Советская артиллерия вела по площади ураганный огонь. Вейдлинг и его спутники продвигались дальше короткими перебежками, наконец, они добрались до входа в метро. Здесь стало возможным перевести дух. Однако дальше продвигаться, как казалось, было нельзя. Тысячи женщин и детей нашли убежище в туннелях метрополитена. В невообразимой толчее они сидели, лежали и стояли. В такой толкучке невозможно было даже пошевелиться. Здесь ни одному человеку нельзя было найти место, где можно было бы без помех отправлять естественные потребности. Воздух был спертый и горячий. На всех без исключения лицах – печать страха. Никто не обращал внимания на трех офицеров. Никто не узнавал коменданта Берлинского оборонительного района.
У генерала Вейдлинга сдавило горло. Скорее прочь отсюда, скорее дальше! Офицер для поручений освободил проход. Они спустились на два этажа ниже и с платформы «Е» попали в темный туннель, по которому проходил рельсовый путь. И здесь лежали и сидели сотни людей.
Офицеры облегченно перевели дух только тогда, когда на станции «Шиллингштрассе» снова выбрались на свет божий. Генерал-майор Беренфенгер разместил свой командный пункт в здании вокзала. Новоиспеченный генерал, которому не исполнилось еще и тридцати лет, доложил генералу Вейдлингу об обстановке. Беренфенгер бодро рапортовал о готовности своих солдат принести себя в жертву, об отваге подразделений гитлерюгенда.
– Каждый вражеский танк, который появлялся перед нашими позициями, до сих пор всегда уничтожался, – подчеркнул Беренфенгер. – Мы и дальше удержим свой сектор обороны.
Вот только… – при этих словах Беренфенгер запнулся, – только нам срочно требуются подкрепления и боеприпасы.
Генерал Вейдлинг, который, нахмурившись, слушал хвалебные речи Беренфенгера, саркастически улыбнулся:
– Видите ли, именно этого я и не могу вам предоставить! Я не могу достать из-под земли оружие и боеприпасы или наколдовать, чтобы все появилось само собой, после того как для обороны Берлина ничего не было подготовлено.
– Тогда мы, – отвечал Беренфенгер, как человек, решивший пойти на смерть, – будем продолжать борьбу и без оружия. Ведь, в конце концов, у нас есть идея!
– Да, и теперь ради вашей сумасбродной идеи вы жертвуете жизнью тысяч людей, герр генерал Беренфенгер, – сердито бросил ему в лицо Вейдлинг. – Помните о том, что вы несете ответственность за все, что происходит в вашем секторе! Сражайтесь как солдат, а не как командир отряда юнгфолька! (Юнгфольк – младшая возрастная группа гитлерюгенда, в которой состояли мальчики от 10 до 14 лет. Воспитание в юнг-фольке проводилось в духе национал-социализма, верности Гитлеру и его режиму. – Пер.)
Вейдлинг молча повернулся и, кипя от ярости, покинул командный пункт. Беренфенгер сохранял каменное выражение лица. За спиной спешащего командира корпуса он вскинул правую руку. Потом резко повернулся к своему начальнику штаба:
– Итак, продолжим!
Генерал-майор Беренфенгер продолжал. Он останется верен себе. Когда позднее советские солдаты ворвутся на его командный пункт, этот самый молодой генерал германских сухопутных войск будет сражаться до тех пор, пока не падет, сраженный вражеской пулей.
В этот день советские дивизии оттеснили немецких защитников Берлина еще дальше к центру города. Немцам пришлось оставить аэродромы Гатов и Темпельхоф. И только зенитчики держались в Темпельхофе еще два дня, пока у них не закончились боеприпасы. Незадолго до того, как советские танки ворвались на аэродром Гатов, там еще раз приземлились транспортные самолеты люфтваффе, которые доставили батальон морской пехоты. Бойцов, которые имели только первичную пехотную подготовку, перебросили на грузовиках к рейхсканцелярии. Здесь они усилили боевую группу рейхсканцелярии под командованием бригадефюрера СС Монке.
Немецкая контратака в южной части города потерпела неудачу. Потрепанные соединения отходили к центру города. Дивизия СС «Нордланд» отступила по Лейпцигерштрассе до площади Шпиттельмаркт. Дивизия «Мюнхеберг» сражалась в районе Лейпцигерштрассе, Принц-Альбрехт-штрассе и Кётенерштрассе. В ходе ожесточенных боев немецкие крупные соединения были в основном рассеяны противником, и из их остатков были сформированы боевые группы, которые не могли рассчитывать на чью-либо помощь и были полностью предоставлены самим себе.
Фельдфебель Хартман стоял перед своим командиром. Майор проинформировал Хартмана о сложившемся положении:
– Хартман, у меня для вас важное задание. Уже несколько часов у нас нет никаких сведений о дивизии, которая должна находиться где-то в районе Потсдамерплац. Возьмите с собой двух добровольцев, на которых можете полностью положиться. Постарайтесь прорваться и потребуйте ясных приказов на следующие двадцать четыре часа. Скажите генералу, что если до полудня я ничего не узнаю, то отхожу к Потсдамерплац. Как обстоят дела в нашем секторе, вы знаете.
