Ситуация, в которой находился генерал Вейдлинг, была крайне неприятна для солдата. Это ситуация из разряда «спасайся кто может!». Но настоящий человек должен в таком случае помешать злому року и попытаться спасти то, что еще можно спасти.
Генерал Вейдлинг твердо решил принять роль, уготовленную ему судьбой. И вот его приказ:
Гарнизон Берлина совершает прорыв тремя боевыми группами по обе стороны от Хеерштрассе. Необходимо, невзирая на потери, любой ценой удержать мосты через Хафель южнее Шпандау, чтобы обеспечить отвод боевых групп, осуществляющих прорыв.
Расстановка:
I боевая группа: 9-я парашютная дивизия с подчиненной ей боевой группой «Е». Справа и слева: 18-я моторизованная дивизия с большей частью имеющихся танков и штурмовых орудий.
II боевая группа: остатки соединений войск СС с командными инстанциями СС и полицейскими формированиями. В составе этой боевой группы в прорыве примет участие фюрер и его свита, а также высокопоставленные чиновники из различных министерств. Бригадефюрер СС Монке отвечает за безопасность фюрера и за командование этой боевой группой.
III боевая группа: дивизия «Мюнхеберг» и дивизия «Норд-ланд», боевая группа Беренфенгера следует в арьергарде.
Этот план прорыва и расстановка сил свидетельствовали о том, что генерал Вейдлинг отказывался выделять армейские части для охраны фюрера. Для генерала Вейдлинга важно было удалить Гитлера из Берлина, чтобы спасти город и тех, кто еще остался в живых.
В то время как ответственные офицеры коменданта Берлинского оборонительного района с обстоятельностью, свойственной офицерам Генерального штаба, разрабатывали этот план, бои на улицах города продолжались с неослабевающей ожесточенностью. Противник непрерывно наседал, оттесняя защитников к центральной части города. И вот бои разгорелись уже в самом центре Берлина. При поддержке тяжелой артиллерии русские форсировали Шпре в районе улицы Инвалиденштрассе и создали здесь плацдарм. Войска СС ожесточенно защищали старинную площадь Шпиттельмаркт в центральной части города. Бойцы СС закрепились в руинах крупных универмагов. Командные пункты расположились в новом здании рейхсбанка. Французские добровольцы из дивизии СС «Шарлемань» уничтожили в ближнем бою на площади Белльальянсплац шесть советских Т-34. Ожесточенные бои шли и вокруг зенитной башни в Фридрихсхайне.
Вечером этого дня центр Берлина все еще находится в руках защитников столицы рейха. Однако все внешние районы, за исключением района Груневальд, были захвачены русскими. Протяженность территории, которую в этот день занимали защитники города, составляла в направлении с севера на юг от двух до пяти километров, а в направлении с востока на запад до пятнадцати километров. Красная армия была уверена в своей победе; 28 апреля она вывела свои крупные соединения из района Груневальд, чтобы бросить их навстречу 9-й армии, которая прорывалась в направлении Потсдама.
Генерал-полковник Берзарин, командующий 5-й советской ударной армией, издал вечером 28 апреля следующий приказ:
«ПРИКАЗ № 1
начальника советского гарнизона города Берлина
Сегодня я назначен начальником гарнизона и комендантом Берлина. Согласно данным мне командованием Красной армии полномочиям, вся административная и политическая власть переходит в мои руки.
Н. Берзарин, генерал-полковник».
Тем самым начиналась новая фаза в истории города Берлина. Люди, которые жили в еще не занятой советскими войсками части города, ничего об этом не знали. Они все еще цеплялись за шаткую надежду на то, что в последнюю секунду их освободят извне. Газета «Дер панцербэр» – это последняя ежедневная газета, которая выходила в Берлине, – так комментировала события этого дня:
«Деблокирующие войска, которые извне наносят удар в направлении Большого Берлина, уже находятся в опасной близости от противника. <…> Теперь все зависит от того, чтобы защитники внутренних районов Берлина всеми силами удержали свои позиции, что, в свою очередь, позволит наступающим извне войскам в полной мере проявить себя при осуществлении задуманных операций, а соединения противника окажутся при этом разбитыми. <…> Наша задача ясна: мы стоим и держимся. С нами фюрер. Ну а там, где фюрер, там победа!»
Солдаты и гражданские лица, у которых еще имелись радиоприемники, слышали в сводке новостей вермахта:
«…наши войска на Эльбе повернулись к американцам спиной, чтобы атакой извне облегчить положение защитников Берлина…
Брошенные в бой с запада дивизии в упорной борьбе отбросили противника на широком участке фронта и вышли к городу Ферх!»
Все напряженно прислушивались, не приближается ли канонада со стороны Потсдама, возвещающая о подходе немецких войск. Радисты слышали лишь треск в наушниках и ничего не могли понять. Русские радиостанции забивали все частоты, от деблокирующих войск не было никаких сообщений. 12-я армия Венка, армейская группа Штайнера и 9-я армия Буссе так и не вышли на связь. Берлин был полностью отрезан от внешнего мира. Измотанные, истощенные и обескровленные только что сформированные дивизии XX немецкого армейского корпуса не смогли продвинуться дальше Ферха. Командир корпуса повернул свои войска и приказал им занять позиции фронтом на восток, чтобы, по крайней мере, принять остатки 9-й армии, прорывающейся из окружения, и спасти их от гибели. Тем самым это означало, что Берлин окончательно потерян – и списан со счетов.
