Машины свернули в сторону от шоссе, скрылись за холмом. Раздался раскат грома, и всплыло огромное желто-бурое облако дыма: «катюши» вступили в действие».[32]
Следует отметить, что корреспондент довольно точно описал обстоятельства боев конца октября 1941 года на юго-восточных окраинах Калинина. Капитан Н. Т. Редюк действительно командовал 336-м стрелковым полком 5-й стрелковой дивизии до момента своей гибели 10 января 1942 года. Полк вел тяжелые бои в районе совхоза Власьево и элеватора. Журналист метко определил переход этих боев в позиционные формы, с минимальными результатами для обеих сторон. Ю. А. Жуков подметил и высокую активность немецкой штурмовой авиации над полем боя, ставшую одной из причин многих неудачных атак советских танков и пехоты на позиции противника.
В целом, овладение Вишенками на фоне этих боев выглядело, безусловно, серьезным успехом…
Впрочем, немцы также не испытывали каких-либо положительных эмоций от ежедневных изматывающих схваток. В журнале 36-й моторизованной дивизии 28 октября отмечалось: «Положение в силу отсутствующей поддержки люфтваффе и недостатка боеприпасов всё обостряется. Растущие потери. Устойчивость пехоты в обороне постепенно снижается».
С другой стороны, жалобы на люфтваффе вряд ли были обоснованы – уже в следующем абзаце документа говорится об исправно садившихся на аэродромы транспортных «тетушках Ю» с полезным грузом на борту.
Нарушение транспортных перевозок, вызванное атаками советских частей, являлось для калининской группировки вермахта серьезной проблемой.
В северной части города продолжала попытки наступления 31-я армия. Как отмечалось в ЖБД Калининского фронта за 28 октября, она «продолжала вести бой за овладение север. И сев. Зап. Окраиной КАЛИНИН. Армия, встречая упорное сопротивление противника, несет значительные потери. 133 сд в результате упорных боев к 13:00 28.10 овладела ПАВЛОВСКОЙ, УКРАИНСКОЙ и ОГОРОДНОЙ улицами. За время последних боев понесла потери до 1500 чел. убитыми и ранеными».
Такая же картина наблюдалась в полосе наступления 256-й стрелковой дивизии, которая, согласно фронтовому журналу, «наступая на сев. Вост. И восточную окраину КАЛИНИН, продвинулась вперед на 250 метров. Сильным артиллерийским и минометным огнем наступление приостановлено».
На участке 30-й армии 28 октября советские части успеха в атаках не имели, однако претендовали сразу на два сбитых Ju88, записанных на счет 21-го зенитно-артиллерийского дивизиона. Немцы признали потерю одного самолета – Ju88A-4 (заводской номер 2516) из Stab III./ KG76, причиной гибели которого были указаны «боевые повреждения».
На следующий день во фронтовых документах снова повсеместно отмечалось, что «попытки продвинуться вперед успеха не имели», причиной чего, естественно, было мощное сопротивление противника. Впрочем, 133-я стрелковая дивизия все же сумела продвинуться на 200 метров, «ведя атаки на КОНОПЛЯННИКОВСКОЙ улице и улице ШМИДТА».
В ЖБД КФ к тому времени появились уточненные потери 31-й армии за период с 24 по 28 октября: 404 убитых, 844 раненых. 29 октября в бою в районе Дорошихи погиб командир 46-го отдельного мотоциклетного полка майор Владимир Михайлович Федорченко.
Для того, чтобы хоть как-то увеличить наступательный потенциал измотанных боями соединений, командование Калининского фронта бросило в бой свой резерв – части 185-й стрелковой дивизии. Ее 1319-й стрелковый полк с 29 октября поддерживал наступление 256-й стрелковой дивизии в северо-восточной части Калинина с задачей овладеть Тверецким мостом (возможно, именно благодаря этой поддержке дивизия продвинулась за следующий день на 150 метров), а 257-й стрелковый полк поступил в распоряжение командира 5-й стрелковой дивизии в районе станции Чуприяновка. Потери 30-й армии за день боев составили 282 человека.
30 октября части 30-й и 31-й армий снова перешли в наступление, которое, ожидаемо, привело к ожесточенным, в том числе уличным, боям. В северо-восточной части Калинина они шли уже за Пожарную площадь, где немцы бросили на ликвидацию прорыва стрелковых полков 256-й и 185-й дивизий штурмовые орудия и последние резервы мотоциклетного батальона.
Судя по гибели командира отделения 101-го огнеметного танкового батальона лейтенанта Ольшевски (Olschewski), можно предположить и очередное применение «Фламинго» в этих уличных боях. К 17:00–18:00 немецким частям удалось стабилизировать положение, несмотря на отмечавшееся в документах усиление огня советской артиллерии.
Описание атак частей 5-й стрелковой дивизии в армейском ЖБД окончательно «зацементировало» стиль позиционной войны:
«336 сп, наступая вдоль ж.д., занял ж.д. будку и продвинувшись 200 м, был остановлен сильным огнем, закрепился».
День стоил 30-й армии 196 человек убитых и раненых. Немцы также несли существенные потери. К 31 октября составители журнала боевых действий 36-й моторизованной дивизии внесли запись о «почти 1000» общих потерь в сражении за Калинин.
