураганный огонь.

Через несколько часов движения по улицам города их остановил патруль военной полиции, который затем пропустил их до зенитной башни, находящейся в районе зоопарка. Здесь собрались воинские части всех родов войск. Больше всего здесь было формирований войск СС, а также подразделений фольксштурма и гитлерюгенда. Но встречались также части люфтваффе и военно-морских сил. И со всех улиц сюда стекались гражданские лица с чемоданами и узлами. Они теснились у входов на станции городской железной дороги, устраивали давку у ворот зенитной башни.

С верхней платформы башни шесть 128-мм зениток вели огонь с рассеиванием по площадям в южных районах города. Двенадцать 20-мм зениток, установленных на террасе башни, взяли под обстрел ближайшие окрестности. В воздухе стоял непрерывный гул от работающих двигателей бронетехники, не умолкал вой и грохот от разрывов снарядов. Резкий запах бензина. Со всех сторон сюда подтягивались артиллерийские подразделения и части. Здесь, в центре обороны города, они занимали позиции. Молоденький лейтенант-артиллерист показал Хартману, куда доставить гаубицу. Фельдфебель сдал гаубицу, проехал мимо колонны Победы и направился в сторону аэропорта Темпельхоф. Когда они подъезжали к краю аэродрома, то попали под обстрел советской тяжелой артиллерии.

Уже несколько часов русские штурмовали Темпельхоф. Слабая немецкая оборона отчаянно держалась, отбивая натиск красноармейцев. Однако постепенно боеприпасы подходили к концу. Оказывая сковывающее сопротивление, защитники оставляли один квартал за другим.

После того как фельдфебель Хартман доложил о своем возвращении на командном пункте дивизии в здании аэропорта, он получил новое задание. Теперь он со своим танком должен был поддержать контратаку танкового полка на улице Мари-ендорфердамм. У бойцов экипажа Хартмана не было больше ни одной свободной минуты. Только тогда, когда их Pz. IV снова заправлялся или загружались боеприпасы, у них появлялось время выкурить сигарету. При этом товарищи из колонны бензозаправщиков, среди них и военнослужащие люфтваффе из роты Хорста, шепотом передавали слухи, которые в эти часы разносились по Берлину:

«Армия Венка добилась успеха!»

«Венк уже подошел к Потсдаму!»

«С севера подтягиваются войска СС, они вызволят нас!»

«В Саксонии американцы уже сражаются с русскими!»

Пять членов экипажа Pz. IV слушали все это лишь краем уха. Похожие слухи стали им известны еще несколько часов тому назад в Тиргартене. Они не придавали подобным сообщениям большого значения, к тому же слишком устали. Танкисты снова забрались в свой танк. Бринкман проверил рычаги управления и двигатель. Хольберг по радиотелефону связался с ротой. Заряжающий Рамлау занял свое место у пушки. Райнварт вращал окуляр наводки, а Хартман, стоя в открытом люке, давал указания механику-водителю, куда направить боевую машину.

Ночь была темна. Но мерцающее пламя пожаров по обе стороны от проспекта Темпельхофердамм давало столько света, что они могли без труда следовать за идущим впереди танком лейтенанта Графа. В их роте осталось только четыре танка. Лейтенант находится в первом, Хартман командовал вторым, а третьим и четвертым командовали оставшиеся в строю унтер-офицеры из экипажей этих танков. Между танками тяжело ступала мотопехота. Кучка усталых, изможденных людей.

Неожиданно со всех сторон по ним открыли огонь. Русские уже здесь! Лейтенант Граф тотчас отдал команду своей роте рассредоточиться, разумеется, насколько это было возможно среди многочисленных груд развалин. В радиотелефоне звучал его хриплый голос:

– Общее направление на Ульштайнхаус! Танки, вперед!

Хартман закрыл люк. Следы от трассирующих пуль прорезали ночную мглу. Красные, зеленые, желтые, голубые линии с шипением пересекались в воздухе. Противника нигде не было видно. Мотопехотинцы, которые шли за танками, тоже исчезли. Хартман снова откинул крышку люка и стал вглядываться в полыхающие пожарища.

Впереди справа он заметил несколько советских Т-34 с пехотой на броне. Хартман быстро отдал приказы, попросил Хольберга по рации передать лейтенанту расположение противника. Райнварт повернул башню в нужном направлении, Рамлау привел пушку в боевую готовность. Первый снаряд вырвался из жерла орудия. Они не могли видеть, попали ли в цель. Брин