Бой нескольких танков, прорвавшихся в город без поддержки пехоты и артиллерии (лишь о двух танках точно известно, что вместе с экипажами сражались автоматчики), ожидаемо распался на несколько эпизодов, и далеко не обо всех из них есть точная информация. В основном, исследователи опираются на воспоминания, собранные С. М. Флигельманом. Для солдат и офицеров 41-го моторизованного корпуса отражение танковых атак стало рутиной уже с первых дней войны, поэтому немецкие документы не содержат избыточных подробностей о том бое.
С другой стороны, судьбы нескольких экипажей прояснились еще в советское время, задолго до массового рассекречивания документов. Так, экипаж танка комиссара 1-го батальона старшего политрука Г. М. Гныри (механик-водитель красноармеец К. Ф. Ковалёв, стрелок-радист красноармеец В. Г. Борисов, башенный стрелок старший сержант И. С. Захаров, автоматчик сержант В. А. Ищенко), на Волоколамском шоссе атаковал немецкую колонну, уничтожив несколько автомобилей. Затем танк ворвался на аэродром, располагавшийся на окраине Калинина (возможно, Мигалово, хотя прорываться до него, не имея карты города, все-таки было далековато). По советским данным, он уничтожил там два бомбардировщика, расстреляв один и таранив другой (немецкими документами не подтверждается). Бомбовыми ударами с поднявшихся самолётов танк Гныри был подбит, но сам он, сержант Ищенко и стрелок Захаров сумели с боем прорваться к своим.
Истребитель-бомбардировщик Bf-109E-4/B из состава II (Shc)/LG2.
ЖБД 36-й моторизованной дивизии действительно содержит отчет об атаке советских танков, один из которых обстрелял аэродром (правда, авторы отчета не потрудились уточнить для истории, какой), а второй давил машины тыловых служб дивизии. Один танк был уничтожен авиацией. Возможно, это и была «тридцатьчетверка» старшего политрука Гныри.
Пикантность ситуации добавлял тот факт, что немецкие самолеты, базировавшиеся на калининских аэродромах и еще час назад безнаказанно утюжившие бомбами колонны Лукина и Агибалова, теперь вполне могли испытать на себе мощь их снарядов и гусениц.
По всей видимости, именно в момент танковой атаки на один из аэродромов на нем находился самолет, пожалуй, самого известного аса штурмовой авиации люфтваффе – Ганса-Ульриха Руделя. Сам пилот впоследствии вспоминал обстоятельства своего появления в Калинине:
«Я лечу ведущим, в отсутствие командира, на Торжок, железнодорожный узел к северо-западу от Калинина. Наши цели – железнодорожная станция и тыловые линии снабжения. Погода скверная, облака на высоте 600 метров. Это очень низко для атаки цели с чрезвычайно сильной противовоздушной обороной. На случай если погода ухудшится в такой степени, что будет препятствовать нашему полету обратно, нам приказано садиться на аэродроме в Калинине… Мы облетаем Торжок на средней высоте, пытаясь обнаружить самое слабо защищенное место. На первый взгляд кажется, что оборона сильна повсюду, но затем, найдя наиболее подходящее место мы прорываемся и атакуем железнодорожную станцию. Я рад, когда после атаки все наши самолеты летят в строю позади меня. Погода еще больше ухудшается, идет густой снег. Возможно, у нас осталось достаточно горючего, чтобы долететь до Старицы, если бы нам не пришлось совершить такой большой крюк из-за непогоды. Я быстро принимаю решение и беру курс на расположенный ближе Калинин. Кроме того, на востоке небо выглядит более светлым. Мы приземляемся в Калинине. Все бегают вокруг в касках. Здесь уже находятся самолеты соседнего авиаполка. Как только я выключаю зажигание, то слышу и вижу, как танковые снаряды разрываются на аэродроме. Некоторые самолеты уже продырявлены осколками. Я тороплюсь найти штаб переведенной сюда части, чтобы получить более точную картину. Из того, что я узнаю, вытекает, что у нас нет времени на обслуживание самолетов. Советы атакуют аэродром танками при поддержке пехоты, они всего в полутора километрах от нас. Только немногочисленная пехота защищает наш периметр, железные монстры могут навалиться на нас в любой момент. Мы, «Штуки», настоящий подарок для наземных войск, защищающих позиции. Вместе с «Хеншелями» 123 из полка истребителей-бомбардировщиков мы совершаем постоянные налеты на танки до самого вечера. Мы приземляемся всего через несколько минут после взлета. Наземный персонал работает, не покладая рук, все понимают, что до тех пор, пока танки не выведены из строя, мы находимся в опасности. Мы проводим ночь в казармах на южной окраине города. Нас будит какой-то звук, похожий на скрип мельничных жерновов. Меняет ли это позицию наш трактор-тягач или это Иван со своими танками? Утром наши пехотинцы говорят нам, что вчера несколько танков ворвалось в город через наши передовые посты, стреляя во всех, кто появлялся в поле видимости. Вот откуда раздавался этот грохот орудий. Наша артиллерия в тылу стреляет по русским, снаряды проносятся прямо у нас над головами».[21]
Таким образом, прорыв советских танков в Калинин произвел на немцев сильное впечатление. Например, Т-34 старшего сержанта С. Е. Рыбакова (механик-водитель старшина Т. П. Пырх, стрелок-радист Терентьев, командир взвода лейтенант Ф. Ф. Кудрявцев) прорвался к городу в районе нынешнего микрорайона Южный, ворвался на аэродром и уже там был подбит. Экипаж был взят в плен, из которого Рыбакову удалось впоследствии бежать, задушив часового.