В журнале 3-й танковой группы потери дивизии были оценены в 960 человек, соседняя 129-я пехотная дивизия, согласно этому же документу, лишилась в ходе сражения за город 550 человек. В целом, позиционные бои в городе и на его окраинах вовсе не были «игрой в одни ворота»: в них «стачивались» соединения обеих сторон.
Судя по немецким документам, наибольшую угрозу для частей вермахта представлял огонь советской артиллерии. Его резкое усиление повсеместно отмечалось с 29-го октября. Так, в ЖБД 1-й танковой дивизии присутствует следующая запись:
Советские минометчики на боевой позиции, ноябрь 1941 года.
«По-видимому, у противника имеются артиллерийские наблюдатели в городе, а также хорошо работающая служба оповещения».
Составители документа посетовали на слишком близкое расположение позиций воюющих сторон друг от друга, что позволяло, несмотря на «эвакуацию» мирного населения из зоны боевых действий на южный берег Волги, периодически «переходить границу». Аресты «подозрительных лиц» в условиях отсутствия в распоряжении местных комендатур достаточных «полицейских сил», судя по всему, также не исправляли ситуацию: советская артиллерия исправно наносила противнику потери.
От усилившихся артобстрелов пострадала не только немецкая пехота – испытать на себе воздействие огня полевой артиллерии пришлось и многочисленным частям люфтваффе, расположенным на калининских аэродромах.
События, произошедшие 29–31 октября на использовавшемся немцами местном аэродромном узле, сложно назвать иначе как «локальный разгром». Исследователи А. Н. Заблотский и Р. И. Ларинцев в своей книге «Воздушные мосты Третьего рейха» привели цитату из статьи корреспондента газеты «Красная звезда» старшего батальонного комиссара П. Крайнова, вышедшей 1 ноября:
«Немцы нередко располагают свои аэродромы недалеко от передовых позиций. Известны случаи, когда враг использует аэродромы и площадки, находящиеся в 6–10 километрах от линии фронта. Недавно разведчики артиллерийской части, которой командует тов. Яровой, обнаружили один такой аэродром в районе Калинина. Было установлено, что на нем совершили посадку около 40 самолетов. Артиллеристы решили разгромить неприятельские машины огнем дальнобойных орудий. Но ведению огня мешала плохая погода. Пришлось несколько повременить с осуществлением этого плана.
Утром 29 октября погода несколько улучшилась. С наблюдательного пункта видимость стала вполне сносной. Артиллеристы, подготовив данные, открыли беглый огонь из трех орудий. Обстрел длился полчаса. Руководил им старший лейтенант Беликов, находившийся на наблюдательном пункте.
Четыре немецких самолета были подбиты с первого залпа. Группа машин, видимо подготовленных к вылету, поднялась в воздух.
Тов. Беликов перенес огонь вначале влево, а затем вправо по площадке. Еще несколько самолетов, расположенных по сторонам аэродрома, оказались подбитыми. По аэродрому забегали люди. Многих из них поразило осколками снарядов… Через полтора часа, получив данные с наблюдательного пункта, командир батареи Сукомел снова открыл огонь. Прямым попаданием снаряда удалось уничтожить еще один самолет и 5 повредить. Лишь к вечеру, когда стало темнеть, немецкие самолеты, успевшие взлететь и избежать обстрела, пошли на посадку. Однако наступившая темнота не прекратила действий артиллеристов. Имея уже пристрелянные цели, батарея Сукомела в третий раз открыла огонь. Первый снаряд упал около аэродрома. Артиллеристы внесли поправку и последующими выстрелами вывели из строя еще один самолет… Всего артиллеристы подбили и повредили 14 неприятельских самолетов и уничтожили группу летного и технического состава».
По немецким данным, в ходе артобстрелов было уничтожено два (100 % повреждений) и повреждено (от 40 до 60 %) шесть истребителей Bf109F-2 из состава группы II/JG52. Эти потери были записаны на 30 октября. На следующий день был полностью уничтожен один Ju-52 (заводской номер 7285) и еще один Ju-52 (заводской номер 6979) поврежден на 20 % (возможно, именно он впоследствии был оставлен на летном поле при отступлении из Калинина). Оба транспортника принадлежали I./LLG1. Потери наземного персонала составили минимум три человека.
Противником немецкой авиации в этой «наземном воздушном бою» был 108-й пушечный артиллерийский полк. Часть была переформирована из гаубичного артполка в Гороховецких лагерях, перевооружена на 107-мм пушки образца 1910/30 годов и в середине октября переброшена на калининское направление. Именно здесь данный тип орудия был применен, пожалуй, наиболее эффектно за весь период Великой Отечественной войны.
Столь чувствительные потери за короткий отрезок времени вызвали весьма нервную реакцию командования 8-го авиакорпуса. Как отмечалось в ЖБД 3-й танковой группы, уже 29 октября «…авиакорпус попросил как можно скорее занять высоты у Котово, чтобы защитить аэродром Калинин Южный, обстреливаемый русской артиллерией. Из-за недостатка сил это не видится возможным… Кроме того, 41-й моторизованный корпус сообщает, что артиллерийский огонь по аэродрому ведется с в