А утром началось…
На рассвете немецкий авангард – несколько лёгких танков и мотоциклисты – подлетели по большаку к деревне Латыши. Здесь оборону держал 1316-й стрелковый полк. Ещё ночью по приказу полковника Козлова вперёд вышли несколько разведгрупп, которые, продвигаясь вдоль дорог, забитых отходящими войсками и беженцами, вскоре обнаружили немцев. И потому утром группы боевого охранения встретили мотоциклистов огнём и после короткого боя отогнали их. Но после стычки отошли на основные позиции и сами.
Когда окончательно рассвело, налетели самолёты. Едва успели откопаться и поправить снесённые взрывной волной брустверы и маскировку, в глубине большака послышался рокот моторов, и тотчас над окопами пронеслось: «Танки!»
Первая атака немецких танков и мотопехоты была отбита. Отличились в этом бою и артиллеристы, и стрелки. Несколько танков, прорвавшихся к окопам 1316-го полка, бойцы забросали бутылками с бензином прямо на своих позициях. Очевидцы и участники этого боя в Латышах рассказывали, что ни один из немецких танкистов не выскочил из горящих машин, даже люки не открылись. Видимо, боялись попасть в плен.
Тем временем подошли колонны второго эшелона немецких войск, двигавшиеся по большаку. Бой гремел уже по всему фронту 17-й стрелковой дивизии. Полковник Козлов построил боевой порядок в два эшелона, имея два полка впереди и один в резерве. Немцы, встретив яростное сопротивление на рубеже, где уже не предполагали никаких войск, «уткнулись» в оборону московских ополченцев, стараясь прорвать её именно здесь, на большаке, и, не теряя времени, продолжать свой марш в сторону Варшавского шоссе. Перед фронтом отчаянно сражающихся батальонов стояли авангарды 5-й, 2-й и 11-й танковых и 252-й и 197-й пехотных дивизий.
Варшавское шоссе седлал 1312-й стрелковый полк. К полудню он отбил несколько лобовых атак ударных групп 2-й танковой и 258-й пехотной дивизий с большими потерями и в своих батальонах, и для противника. Горели танки. На обочинах шоссе лежали трупы солдат в мундирах и шинелях цвета фельдграу. Немцы были ошеломлены упорством русских. А русским успех и вид искромсанных перед их позициями авангардов противника внушал веру в то, что враг остановлен, что ещё немного, что вот-вот подойдёт подкрепление, и они погонят «германов» назад, к Снопоти и Десне.
Во воторой половине дня из штаба группы армий «Центр» в штаб 4-й полевой армии пришёл телекс: «Согласно донесениям авиаразведки, в районе Спас-Деменска отмечено скопление крупных сил противника. Что в связи с этим намерено предпринять командование 4-й армии?»
В ближнем тылу, в Спас-Деменске и его окрестностях, немецкие лётчики, возможно, действительно наблюдали большое скопление советских войск. Но это были уже не войска. Это были бегущие толпы бывших дивизий, полков и дивизионов.
А здесь, на Варшавском шоссе и по левому сесеро-восточному берегу небольшой речушки Десёнки, вытянувшись в тугую тонкую нить, дрались, врытые в землю, девять батальонов и артполк.
Немецкая разведка ощупывала оборону неатакованных участков и вскоре нашла незанятый войсками разрыв между левым флангом 17-й стрелковой и 173-й стрелковой дивизиями. 173-я прикрывала райцентр г. Киров и железную дорогу на Сухиничи. Тут же в разрыв вошла колонна 10-й танковой дивизии противника. Дивизия имела задачу, не ввязываясь в бои, обойти районы, занятые советскими войсками, обогнуть Вязьму с юго-востока и там войти в соприкосновение с 7-й танковой дивизией, которая тем временем окружала район Вязьмы с севера.
2-я танковая дивизия получила приказ охватом второго рубежа обороны 17-й стрелковой дивизии выйти на её тылы, окружить, уничтожить остатки обороны в полной изоляции, а затем следовать по маршруту 10-й туда же, к Вязьме.
Не обладая полной информацией о том, что происходит впереди и вокруг, а лишь разведданными по своему фронту, брошенная штабом 33-й армии, дивизия полковника Козлова по существу перешла в подчинение штаба 43-й армии, который всё ещё находился в селе Любунь, неподалёку. Ополченцы до ноздрей врылись в землю и, похоже, решили остановить «Тайфун» здесь, перед Спас-Деменском. И остановили его.
17-я стрелковая дивизия, её действия перед фронтом пяти немецких пехотных и танковых дивизий, схватка её стрелковых батальонов и артбатарей с немецкими танками и мотопехотой и упорное стояние на своём месте – это по своей нравственной сути повторение сюжета из «Войны и мира» о батарее капитана Тушина. Командование не оценило подвига храброй дивизии, её мужественных бойцов из Петушков, Костерёва, Старого Омутища, Сеньги-Озеро и Замоскворечья. Более того, не пройдёт и двух недель, как командира 17-й стрелковой дивизии и её комиссара арестуют и поведут на расстрел. Но об этом немного позже.
Упорная оборона 17-й стрелковой дивизии и соседней 60-й стрелковой дивизии, которая стояла севернее Варшавского шоссе, почти на сутки задержала продвижение немецких моторизованных колонн по маршруту, намеченному планом операции «Тайфун», и стала проблемой. В этих кромешных обстоятельствах две дивизии оказались связанными одними обстоятельствами и одной судьбой.
60-я стрелковая дивизия была не просто ополченческой, а 1-й Московской дивизией народного ополчения. В конце июля дивизия прибыла в район Спас-Деменска и начала окапываться. В августе она получила общевойсковой номер – 60-я сд. Полки – 1281, 1283 и 1285-й. В начале операции «Тайфун» дивизия стояла севернее Варшавского шоссе, имея на левом фланге соприкосновение с 17-й стрелковой дивизией. 3 октября первый удар пришёлся по 1281-му полку полковника Крицкого. Мотоциклисты с ходу атаковали оборону полка и были почти полностью уничтожены пулемётным и миномётным огнём оборонявшихся. После короткого артналёта немцы пустили вперёд танки и пехоту. Четыре танка были подбиты и подожжёны гранатами и бутылками с горючей смесью, ещё три подорвались на минах. Пехота залегла, а затем начала откатываться назад. Здесь дрались так же храбро и умело, как и южнее Варшавского шоссе. Вечером 4 октября 60-я дивизия оказалась в окружении. Командир, генерал-майор Л.И. Котельников приказал отходить на восток, к деревне Лозинки. С 60-й отходила часть правофлангового полка 17-й стрелковой дивизии. Более того, в какой-то момент две дивизии начали отходить вместе. Командиры согласовали порядок отхода и движения. Командование, как старший по званию, принял генерал Котельников. Но вскоре противник нарушил их движение, часть 17-й была отсечена.
Несколько суток остатки двух дивизий, 17-й и 60-й, будут плутать по спас-деменским и вяземским лесам, кидаясь то на север, к Вязьме, то на восток, ко Всходам, стараясь вырваться из окружения. В одном из боёв погибнет командир дивизии генерал Котельников.
Остатки 60-й с боями вырвутся на восток.
16 октября, пополненная, с новым командиром, полковником В.И. Калининым, 60-я стрелковая дивизия уже будет стоять в обороне на р. Истье под Малоярославцем, а спустя двое суток её батальоны будут переброшены юго-западнее, под Тарусу, и встретят противника там.
Вскоре дивизия, оставив Тарусу, отойдёт к Серпухову и намертво вроется в землю вдоль реки Протвы, имея справа давнего своего и надёжного соседа – 17-ю стрелковую. К тому времени раненого полковника Калинина заменит Герой Советского Союза полковник М.А. Зашибалов.
А теперь – назад, к нашей доблестной 17-й, под Латыши и Старые Ближевичи. Её полки и батальоны всё ещё там, храбро сражаются с наседающим врагом.
Утром 4 октября полковник Козлов понял, что удержаться на занимаемом рубеже дивизия, а вернее, то, что от неё осталось, не сможет. Уже нарушился подвоз, и в окопах ощущался недостаток патронов, продуктов, медикаментов. К вечеру разведка доложила: немцы ворвались в Старые Ближевичи, занята Буда, Любунь и Сутоки. Чуть позже – новое донесение: немецкие танки вошли в Верхуличи, Понизовье и на хутор Новоалександровский. Медлить больше было нельзя. Разведка доносила о парашютном десанте в тылу, о группах немецких мотоциклистов в тылу. И он дал приказ на отход.
Отходила дивизия очень грамотно, оставляя заслоны и минируя дороги и броды, по которым противник мог организовать преследование.
1316-й стрелковый полк, как наиболее удалённый от намеченного коридора на выход, начал сниматься со своих позиций первым. Его батальоны понесли особенно большие потери. Бойцы покидали свои окопы и блиндажи, расположенные по левому берегу речки Десёнки, прощались с могилами своих товарищей, наспех прикопанных в воронках, и уходили по лесным дорогам на северо-запад. Большак на Тягаево и Усохи уже был занят, по нему на восток, в сторону хутора Новоалександровский и станции Занозная, шли немецкие танки, грузовики, тягачи тащили орудия, двигались полковые и дивизионные тылы.
Колонны 17-й дивизии какое-то время двигались почти параллельно большаку, занятому немецкой техникой, потом отклонились севернее и исчезли в лесном массиве. Ночью с боем перешли Варшавское шоссе. Сосредоточились северо-восточнее Спас-Деменска в лесу. Впереди населённые пункты – деревни Ртинка, Коскино, Наумово, Старинки. Все – по берегам речки Малая Ворона.
Полковник Козлов выслал вперёд разведку. Вскоре разведгруппы вернулись и доложили, что все деревни заняты противником.
Ночью пошли на прорыв. Им противостояли части 5-й танковой и 252-й пехотной дивизий 4-й полевой армии. Севернее прорывалась 60-я дивизия и левофланговая колонна 1214-го стрелкового полка. Всю ночь длился бой. Батальоны и роты бросались вперёд, пытаясь прорубить коридор, но пулемётный и миномётный огонь тут же гасил их порыв. Мёртвые падали на сырую осеннюю землю, раненые катались в окровавленной траве и ползли назад. Немцы рассекли порядки полков.
Видимо, именно в это время решено было оставить в селе Всходы (ныне Смоленской области) раненых. Возможно, был оставлен весь лазарет, к которому прибились также многие раненые из других частей, выходивших из окружения и нуждавшихся в медицинской помощи. Известно, что лазаретом руководили два военврача из Москвы – Поздняков и Барон. Так вот именно с этим лазаретом был оставлен старшина сапёрной роты первого батальона 1312-го стрелкового полка учёный с мировым именем, астроном, исследователь Тунгусского метеорита Леонид Алексеевич Кулик