Еще одним обстоятельством, делавшим для немцев борьбу с прорвавшимися танками нетривиальным занятием, было то, что на южных окраинах города были подавлены далеко не все очаги сопротивления отдельных групп красноармейцев и ополченцев. И это почти на четвертый день контроля немецких войск над городом!
Начальник политотдела 21-й танковой бригады старший батальонный комиссар А. А. Витрук вспоминал:
«Один из домов на южной окраине рабочие Калинина превратили в мощный оборонительный пункт. Несколько раз фашисты пытались штурмовать этот дом, но успеха не имели. Немецкий танк открыл огонь по окнам дома. В это время подоспел танк старшины Шпака. Он ударил по вражеской машине из пушки, подбил её. Но вот из-за угла выехала автомашина, в которой сидели немецкие офицеры, спешившие, видимо, на помощь тем, кто штурмовал дом. Развернув башню, экипаж Шпака бьёт осколочными снарядами, идёт на таран, гусеницами давит автомашину с офицерами. Отсюда Шпак направил «тридцатьчетвёрку» к железнодорожному вокзалу. Здесь танкисты обнаружили окопы и были встречены массированным пулемётным огнём. Танк Шпака утюжит окопы, уничтожая живую силу противника. В неравном поединке с врагом Алексей Шпак погиб смертью героя».
Командир 21-й танковой бригады полковник Борис Михайлович Скворцов.
Согласно донесению о потерях бригады, причиной смерти командира экипажа старшины А. П. Шпака стала авиабомба. Не совсем понятно, о каком немецком танке идет речь, что относится, правда, и к остальным подобным эпизодам боя. 36-я моторизованная дивизия танков не имела, а 1-й танковой дивизии на тот момент было не до распыления своих сил и стрельбы по группе неуступчивых рабочих. Возможно, под танком подразумевалось штурмовое орудие из 660-й батареи, реально участвовавшей в отражении атаки бригады, или любая артсистема на полугусеничном шасси.
«Штуги» вообще часто принимали за танки, а одну из самоходок (StuG III лейтенанта Тачински из 660-й батареи штурмовых орудий) протаранил танк Т-34-76 лейтенанта Д. Г. Луценко. Стрелять советские танкисты не могли – у них был пробит ствол орудия. Завести танк после удара так и не удалось, экипаж был взят в плен. При этом эпизод с тараном стал настоящим «хитом» немецкой фронтовой фотографии, так как он был снят сразу с нескольких ракурсов.
Дальнейшая судьба танкистов известна не полностью. Так, в донесениях о потерях лейтенант Дмитрий Григорьевич Луценко проходит дважды: приказом от № 0250/пр. 9 января 1942 года он исключён из списков Красной Армии как пропавший без вести командир взвода 21-й ТБр, а через два месяца, 13 марта 1942 года – уже как умерший от ран в госпитале командир взвода 35-й ТБр. Возможно, лейтенанту удалось бежать из плена и ещё повоевать.
На улицах Калинина погиб экипаж танка лейтенанта Я. Н. Малева, успевшего, по советским данным, уничтожить несколько грузовых машин с немецкой мотопехотой. Экипаж подбитого танка сержанта И. Г. Журбенко попал в плен, но сам он его пережил и был освобождён в конце войны. Досадным являлся тот факт, что значительную часть танков бригады составляли именно «танки-истребители», для которых в городе достойных целей просто не находилось, при этом осколочно-фугасный снаряд 57-мм орудия явно был недостаточно мощным для борьбы с немецкой пехотой.
Безусловно, самым известным эпизодом рейда 21-й танковой бригады на Калинин являлся прорыв сквозь весь город танка Т-34-76 с тактическим номером «3», вошедшего в тверскую военную историю как «танк Горобца». Благодаря стараниям С. М. Флигельмана эта история стала известна до мелочей уже в советское время, хотя даже в наши дни ее описание на страницах сетевых ресурсов иногда изобилует фактическими ошибками. Например, можно встретить информацию о том, что танк якобы прорывался в центр города через современные проспекты 50-летия Октября и Ленина. Скорее всего, подобные «детали» добавлялись с целью показать, что танкисты обстреливали аэродром Мигалово. Однако для этого нужно было обогнуть город по дуге, а не врываться в него.
Гораздо более реалистичной выглядит версия Флигельмана, общавшегося с механиком-водителем танка. В соответствии с ней, Т-34 старшего сержанта С. Х. Горобца (механик-водитель старший сержант Ф. И. Литовченко, башенный стрелок сержант Г. И. Коломиец, стрелок-радист красноармеец И. И. Пастушин) оторвался от основной группы колонны Агибалова. На подходе к городу, справа от дороги, танкисты заметили аэродром (современный микрорайон Южный) и обстреляли его, тут же вызвав ответный огонь зениток.
Уйдя на скорости с линии огня влево и скрывшись среди одноэтажных домов, танк прошел, вероятнее всего, по современным улицам Тракторной и 1-й Залинейной, въехав под виадук у парка Текстильщиков во Двор Пролетарки. Здесь его подбила немецкая противотанковая пушка, в боевом отделении начался пожар, потушенный позднее силами экипажа. Раздавив орудие, «тридцатьчетверка» проскочила вдоль правого берега реки Тьмаки на створ Головинского вала, на полной скорости переехав мост через реку, и на проспекте Калинина свернула направо. Здесь танкистам Горобца пришлось… выйти из машины, чтобы, используя танк как трактор, проделать проход в заграждениях на улице Софьи Перовской, сооруженных из рельсов рабочими-ополченцами. Путь в центр города был открыт.