Такова была ситуация, в которой генерал Вейдлинг приказал своим командирам секторов обороны Берлина явиться в 23.30 28 апреля в рейхсканцелярию. Он сам вошел в бункер глубоко под землей около 22.00.
В этот поздний час генерал встретил в кабинете Гитлера тех же самых людей, которые принимали участие в совещании накануне вечером. Вскоре после прибытия Вейдлингу предложили высказаться.
Комендант Берлинского оборонительного района доложил, что к настоящему времени положение в столице рейха не изменилось. Однако можно предположить, что отвод советских соединений из Груневальда объясняется операциями, направленными против 12-й армии.
– Герр генерал Вейдлинг прав, – поддержал на этот раз Вейдлинга Кребс. – Согласно поступившим к нам до сих пор донесениям, продвижение дивизий генерала Венка застопорилось, и они вынуждены перейти к обороне!
– Венк, Венк, – тяжело вздохнул Гитлер. – Я хочу знать, какова обстановка в Берлине!
– Советское командование перебросило в город свежие подкрепления, – начал Вейдлинг вторую часть своего доклада. – Противнику удалось осуществить многочисленные вклинения. Лишь в некоторых местах нашим боевым группам удалось локализовать эти вклинения.
– Почему же вы не отдаете приказ своим резервам перейти в контратаку? – вставил едкое замечание Геббельс.
– В зоне обороны, герр министр, уже не осталось никаких резервов!
– Это саботаж! – горячился Геббельс.
Однако Вейдлинг невозмутимо продолжал свою речь. Ссылаясь на имеющиеся у него документы, генерал объяснил, что склады с боеприпасами, продовольствием и медикаментами находятся в зоне постоянного вражеского обстрела, если не захвачены советскими войсками. Вейдлинг зачитал выдержки из докладной записки профессора Зауэрбруха. Однако лица слушателей оставались безучастными. Тогда генерал вышел вперед и встал прямо перед Гитлером. Его голос звучал хрипло и взволнованно. Он должен был убедить Гитлера покинуть Берлин.
– Мой фюрер! Ваши войска смогут вести боевые действия в Берлине самое большее еще в течение двух дней. Затем боеприпасы закончатся, и мы будем вынуждены капитулировать! Поэтому я возьму на себя смелость предложить вам отдать приказ о прорыве из котла в Берлине. Только такой прорыв, – генерал заметно повысил голос, – оправдает наше участие в боевых действиях в городе и положит конец ужасным страданиям мирного населения!
Генерал приказал своему адъютанту подать карты расположения соединений. Он развернул их перед Гитлером. При помощи нанесенных на карту значков Вейдлинг излагал свой план. Он всеми силами пытался убедить Гитлера. Он подробно останавливался на отдельных фазах запланированного прорыва, рассказывал о введении в действие трех боевых групп, о способе подвоза всего необходимого и, наконец, о цели: о соединении с гарнизоном Потсдама и, кроме того, с 12-й армией. Гитлер выслушал объяснения Вейдлинга, не проронив ни слова. Вооружившись очками в черной оправе, он внимательно следил за движением руки Вейдлинга по карте. Кребс, Борман и Геббельс тоже подошли поближе к столу с картами. После долгих, бесконечно долгих минут Вейдлинг закончил свой доклад. От напряжения он тяжело дышал. Все затаив дыхание смотрели на Гитлера. Но тот сидел неподвижно, погрузившись в свои мысли. Наконец, он оторвал взгляд от карты, медленно поднял голову и испытующе посмотрел на Вейдлинга.
– Мой фюрер, – пытался еще раз убедить его Вейдлинг, – я ручаюсь своей головой, что вы целым и невредимым сумеете выбраться из Берлина. Отдайте приказ на прорыв! Вы спасете Берлин!
Но прежде чем Гитлер успел ответить, в разговор вмешался Геббельс. С пренебрежительным жестом имперский министр отклонил предложение генерала. Он цинично высмеял план Вейдлинга, назвал его трусливым и безответственным.
Тут уж генерал не выдержал и вскипел. Его голос звучал резко и громко. Он чувствовал себя оскорбленным не только как солдат, но и как человек, честь которого задета, а ответственность подвергнута сомнению. Он резко повернулся к Геббельсу:
– Герр министр, я несу полную ответственность за то, что предлагаю! И если сегодня вы упрекаете нас, генералов, в трусости, то я позволю себе напомнить вам о том, что мы уже в течение пяти лет постоянно смотрели смерти в глаза и сейчас не боимся ее. А безответственным я считаю то, как вы, будучи ответственным комиссаром обороны города, действовали в Берлине! Вы бросили город и миллионы неподготовленных людей в огонь сражения. Вы, только вы виноваты в этом…
На висках Вейдлинга набухли жилы. Сжав кулаки, он грозно навис над тщедушным министром, который невольно сделал шаг назад и, вертя своей маленькой головкой, попеременно смотрел то на Гитлера, то на Вейдлинга. Тогда в разговор вступил генерал Кребс, решивший разрядить напряженную обстановку. Он обратился к Гитлеру, встав между Геббельсом и Кейтелем. Начальник Генерального штаба произнес подчеркнуто резким тоном: