насчет Хюсрева и объявил о намерении действовать совместно с британцами и французами. Но на следующий день, встретив Лаланда у Тенедоса, он сообщил ему о своем намерении обратиться к Мухаммеду Али. Лаланд посоветовал ему не вести флот к Криту, как он изначально предполагал, и тогда Ахмет направился к Родосу. Он взял курс на юг – в сопровождении «Вангарда» и французского брига «Комет» – и 6-го, находясь у Коса, отправил гонца в Александрию на корвете «Муссим Фазар», испрашивая разрешения привести туда флот. Гонец вернулся 12-го на египетском пароходе «Нил», и Ахмет повел флот прямо в Александрию. «Комет» к этому времени уже ушел, а теперь за ним последовал и «Вангард», чтобы проинформировать Стопфорда о ситуации.
14-го, когда турки заметили египетский флот из 11 линкоров, 3 фрегатов и 2 бригов в 10 милях от Александрии, многие из командиров стали готовиться к бою, поскольку верили, что они явились в Египет как враги, а не как друзья. Но вскоре у них открылись глаза. Ахмет 15-го отправился на берег на «Ниле» и был принят лично Мухаммедом Али. Турецкие командиры сошли на берег днем позже. Только капитан Уокер, английский советник Ахмета, отказался служить в новых условиях и 20-го отбыл в Константинополь на британском пароходе «Конфайенс». До 28-го все корабли турецкого и египетского флотов вошли в гавань6.
Должен ли был Стопфорд вмешаться? Сомнительно. Судя по всему, он не узнал о намерениях вовремя, чтобы успеть предотвратить его соединение с египтянами. Когда же это произошло, вмешательство могло привести к сражению, которое пришлось бы вести в меньшинстве – при соотношении сил 3:1, без четких инструкций и без поддержки французов. Нейпир считал, что «эксперимент можно было провести, и не исключено, что он в какой-то степени оказался бы успешным». Однако он писал после события и едва ли думал об ответственности.
Так случилось, что сражение было отложено больше чем на год. Все это время европейские дипломаты пытались договориться между собой и найти условия, приемлемые для двух спорящих сторон. Два соображения делали их задачу трудновыполнимой: во-первых, недоверие к России со стороны западных держав, а во-вторых, активная проегипетская позиция Франции. Когда наконец в июле 1840 года четыре державы признали, что французское участие только мешает и было бы лучше обойтись без него, возникла опасность, что Франция вступит в войну за египетские претензии.
Большую часть этого периода напряженности британские и французские эскадры находились или в бухте Бесика, или в заливе Смирны. К концу октября 1839 года, когда корабли перешли из Бесики в Вурлу или Смирну на зиму, численность британского флота возросла до 12 линкоров, французского – до 9, но в январе оба флота отправили половину своих кораблей на запад для выполнения других задач или для ремонта. Между тем к апрелю 1840 года у французов в Леванте снова было 9 линкоров, а у британцев – только 6.
В июне, когда и французы, и британцы собирались возвращаться в бухту Бесика, смещение Хюсрева с поста великого визиря освободило путь для возобновления прямых переговоров между Турцией и Египтом. Мухаммед Али заговорил о возвращении турецкого флота в Константинополь и отправил в турецкую столицу посланника, якобы чтобы поздравить султана с рождением дочери. Но к этому времени уже было слишком поздно. Султан получил заверения в поддержке и теперь не был готов к уступкам со своей стороны.
В это же время общее неспокойное положение в Сирии начало обретать масштабы восстания, и Мухаммеду Али пришлось принимать меры к укреплению своего положения там. Он сделал это, послав очень значительные военные силы и 12 тысяч солдат для высадки в Бейруте. Корабли, которые вышли из Александрии между 10 и 20 июня, были разделены на две дивизии: в первой было 5 фрегатов, 2 корвета и бриг, все египетские, во второй – египетский линкор с 9 турецкими фрегатами и корветом.
Контр-адмирал сэр Джон Луис, который временно командовал уменьшенной британской эскадрой в отсутствие Стоп-форда, получил известие о сирийском восстании и египетских контрмерах 22 июня, находясь в бухте Бесика. Он сразу же послал «Кастор» 36 для защиты британских интересов в Бейруте и повел линкоры в Вурлу, ожидая инструкций от Стоп-форда. Затем «Пауэрфул» 84 и «Эдинбург» 72 были отправлены 1 июля вслед за «Кастором», но с приказом не вмешиваться, что крайне не понравилось Нейпиру с линкора «Пауэрфул», бывшему старшим офицером.
Две египетские дивизии прибыли в Бейрут 22 и 25 июня и снова отправились в Александрию 4 июля после высадки войск. 7 июля, когда прибыл Нейпир, он обнаружил только один 6-пушечный фрегат, 3 корвета и бриг под флагом египетского контр-адмирала и еще один фрегат в Сидоне. Он отправил «Эдинбург» в Триполи7, а «Кастор» – на Кипр. Надо было удостовериться, что египетских кораблей нет в этих водах. Сам он оставался в районе Бейрута, в то время как египтяне под командованием Солимана-паши (Сулиман, полковник Севе), легендарного египетского командира, француза по рождению, легко подавили восстание в окрестностях. Египетский контр-адмирал со своим флотом покинул Сидон 15-го, а Нейпир 18-го последовал за «Эдинбургом» в Триполи. Оба корабля вернулись в Бейрут 20-го, но «Эдинбург» 25-го снова отправился в Триполи после получения сообщения о том, что албанские войска выступили там против повстанцев. Вскоре после его возвращения поступил приказ двум линкорам присоединиться к флагманскому кораблю, а «Кастор» и пароход «Горгон» остались, чтобы следить за событиями и поддерживать связь с британским консулом в Александрии. 3 августа корабли, согласно приказам, ушли из Бейрута.