Майор отпустил Хартмана. Фельдфебель знал, как выполнить полученное задание. В кармане мундира у него лежал план Берлина. Эту карту он нашел вчера вечером в разрушенном книжном магазине, когда они на несколько минут укрылись там. Его бойцы использовали книги, которые в изобилии валялись между кучами мусора и щебня, в качестве подушек. Фельдфебель сел на ступеньку лестницы перед подъездом одного из домов, достал из кармана карту и начал намечать по ней свой путь.
Неожиданно перед ним появился Райнварт.
– Хочешь удрать?
Хартман удивленно посмотрел на него:
– Я – удрать? Куда? Ведь я родом из Силезии. Так что мне удирать некуда.
– Ведь уже нет больше никакого смысла сражаться, – прошептал унтер-офицер и присел рядом с фельдфебелем.
– Действительно, – согласился тот, – вероятно, нет. Но что мы должны тогда делать? Спасаться бегством? Именно сейчас, в последний момент, когда генерал Венк уже стоит у самого Берлина? Нет, мой дорогой Райнварт. Ты сильно заблуждаешься.
– Хорошо, но что же тогда делать? – спросил Райнварт.
– Все продолжается. Сначала я должен выполнить приказ. Через десять минут я отправляюсь. Только мне еще надо найти двух добровольцев, которые пойдут со мной.
– Одного, Хартман, одного! – ухмыльнулся Райнварт.
– Почему? – удивленно спросил фельдфебель.
– Ну как же, – сказал Райнварт, – один у тебя уже есть, это я.
– Но, – произнес в ответ Хартман, – ты же не знаешь, что нам предстоит сделать.
– Разве это так важно? Если ты идешь, то и я иду вместе с тобой!
– Согласен, – улыбнулся фельдфебель и протянул ему руку. – Пойдем, старина, нам пора сматываться отсюда!
В конце концов они нашли еще одного добровольца из фольксштурма, дом которого находился на Лейпцигерштрассе и который был согласен пойти с ними. И вот втроем они отправились в путь. Раньше Лейпцигерштрассе была одной из наиболее оживленных транспортных магистралей столицы. Сегодня лишь редкие испуганные фигуры пересекали пустынную улицу. Среди них много таких, которые боялись дневного света: дезертиры, беженцы и мародеры.
Три солдата не обращали внимания на эти призрачные тени. Они искали свой путь среди развалин домов и руин. Где-то во дворе одного из домов они натолкнулись на большую группу раненых, которые перевязывали здесь друг друга. В другом месте они встретили женщин и детей, которые метались среди руин, пытаясь найти выход из лабиринта улиц. Много раз появлялись патрули СС. Три солдата всякий раз должны были предъявлять свои документы. Хартман показывал письменный приказ командира, и фельдфебеля беспрепятственно пропускали вместе с его спутниками. Чем ближе они подходили к Потсдамерплац, тем чаще и строже становились проверки.
Сама площадь имела неописуемый вид. Дорогу преграждали груды сгоревших грузовиков. В разбитых санитарных автомобилях все еще оставались раненые. Между машинами лежали мертвые. Через них перепрыгивали спешащие связные, офицеры, бойцы фольксштурма и гитлерюгенда с фаустпатронами в руках и без них. Окрестные улицы контролировала полевая жандармерия. Офицеры старались задержать бредущие мимо группы солдат, отбившихся от своих частей, и направить их в места сбора.
Совсем выбившись из сил, Хартман и оба его спутника добрались до штаба дивизии, с трудом отыскав его в лабиринте подземных станций метро и городской железной дороги, расположенных под Потсдамерплац. Но и здесь прошли долгие минуты, прежде чем им удалось путем расспросов найти командира. Их принял какой-то гауптман, который выслушал их донесение, а затем кивнул:
– Фельдфебель, подождите еще несколько минут, генерал скоро освободится. Я сразу доложу ему о вас.
– Разрешите, герр капитан, обратить ваше внимание на то… – возразил Хартман.
– Нет, мой дорогой, – прервал его гауптман, – генерал сам вас выслушает. Там, – капитан кивком указал на соседнюю комнату, – послушайте-ка!
Громкий голос генерал-майора Муммерта невозможно было не услышать. Генерал стоял в тесной комнатке без окон и кричал на трех молодых офицеров из службы безопасности. Кроме них в комнате находились начальник штаба дивизии и ефрейтор Рамлау.
– Меня вообще не интересует, что вы подчиняетесь непосредственно фюреру! Мне это совершенно безразлично! Здесь командую я! А что делаете вы? Шпионите за всеми, вынюхиваете, хватаете солдат и без суда и следствия – да, да, без судебного следствия! – ставите их к стенке! Такие методы преступны!
Оберштурмфюрер СД решился открыть рот:
– Герр генерал, при всем уважении – прошу не говорить со мной таким тоном!
Покраснев как рак, генерал Муммерт заорал на оберштурм-фюрера:
– А вы заткнитесь! Кто вы вообще такой? У вас на груди крест за боевые заслуги! Позвольте спросить, за что вы его получили? Может быть, за разработку особых методов казни? Как вы додумались до того, – при этом он указал на Рамлау, – чтобы арестовать этого человека? Потому что у него не было документов? Потому что он хотел удрать? Конечно, он хотел удрать! Но он хотел удрать из госпиталя, чтобы попасть на фронт к своим товарищам! А вы? На каком фронте сражаетесь вы? Убирайтесь отсюда! И не попадайтесь мне больше на глаза!