В тот же день послы в Константинополе получили информацию о заключении Лондонской конвенции 15 июля. В ней было сказано, что Мухаммеду Али дается двадцать дней на принятие или отказ от предложенных ему условий, и этот период будет отсчитываться от даты, когда они будут доставлены представителем султана. Турецкий посланник отбыл из Константинополя только 7 августа, и хотя он прибыл в Александрию на пароходе 11-го, но не встречался с пашой еще пять дней, так что льготный период растянулся до 5 сентября.
Тем временем военные корабли Британии и Австрии, единственных двух держав, имевших желание и возможности оказать военно-морскую поддержку Турции на Средиземном море, сконцентрировались в районе Александрии и Бейрута. Нейпир с кораблями «Пауэрфул» и «Эдинбург» шел на соединение со Стопфордом в Митилену. Но 10 августа, находясь у Кастеоризо (Кастель-Россо), к востоку от Родоса, встретил корабль «Ганг» и получил приказ принять командование в качестве коммодора кораблями «Пауэрфул» 84, «Ганг» 84, «Тандерер» 84, «Эдинбург» 72, «Кастор» 36 и пароходом «Горгон» и сразу вернуться в Бейрут. Он подобрал «Тандерер» по пути и 12 августа занял позиции у города.
«Беллерофон» 80 прибыл в Александрию 14 августа. За ним вскоре последовали два австрийских фрегата – «Медея» 48 контр-адмирала Бандьера и «Герриера» 48. Стопфорд на «Принцессе Шарлотте» 104 прибыл вместе с «Дафной» 18 24-го, и хотя Мухаммед Али дал ясно понять, что не намерен принимать условия конвенции, оба адмирала 31-го нанесли ему официальный визит. Они оставались на рейде Александрии до 6 сентября и, когда срок ультиматума истек, отплыли в Бейрут, оставив «Дафну» и недавно прибывшие корабли «Азия» 84 и «Имплакабл» 74 для защиты британских интересов в регионе. Насколько это будет возможно, конечно.
Тем временем в Бейруте Нейпир безуспешно пытался чего-нибудь добиться, не ожидая окончания льготного периода. 14 августа он передислоцировал свои корабли. «Пауэрфул» и «Эдинбург» бросили якоря вблизи береговых фортификационных сооружений, а «Ганг», «Тандерер» и «Кастор» – напротив египетского лагеря. После этого он направил ряд требований и заявлений, ни одно из которых не возымело действия, и потому 17-го он отвел корабли и начал блокаду. Среди задержанных судов был военный тендер, большой фрегат, шедший в Александретту с оружием, боеприпасами и прочими военными грузами. От капитана тендера стало известно, что Мухаммед Али ожидает помощи от Франции. Возможность ее получения была подтверждена письмом британского посла, который также сообщил Нейпиру, что в связи с этой опасностью отправка турецких экспедиционных сил морем отменена.
Между тем часть этих сил уже вышла к Кипру, и капитан Уокер, теперь турецкий контр-адмирал, поднявший флаг на корабле «Мукадим-и-Хаир» 74, отправил корвет, чтобы сообщить Нейпиру о своем приходе. А пока силы Нейпира удвоились прибытием в конце августа и начале сентября трех 72-пушечных линкоров – «Бенбоу», «Ревендж» и «Гастингс», корветов «Кэрисфорт» 26, «Мэджисьен» 24, «Дидо» 18, а также брига «Уосп» 16. 2 сентября он отправился к Кипру на пароходе «Горгон», чтобы встретиться с Уокером и по пути осмотреть побережье. На обратном пути он зашел в Акру и Тир. Нейпир вернулся 5-го и сразу отправил корабли «Гастингс» и «Кэрисфорт» за продовольствием к Уокеру. Они же должны были при необходимости усилить его конвой.
Новость об «объявлении открытой войны» была получена из Александрии при посредстве парохода «Циклоп» 7-го. 9-го в Бейрут прибыл турецкий конвой, включающий 4 фрегата или корвета и флагман. Также туда прибыл Стопфорд на «Принцессе Шарлотте» 104 с бригом «Зебра» 16 и пароходами «Гидра» и «Феникс» и Баньера с кораблями «Медея» 48, «Герриера» 48 и корветом «Липися» 20. Всего у Бейрута собрались 23 британских корабля, 3 австрийских и 5 турецких.
Подготовка к высадке началась сразу. Британские «морские пехотинцы» находились на «Горгоне». Еще три парохода привезли турецкие войска. На следующий день после обманного маневра все силы были высажены на берег в бухте Джуния, в 10 милях к северо-востоку от Бейрута. Высадку прикрывали «Пауэрфул», «Ревендж», «Тандерер», «Кастор», «Пика», «Дидо» и «Уосп», а также «Мукадим-и-Хаир» и еще два турецких корабля. Полковник сэр Чарльз Смит, который вышел на «Пике», чтобы командовать британским десантом, заболел, и его функции весь следующий месяц выполнял Нейпир.